Ясно? Вот когда ты идешь по ули
це и видишь голодных, изнуренных людей и рахитичную детвору, разве тебя э
то не бесит? Неужели же нет?
Лицо Джейка потемнело, губы вздрагивали. Те трое смотрели на него с опаск
ой. Потом человек в соломенной шляпе расхохотался.
Ц Ладно, можешь ржать. Сиди тут и лопайся от смеха.
Мужчины смеялись легко, от души, как всегда смеются трое над кем-нибудь од
ним. Джейк, смахнув пыль со своих ступней, надел туфли. Кулаки его были кре
пко сжаты, а рот свела злая усмешка.
Ц Смейтесь, больше вы ни на что не годны. Так и будете скалить зубы, пока не
подохнете!
Он надменно зашагал по улице и еще долго слышал за спиной их смех и оскорб
ительные выкрики.
Главная улица была ярко освещена. Джейк послонялся по перекрестку, позвя
кивая мелочью в кармане. Голова у него болела, и, хотя ночь стояла жаркая, т
ело его тряс озноб. Он вспомнил о немом, и ему захотелось сейчас же к нему п
ойти и посидеть возле него. Во фруктово-кондитерской лавке, где он днем по
купал газету, он приглядел корзинку с фруктами, обернутую в целлофан.
Грек за прилавком сказал, что цена ей шестьдесят центов, поэтому, когда Дж
ейк заплатил, у него осталась одна десятицентовая монетка. Но стоило ему
выйти из лавки, как ему показалось нелепым нести такой подарок здоровому
мужчине. Из-под целлофана высовывалось несколько виноградин, и он с жадн
остью их съел.
Сингер был дома. Он сидел у окна над шахматной доской. Комната была такой ж
е, какой оставил ее Джейк: вентилятор включен и кувшин с холодной водой по
д руками. На кровати лежали панама и бумажный пакет Ц как видно, немой не
давно вернулся. Коротким кивком он указал Джейку на стул напротив и сдви
нул шахматную доску в сторону. Потом он откинулся назад, засунул руки в ка
рманы и посмотрел на Джейка, словно спрашивая взглядом, что произошло с н
им за то время, что они не виделись.
Джейк поставил фрукты на стол.
Ц На сегодняшний день лозунг был такой: «Ступай в мир, найди осьминога и
надень на него носки».
Немой улыбнулся, но Джейк так и не понял, дошла ли до него шутка. Сингер с уд
ивлением посмотрел на фрукты, а потом снял с них целлофановую обертку. Ко
гда он перебирал фрукты, на лице его было какое-то особенное выражение. Дж
ейк пытался его разгадать Ц и не мог. Но вдруг Сингер широко улыбнулся.
Ц Я сегодня получил работу при аттракционах. Буду пускать карусель.
Немой, видно, ничуть не удивился. Он подошел к стенному шкафу и вынул бутыл
ку вина и два стакана. Они молча выпили. Джейку казалось, что он никогда ещ
е не бывал в такой тихой комнате. Свет над головой причудливо преломил ег
о отражение в огнистом стакане с вином, который он держал перед собой, Ц
такие карикатуры на себя Ц яйцевидное сплюснутое лицо с усами, торчащим
и чуть не до ушей, Ц он не раз наблюдал на округлой поверхности кувшинов
и оловянных кружек. Немой сидел напротив него и держал свой стакан обеим
и руками. Вино забродило у Джейка в жилах, и он почувствовал, что снова пог
ружается в пеструю неразбериху опьянения. Усы его от возбуждения стали н
ервно подергиваться. Он наклонился всем корпусом вперед, упер локти в ко
лени и уставился на Сингера требовательным взглядом.
Ц Держу пари, что я в этом городе единственный сумасшедший. Я имею в виду
Ц самый настоящий буйный псих, да и только, право слово. Вот и сейчас чуть
было не ввязался в драку. Иногда мне кажется, что я и вправду ненормальный
. Не пойму, так это или нет.
Сингер пододвинул гостю вино. Джейк отпил из бутылки и потер макушку.
Ц Понимаете, во мне сидят два человека. Один Ц образованный. Я сиживал в
самых больших библиотеках страны. Читал. Без конца читал. Книги, в которых
сказана настоящая, истинная правда. Тут в чемодане у меня книги Карла Мар
кса, Торстина Веблера
американский экономист и социолог (1857Ц 1929)
и других писателей вроде этого. Я их без конца перечитываю и чем бол
ьше узнаю, тем больше бешусь. Я знаю в них каждое слово и на какой странице
оно напечатано. Во-первых, я люблю слова: диалектический материализм, иез
уитская уклончивость, теологическое пристрастие, Ц любовно и старател
ьно выговаривал Джейк.
Немой отер лоб аккуратно сложенным платком.
Ц Но я вот что хочу сказать. Как быть человеку, когда он что-то знает, но не
может объяснить другим?
Сингер потянулся за стаканом Джейка, наполнил его до краев и сунул в покр
ытую ссадинами руку.
Ц Напоить хочешь? Ц спросил Джейк, отдергивая руку, отчего на его белые
брюки пролилось несколько капель вина. Ц Нет, лучше послушай. Куда ни гля
нь, повсюду подлость и продажность. И вот эта комната, и эта бутылка виногр
адного вина, и фрукты в корзине Ц все это продукты купли и продажи. Челове
к не может существовать, если он хотя бы пассивно не приемлет окружающей
его подлости. Кто-то надрывается как вол за каждый глоток пищи, которую мы
едим, и каждый клочок одежды, которую мы носим, но никто не желает об этом п
одумать. Все люди слепы, немы и тупоголовы Ц глупые, подлые существа.
Джейк прижал кулаки к вискам. Мысли его разбегались в стороны, и он не мог
их собрать. Ему хотелось дать волю своей ярости. Ему хотелось выбежать на
людную улицу и затеять драку.
Немой по-прежнему глядел на него терпеливо и участливо, а потом, вынув сер
ебряный карандаш, старательно вывел на клочке бумаги: «Вы демократ или р
еспубликанец?» Ц и протянул записку через стол. Джейк смял бумажку в рук
е. Комната снова начала кружиться у него перед глазами, и он не смог ничего
прочесть.
Он не сводил глаз с лица немого, чтобы вернуть равновесие. Глаза Сингера, к
азалось, были единственной устойчивой точкой в этой комнате. Они были ра
зноцветные, в янтарных, серых и светло-нефритовых крапинках. Джейк так до
лго в них вглядывался, что чуть было себя не загипнотизировал. У него проп
ала всякая охота бушевать, и он успокоился. Глаза, казалось, понимали все,
что он хочет сказать, и что-то старались выразить в ответ. Немного погодя
перестала кружиться и комната.
Ц Вы-то понимаете, Ц пробормотал Джейк заплетающимся языком. Ц Вы зна
ете, что я думаю…
Издалека донесся нежный, серебристый звон церковных колоколов. Лунный с
вет лег белой полосой на соседнюю крышу, а небо мягко, по-летнему синело. Б
ыло договорено без слов, что Джейк пробудет у Сингера несколько дней, пок
а не найдет себе комнату. Когда вино было допито, немой разложил на полу во
зле кровати тюфяк. Джейк лег, не раздеваясь, и мгновенно заснул.

5

Вдали от Главной улицы в одном из негритянских кварталов города одиноко
бодрствовал в своей темной кухне доктор Бенедикт Мэди Копленд. Шел десят
ый час, и воскресный благовест уже смолк. И хотя ночь была душной, в пузато
й дровяной печи горел неяркий огонь. Доктор Копленд сидел возле печки на
жестком кухонном стуле, наклонившись вперед и подпирая голову длинными
тонкими руками. На его лице лежали красные отсветы пламени из печных щел
ей; при этом освещении его губы на черной коже казались почти лиловыми, а с
едые волосы, облегавшие череп как шерстяная шапочка, отливали голубизно
й. Он давно сидел в такой позе. Даже глаза, мрачно устремленные в одну точк
у из-под серебряной оправы очков, не меняли выражения. Потом он хрипло отк
ашлялся и поднял с пола книгу. В комнате было очень темно, и, чтобы различа
ть буквы, доктору приходилось держать книгу возле самого огня. Сегодня о
н читал Спинозу. Ему трудно было постигать сложное хитросплетение мысле
й и тяжелые фразы, но, читая, он ощущал за словами могучую, ясную цель и чувс
твом доходил до понимания.
Часто по ночам резкое дребезжание звонка нарушало его покой, и в приемно
й его дожидался пациент с переломом кости или раной от бритвы. Но сегодня
вечером его никто не тревожил. Проводя долгие одинокие часы в темной кух
не, он вдруг начинал медленно раскачиваться из стороны в сторону, а из гор
ла его вырывался звук, напоминавший не то пение, не то стон. Вот как раз в та
кой момент и застала его Порция.
Доктор Копленд заранее узнал о ее приходе. С улицы донеслись звуки гармо
ники, наигрывавшей блюз, и он сразу понял, что это играет его сын Вильям. Не
зажигая света, он прошел через переднюю и отпер входную дверь. На веранду
он не вышел, остановился в темной прихожей. Луна светила ярко, и тени Порци
и, Вильяма и Длинного отчетливо чернели на пыльной улице. Соседние дома в
ыглядели убого. Дом доктора Копленда отличался от других зданий поблизо
сти. Он был прочно выстроен из кирпича и оштукатурен. Небольшой палисадн
ик был огорожен штакетником. Порция попрощалась с мужем и братом у калит
ки и постучалась в дверь веранды.
Ц А почему это ты сидишь в темноте?
Они прошли через темную приемную в кухню.
Ц У тебя ведь такие шикарные электрические лампы Ц странно, почему ты в
ечно сидишь в темноте?
Доктор Копленд ввернул лампочку над столом, и комната ярко осветилась.
Ц Мне хорошо в темноте, Ц сказал он.
Комната была голая, но чистая. На одном краю кухонного стола лежали книги
и стояла чернильница, на другом Ц тарелка, вилка и ложка. Доктор Копленд
сидел очень прямо, перекинув длинную ногу за ногу, и поначалу Порция тоже
вела себя чинно. Отец и дочь были очень похожи Ц у обоих одинаково плоски
е широкие носы, одинаковые рот и лоб. Но по сравнению с отцом кожа у Порции
выглядела совсем светлой.
Ц Да у тебя тут изжариться можно, Ц сказала она. Ц По-моему, зря ты подкл
адываешь дрова, когда не готовишь.
Ц Хочешь, перейдем в приемную? Ц предложил доктор Копленд.
Ц Нет, не хочу ничего, посидим и тут.
Доктор Копленд поправил на носу очки в серебряной оправе и сложил на кол
енях руки.
Ц Как ты жила с тех пор, как мы не виделись? Ты и твой муж… и твой брат?
Порция уселась поудобнее и скинула с ног лодочки.
Ц Длинный, Вилли и я живем очень хорошо.
Ц Вильям до сих пор с вами питается?
Ц Конечно. Понимаешь, у нас ведь свой распорядок, свой уговор. Длинный пл
атит за квартиру. Я за свои деньги на всех покупаю еду. А Вилли заведует це
рковными взносами, страховкой и субботними развлечениями. Мы трое соблю
даем распорядок, каждый вносит свою долю.
Доктор Копленд сидел, опустив голову, и методично дергал свои длинные па
льцы, хрустя суставами. Чистые манжеты спускались ниже запястья, тонкие
кисти казались более светлыми, чем лицо, а ладони Ц бледно-желтыми. Руки
свои доктор держал в безупречной чистоте, на них даже сморщилась кожа, сл
овно их без конца терли щеткой и мочили в тазу с водой.
Ц Чуть не забыла, тут я тебе кое-что принесла, Ц сказала Порция. Ц Ты неб
ось еще не ужинал?
Доктор Копленд тщательно произносил слова, словно процеживая каждый сл
ог сквозь выпяченные тугие губы.
Ц Нет, я еще не ел.
Порция открыла бумажный кулек, который она, придя, положила на кухонный с
тол.
Ц Я принесла тебе порядочную головку цветной капусты. Думала, не поужин
ать ли нам с тобой вместе? И кусок грудинки прихватила, одной зеленью ведь
не наешься. Ты не против, если цветную капусту тушить прямо с мясом?
Ц Мне все равно.
Ц Ты все еще не ешь мяса?
Ц Нет. По глубоко личным мотивам я вегетарианец, но если ты хочешь тушить
капусту с мясом Ц пожалуйста.
Порция, не надевая туфель, подошла к столу и стала аккуратно чистить овощ
и.
Ц Господи, до чего же приятно ногам на этом полу. Ничего, если я так похожу
, в одних чулках? А то лодочки ужас как жмут…
Ц Не возражаю. Пожалуйста.
Ц Ладно, тогда покушаем капустку и выпьем кофейку с кукурузной лепешко
й. А себе я еще поджарю парочку ломтиков этой жирной грудинки.
Доктор Копленд следил взглядом за Порцией. Она медленно двигалась по ком
нате в одних чулках, снимала со стены начищенные сковородки, раздувала о
гонь, отмывала капусту. Он приоткрыл рот, хотел что-то сказать, но снова сж
ал губы.
Наконец он спросил:
Ц Значит, вы с мужем и братом живете по общему плану?
Ц Вот именно.
Доктор Копленд подергал себя за пальцы и похрустел суставами.
Ц А насчет детей планы у вас есть?
Порция, не глядя на отца, сердито слила воду из кастрюльки с капустой.
Ц Такие вещи, Ц сказала она, Ц я думаю, зависят только от бога.
Больше они не разговаривали. Порция поставила капусту с мясом тушиться и
сидела молча, свесив длинные руки между коленей. Голова доктора Копленд
а опустилась на грудь, словно он спал. Но он не спал; по лицу его то и дело пр
обегала нервная дрожь. Тогда он глубоко вздыхал, стараясь придать лицу с
покойное выражение. В душной комнате запахло едой. В тишине часы на буфет
е тикали очень громко, и, оттого ли, что об этом был разговор, они будто моно
тонно твердили одно и то же слово: де-ти, де-ти…
Он повсюду натыкался на кого-нибудь из этих детей Ц они голышом ползали
по полу, играли в камешки, а те, что постарше, обнимались с девушками на тем
ных улицах. Всех мальчиков подряд звали Бенедиктами Коплендами. А вот у д
евочек были разные имена: Бенни-Мэй, или Мэдибен, или Беннедейн-Медайн. Ка
к-то он подсчитал: в его честь было названо больше дюжины ребят.
Всю свою жизнь он выговаривал, втолковывал, убеждал. Вы не должны этого де
лать, объяснял он. Все основания к тому, чтобы этот шестой, или пятый, или де
вятый ребенок не появлялся на свет. Не нужно нам больше детей, нам нужны лу
чшие условия для тех, кто уже родился. Евгеника должна определять рождае
мость у негритянской расы. Вот к чему он их призывал. Он объяснял им просты
ми словами одно и то же, и с годами это превратилось в гневную поэму, котор
ую он знал наизусть.
Он изучал этот вопрос и следил за развитием каждой новой теории. Он беспл
атно раздавал своим пациентам противозачаточные средства. Он был первы
й и единственный врач в городе, который посмел хотя бы заговорить об этом.
Давая противозачаточные средства, он объяснял, для чего они, давал и угов
аривал. А потом принимал новорожденных, не менее четырех десятков в неде
лю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46