«Кредит существенно превышен, свяжитесь с вашим банком». Вот еще, подумала я. Если я им нужна, пусть приходят и сами берут (только живой я им не дамся)!Пришлось одолжить у Меган десятку.Придя вечером домой, я увидела подсунутое под входную дверь письмо устрашающе официального вида. Оно оказалось из банка с требованием сдать чековую книжку.Ситуация выходила из-под контроля. Я старалась подавить леденящий страх.Я направилась в кухню, но тут у меня под ногой что-то хрустнуло. Я посмотрела вниз: весь ковер прихожей был усыпан битым стеклом. И пол в кухне тоже. На столе толстым слоем лежали черепки тарелок, блюдец и салатников. Кофейный столик дымчатого стекла — украшение гостиной — был разбит вдребезги, на полу валялись книги и кассеты. Весь первый этаж лежал в руинах.Папина работа!Он и раньше, бывало, бил и ломал вещи, когда напивался, но до такой степени вдохновения все же не доходил.Разумеется, его самого и след простыл.Я бродила из кухни в гостиную, из гостиной в кухню, не в состоянии полностью оценить размеры нанесенного ущерба. Все, что можно было разбить, он разбил. Или попытался разбить, если оно не поддавалось. В кухне на полу валялся желтый пластмассовый таз, из которого он явно хотел вышибить дух, судя по количеству вмятин. В гостиной была целая полка омерзительных фарфоровых статуэток — мальчиков, собачек, колокольчиков (мамина страсть): он смел их одним взмахом руки. У меня вдруг тоскливо защемило сердце из-за мамы. Он знал, что значила для нее эта дребедень.Я даже не заплакала. Просто принялась за уборку.Пока я ползала на коленках, собирая с ковра обломки разбитого фарфорового мальчика, зазвонил телефон. Звонили из полиции; как выяснилось, папу арестовали. Меня по-дружески пригласили зайти в участок и забрать его, предварительно заплатив штраф.Денег у меня не было, сил тоже.Я решила поплакать, а потом — позвонить Дэниэлу.Каким-то чудом он оказался дома — не знаю, что бы я стала делать, не возьми он трубку.Я так плакала, что он просто не мог понять, что я говорю.— Папа, папа, — рыдала я.— Кто умер?— Никто не умер.— Люси, умер или нет, но я никак не могу понять — кто. Говори яснее.— Ради всего святого, приезжай скорее. Приедешь?— Уже выезжаю, — заверил он.— Захвати побольше денег, — добавила я.— Извини, Люси, — начал он, не успела я открыть дверь. — Я уже догадался. Значит, папа?Он потянулся ко мне, чтобы обнять, но я ловко увильнула. Ко всей моей сложной гамме чувств мне сейчас не хватало только полового влечения.— Да, — заливаясь слезами, ответила я, — но он не…— Умер, — закончил он. — Да, и это я тоже понял. Прости, по телефону было не очень хорошо слышно… Господи, тут что, землетрясение было?— Нет, это…— Тебя ограбили! Ничего не трогай руками.— Нет, нас не ограбили, — зарыдала я. — Все это учинил мой пьяный кретин-папочка.— Люси, я тебе не верю.Вид у него был по-настоящему напуганный, отчего мне стало еще горше.— Но почему? — взъерошив себе волосы, спросил Дэниэл.— Не знаю. Но чем дальше, тем хуже. Его арестовали.— С каких это пор людей арестовывают за битье посуды в своем собственном доме? Боже мой, куда только катится наша страна? Скоро докатимся до того, что нельзя будет сжечь яичницу на сковородке или съесть мороженое прямо из коробки, и…— Заткнись, либерал сердобольный. Небось «Гардиан» начитался, — несмотря на свое настроение, рассмеялась я. — Его арестовали не за то, что он крушил собственную утварь. Я вообще не знаю, за что, и думать боюсь.— Так за него надо заплатить штраф?— Надо.— Ладно, Люси, карета ждет. Поехали его спасать!Папе предъявили миллион обвинений: пьянство, неповиновение представителям власти, возбуждение беспорядков в общественном месте, нанесение ущерба собственности, попытка нанесения телесных повреждений, непристойное поведение и тому подобное. Это было ужасно. Мне бы и в страшном сне не привиделось, что настанет день, когда придется выкупать родного отца из-под ареста.Когда папу привели из камеры, он был кроток, как овечка. Весь пар он уже выпустил. Мы с Дэниэл ом отвезли его домой и уложили спать.Потом я поила Дэниэла чаем.— Ну, Люси, и что мы будем с этим делать? — спросил он.— Кто это «мы»? — ощетинилась я.— Ты и я.— А ты тут при чем?— Люси, ты могла бы раз — один только раз! — попробовать не ругаться со мной? Я ведь только пытаюсь помочь.— Не нужно мне твоей помощи.— Нужно, — возразил он. — Не было бы нужно, ты мне не позвонила бы. И ничего стыдного в этом нет, — добавил он. — Люси, ну с чего ты все время заводишься?— Заведешься тут, если у тебя отец алкоголик, — всхлипнула я, и по моим щекам ручьями потекли слезы. — Ну, может, он и не алкоголик…— Алкоголик, — помрачнел Дэниэл. — Это факт.— Черт с тобой, называй его как хочешь, — заплакала я. — Мне плевать, алкоголик он или нет. Важно одно: он пьяница, и он ломает мне жизнь.Я наревелась всласть: со слезами выливалось бремя долгих месяцев тревоги и напряжения.— Ты знал? Ну, ты знал, что мой папа…— Гм… да.— Но откуда?— От Криса.— Почему же мне никто не сказал?— Тебе говорили.— Ладно, а почему никто мне не помог?— Пытались. Ты сама не давала.— Что же мне теперь делать?— Как насчет того, чтобы уехать отсюда и поручить заботу о нем кому-нибудь другому?— Ой нет, — испугалась я.— Хорошо, не хочешь уезжать — не уезжай, но есть много людей, которые могут помочь тебе. Кроме твоих братьев, есть помощники по хозяйству, сиделки, социальные работники и другие. Никто не помешает тебе заботиться о папе, но ты не должна будешь делать это одна.— Дай подумать…В полночь, когда мы с Дэниэлом все еще понуро сидели за столом в разгромленной кухне, зазвонил телефон.— Это еще кто? — опасливо спросила я. — Алло!— Могу я поговорить с Люси Салливан? — раздался в трубке знакомый голос.— Гас? — ахнула я, сама не своя от радости.— Он самый, — завопил он радостно.— Привет! — Мне хотелось танцевать. — Откуда у тебя мой телефон?— Случайно встретил вашу белобрысую страхотку в «Макмаллинс», и она сказала, что ты теперь живешь у черта в заднице. А потом, разве я о тебе не думал, разве не скучал?— А ты скучал? — чуть не заплакала от радости я.— А то как же, Люси! И вот я ей и говорю: давай, говорю, телефончик-то, щас я ей позвоню и вытащу погулять. Ну, вот я и звоню тебе, Люси, и приглашаю погулять.— Здорово! — возликовала я. — Буду рада тебя увидеть.— Ладно, диктуй адрес, сейчас приеду.— Сейчас?— А когда же?— Нет, Гас, сейчас не время, — сознавая свою черную неблагодарность, сказала я.— Ну, а когда?— Может, послезавтра?— Договорились. В четверг после работы. Я за тобой зайду.— Отлично.Я с сияющим лицом обернулась к Дэниэлу и выдохнула:— Это был Гас.— Я понял.— Он обо мне думал.— Правда?— И хочет меня видеть.— Ему повезло, что ты так сговорчива.— На что ты злишься?— Люси, неужели нельзя было заставить его немного побегать? Лучше бы ты не сдавалась так легко.— Дэниэл, звонок Гаса — лучшее, что случилось со мной за эти несколько месяцев. И у меня нет сил играть и притворяться.Он улыбнулся и колко заметил:— Лучше береги силы для игр в четверг вечером.— А если и так, то что? — рассердилась я. — Знаешь ли, заниматься сексом мне никто не запрещал. Чего эта ты строишь из себя строгого папочку?— Потому что ты достойна лучшего.Он встал, готовый уйти.— Ты уверена, что мне не стоит остаться на ночь?— Уверена, спасибо.— И подумаешь о том, что я сказал насчет посторонней помощи для твоего папы?— Да, подумаю.— Завтра я тебе позвоню. Пока.Он нагнулся, чтобы поцеловать меня в щеку, и тут я спросила:— Дэниэл… ты не мог бы одолжить мне денег?— Сколько?— Ну… фунтов двадцать, если можно.Он дал шестьдесят.— Приятного вечера с Гасом.— Эти деньги не для Гаса, — запальчиво сказала я.— Я и не говорил, что для него. 74 Я была сама не своя оттого, что скоро увижусь с Гасом. Хотя, конечно, поскольку три месяца я вообще нигде не бывала, в известной степени мое волнение объяснялось самым обычным страхом перед выходом из дому. Однако дело было не только в страхе. Я до сих пор сходила с ума по этому человеку и ни на минуту не переставала надеяться, что у нас все наладится. Я была так взбудоражена, что даже смогла ненадолго забыть о своей тревоге за папу.Когда я сообщила товарищам по работе, что вечером встречаюсь с Гасом, началось что-то невообразимое. Меридия и Джед задохнулись от восторга, затем взялись за руки и запрыгали по кабинету, от избытка чувств опрокинув стул. Потом поменяли направление, и Меридия пышным бедром невзначай столкнула со стола подставку для бумаг и мелочей. На пол градом посыпались скрепки, флакончики замазки, ручки и фломастеры.Сослуживцы пришли в не меньшее волнение, чем я, — потому, вероятно, что их общественная и личная жизнь была так же бедна событиями, как и моя, и они радовались любым новостям, своим или чужим.Недовольна была только Меган.— Гас? — скривилась она. — Ты увидишься с Гасом? Но что случилось? Где ты с ним встретилась?— Нигде, он мне позвонил.— Вот подонок! — воскликнула она.Ответом ей стал дружный хор возражений.— Ничего подобного! — возопила Меридия.— Не трогай Гаса, он классный парень, — вторил ей Джед.— Так что случилось? — будто не слыша, спросила меня Меган. — Ну, позвонил он тебе, а дальше?— Предложил встретиться.— А зачем, не объяснил? — не унималась она. — Он сказал, что ему от тебя нужно?— Нет. Я и не спрашивала.— И ты собираешься пойти? Когда же?— Завтра.— Можно мы с тобой? — заныла Меридия, которая на четвереньках ползала по полу, собирая скрепки.— Нет, Меридия, в другой раз, — сказала я.— Никогда с нами ничего интересного не происходит, — закапризничала она.— Ну да, — жизнерадостно возразил Джед. — А как же противопожарные учения?Учебную тревогу в нашей компании объявляли на прошлой неделе, и, честно говоря, было действительно очень весело — главным образом потому, что мы узнали о ней загодя. Гарри из службы безопасности проболтался Меган, рассчитывая таким образом снискать ее благосклонность. Поэтому за два часа до звонка мы уже надели пальто и собрали сумки, готовые сорваться с места по первому сигналу.Согласно заблаговременно розданным нам памяткам, я была старшей по эвакуации, но что это такое, понятия не имела, и никто мне не объяснил. Так что, вместо того чтобы эвакуировать сотрудников, я воспользовалась всеобщей суматохой и разбродом и отправилась на Оксфорд-стрит гулять по обувным магазинам.— Люси, не встречайся с ним, — строго сказала Меган. Кажется, она была расстроена.— Все в порядке, — успокоила я, тронутая ее заботой. — Я за себя отвечаю.Она покачала головой.— Он тебе не пара, Люси.И весь остаток дня молчала, что для нее совершенно не характерно.
Назавтра, придя на работу, Джед признался, что всю ночь не мог уснуть от волнения. А потом весь день жаловался, что у него в животе порхают бабочки.Он настоял на том, чтобы перед встречей с Гасом лично проверить, как я выгляжу.— Удачи, агент Салливан, — напутствовал меня он. — Наша судьба в твоих руках.Давно уже я не чувствовала себя такой молодой и счастливой. Как будто жизнь только начинается.Гас ждал меня у подъезда, лениво переругиваясь с Уинстоном и Гарри (как потом выяснилось, не без основания). Когда я увидела его, у меня екнуло сердце: он был прекрасен, и черные, блестящие кудри все так же лезли в его ярко-зеленые глаза.Четыре месяца разлуки ничего не могли сделать с его притягательностью.— Люси! — крикнул он, увидев меня, и рванулся ко мне, широко раскрыв объятия.— Гас, — улыбнулась я, надеясь, что он не заметит, как стучат у меня зубы от волнения.Он обнял меня, крепко прижал к себе, но мое безудержное счастье вдруг померкло: от Гаса пахло спиртным.Вообще-то, ничего необычного в том, что от него пахло спиртным, не было; я куда больше удивилась бы, если б не почуяла знакомый запах. Как раз это мне в нем нравилось.Точнее, раньше нравилось. А теперь перестало.На секунду меня охватила вспышка гнева: если б мне хотелось провести вечер в компании выпивохи, я могла бы остаться дома с папой. Но вечер с Гасом задумывался как Великий побег, а не заурядная пьянка.Он чуть отстранился, чтобы посмотреть на меня, но рук не разнимал, и улыбался, улыбался, улыбался… Я тоже приободрилась.У меня кружилась голова оттого, что это красивое, манящее лицо так близко от моего — на расстоянии поцелуя.Я с Гасом, не веря себе, думала я; я держу в руках свою мечту!— Пошли выпьем, Люси, — предложил он.И опять внутри у меня что-то кольнуло — раздражение?Вот так сюрприз, разозлилась я. Я-то надеялась, что по случаю нашего воссоединения он придумает что-нибудь поинтересней, чем банальная выпивка. Дура я, дура!— Пошли, — позвал он и действительно пошел вперед. Точнее, почти побежал. Наверно, умирает хочет выпить, догадалась я, едва поспевая за ним. Он привел меня к ближайшему пабу, куда мы частенько захаживали и раньше. То было одно из любимых мест Гаса, где он лично знал бармена и почти всех постоянных клиентов.Шагнув через порог следом за мчащимся прямо к стойке Гасом, я вдруг поняла: ненавижу этот паб. Раньше я не отдавала себе в том отчета, но мне всегда было здесь неуютно.Грязный зальчик, столы никто никогда не вытирает. Толпы мужчин, пялящихся на меня, когда я вхожу, а персонал нарочито груб к девушкам. Или, может, ко мне одной?Но я все еще старалась настроиться положительно.Я с Гасом, и Гас хорош собой. Он умный, веселый, сексуальный. Несмотря на этот ужасный тулуп из овчины, в котором, я уверена, полно блох.Наша давняя традиция неожиданно нарушилась, когда мы подошли к стойке: Гас заявил, что по первому разу угощает он.Причем надо было видеть, какое представление с песнями и плясками он из этого устроил.Разумеется, как только мы оказались за столиком, я, как всегда при встрече с Гасом, полезла за кошельком. И не только с Гасом, мрачно уточнила я про себя, — со всеми. Но вместо того, чтобы принять это как должное, он вскочил и буквально взревел:— Нет, нет! И слушать не хочу!— Что такое? — с легким испугом спросила я.— Убери деньги, немедленно убери деньги! — потребовал он, подкрепляя свою просьбу развинченным жестом пьяного дядюшки на свадьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64