Солнце пос
ылало на улицы жгучие, добела раскаленные лучи. Целый день она либо возил
ась со своей музыкой, либо играла с детьми… И готовилась. Иногда она вдруг
нервно озиралась, на нее нападал этот самый страх. Но в конце июня произош
ло настолько важное событие, что в ее жизни все переменилось.
Под вечер вся семья сидела на веранде. В сумерках очертания предметов ст
ановились мягкими и расплывчатыми. Дело приближалось к ужину, и из откры
той двери несло капустой. Все были в сборе, за исключением Хейзел, которая
еще не вернулась с работы, и Этты Ц та все болела и не поднималась с крова
ти. Папа раскачивался на качалке, положив ноги в одних носках на перила. Би
лл сидел на ступеньках с мальчишками. Мама полулежала в гамаке, обмахива
ясь газетой. На другой стороне улицы недавно поселившаяся по соседству д
евочка каталась на одном роликовом коньке. Лампы в домах только зажигали
сь, и где-то вдали кого-то окликал мужской голос.
Тут пришла домой Хейзел. Ее высокие каблуки зацокали по ступенькам. Она л
ениво прислонилась к перилам и поправила косы на затылке; в полутьме ее т
олстые, мягкие руки казались очень белыми.
Ц Какая жалость, что Этта не может работать, Ц сказала она. Ц Я сегодня
разузнала насчет того места…
Ц Какого места? Ц взволновался папа. Ц А я не подойду? Или там требуется
девушка?
Ц Девушка. Продавщица у Вулворта на той неделе выходит замуж.
Ц Это в магазине стандартных цен? Ц спросила Мик.
Ц Тебя это интересует?
Вопрос застал ее врасплох. Она-то просто вспомнила о мешочке леденцов, ку
пленном там вчера. Ее вдруг обдало жаром. Смахнув со лба волосы, она стала
пересчитывать первые звезды.
Папа швырнул окурок на тротуар.
Ц Нет; Ц сказал он. Ц Мы бы не хотели, чтобы Мик в ее годы взваливала на се
бя такую тяготу. Пусть наберется силенок. А то ведь вон как вымахала.
Ц Я с тобой согласна, Ц сказала Хейзел. Ц По-моему, Мик еще рано каждый д
ень ходить на работу. Я тоже считаю, что этого не стоит делать.
Билл спустил Ральфа с колен на ступеньку и сердито зашаркал подошвами.
Ц Нельзя начинать работать хотя бы до шестнадцати лет. Мик надо дать еще
года два, пусть кончит профессиональное, Ц если мы сдюжим…
Ц Даже если придется бросить дом и переехать в фабричный поселок, Ц ска
зала мама. Ц Я хочу, чтобы Мик еще побыла дома.
На какую-то секунду Мик испугалась, что на нее насядут и заставят пойти ра
ботать. Тогда бы она пригрозила, что убежит из дому. Но то, как близкие к это
му отнеслись, ее растрогало. Вот здорово! Как они горячо говорили о ней, с к
акой добротой! Ей даже стало стыдно, что она поначалу так испугалась. Она в
друг почувствовала такой прилив любви к родным, что у нее сжалось горло.

Ц А сколько там платят? Ц спросила она.
Ц Десять долларов.
Ц Десять долларов в неделю?
Ц Конечно, Ц ответила Хейзел. Ц А ты думала Ц в месяц?
Ц Даже Порция зарабатывает не больше.
Ц Ну, то негры… Ц заметила Хейзел.
Мик потерла макушку кулаком.
Ц Это большие деньги. Уйма.
Ц Да, такими не пробросаешься, Ц сказал Билл. Ц Ведь я столько же зараба
тываю.
Во рту у Мик пересохло. Она поводила языком, чтобы смочить слюной небо.
На десять долларов в неделю можно съесть чуть не пятнадцать жареных цыпл
ят. Купить пять пар туфель или пять платьев. Или сделать столько же взносо
в за радио. Она подумала о пианино, но не решилась сказать об этом вслух.
Ц Да, мы тогда могли бы свести концы с концами, Ц сказала мама. Ц И все же
я предпочитаю еще подержать Мик дома. А вот когда Этта…
Ц Погодите! Ц Мик обдало жаром, она вдруг вошла в азарт. Ц Я хочу поступ
ить на эту работу. Я справлюсь. Знаю, что справлюсь.
Ц Нет, вы только послушайте эту девчонку, Ц сказал Билл.
Папа поковырял в зубах и спустил с перил ноги.
Ц Давайте без спешки. Пусть Мик хорошенько это обдумает. А мы как-нибудь
обойдемся и без ее заработка. Я хочу на шестьдесят процентов увеличить п
очинку часов, как только…
Ц Да, вот еще что я забыла, Ц сказала Хейзел. Ц Там каждый год на рождест
во дают премию.
Мик нахмурилась.
Ц Ну, на рождество я уже работать не буду. Пойду в школу. Поработаю во врем
я каникул, а потом опять пойду в школу.
Ц Ну конечно! Ц быстро согласилась Хейзел.
Ц Завтра я схожу с тобой и, если возьмут, наймусь на работу.
Казалось, у всей семьи с души свалился камень. На темной веранде все разом
принялись смеяться и болтать. Папа показал Джорджу фокус со спичкой и но
совым платком. Потом дал мальчишке полдоллара, чтобы тот сбегал в углову
ю лавку и купил к ужину кока-колы. В прихожей еще сильнее запахло капустой
и свиными отбивными. Порция позвала к столу. Жильцы уже их ждали. Мик сего
дня тоже ужинала в столовой. Капустные листья выглядели желтыми и дряблы
ми у нее на тарелке Ц есть она не могла. Потянувшись за хлебом, она опроки
нула графин с холодным чаем на скатерть.
Потом она опять вышла на веранду и стала дожидаться мистера Сингера. Ей д
о смерти нужно было его увидеть. Азарт прошел, и ей стало тошно. Она пойдет
работать в магазин стандартных цен, а ей этого вовсе не хочется. Ее будто о
бманом загнали в угол. И работа ведь не только на лето, а на много лет, Ц ей
конца не будет. Стоит им привыкнуть к тому, что эти деньги попадают в дом, и
без них уж не обойтись. Так в жизни устроено. Она стояла в темноте, крепко в
цепившись в перила. Шло время, а мистер Сингер все не приходил. В одиннадца
ть часов она вышла поглядеть, не встретится ли он ей где-нибудь на улице. Н
о вдруг ей стало страшно в темноте, и она побежала домой.
Утром она приняла ванну и старательно оделась. Хейзел и Этта одолжили ей
все, что у них было лучшего, и помогли принарядиться. Она надела зеленое ше
лковое платье Хейзел, зеленую шляпку, шелковые чулки и лодочки на высоки
х каблуках. Сестра ее подрумянила, подкрасила ей губы и выщипала брови. Те
перь ей можно было дать не меньше шестнадцати.
Поздно идти на попятный. Она ведь и в самом деле взрослая Ц пора зарабаты
вать на хлеб. Однако, если бы она и сейчас пошла к папе и сказала, как ей этог
о не хочется, он бы настоял, чтобы она подождала еще год. Да и Хейзел, и Этта,
и Билл, и мама Ц все бы они даже и сейчас сказали, что ей вовсе не обязатель
но туда идти. Но теперь уже поздно. Нельзя так позориться. Она поднялась к
мистеру Сингеру. Захлебываясь, она выпалила:
Ц Понимаете… меня, наверное, возьмут на эту работу. Как вы думаете, это хо
рошо? Думаете, я должна это сделать? Вы считаете, правильно я сделаю, если б
рошу школу и поступлю на работу? Как вы думаете, это хорошо?
Сперва он ничего не понял. Его серые глаза были полуприкрыты веками, а рук
и глубоко засунуты в карманы. Ей снова показалось, что они вот-вот откроют
друг другу то, о чем еще никогда не было сказано. Она-то ему не бог весть чт
о могла рассказать. А вот то, что он скажет ей, очень важно; если он признает
, что такую работу нельзя упускать, ей станет легче. Она медленно повторил
а все с самого начала и стала ждать ответа.
Вы считаете, это хорошо?
Мистер Сингер подумал. Потом кивнул: да.
Ее наняли продавщицей. Управляющий повел их с Хейзел в свой маленький ка
бинет и стал с ними беседовать. Потом ей было даже трудно вспомнить, как эт
от управляющий выглядел и о чем они говорили. Но ее наняли, и по дороге дом
ой она купила себе шоколадку за десять центов и набор пластилина Джорджу
. На работу ей надо было выйти пятого июня. Она долго простояла у витрины ю
велирного магазина, где служил мистер Сингер. А потом еще часами околачи
валась на углу.

13

Сингеру пришло время снова ехать к Антонапулосу. Путешествие было долги
м. Хотя расстояние между двумя городами было чуть больше трехсот километ
ров, поезд тащился кружным путем, а ночью часами стоял на станциях. Сингер
обычно выезжал из дома после обеда и трясся всю ночь до рассвета следующ
его дня. Как и всегда, он загодя все подготовил. В этот раз он мечтал провес
ти с другом целую неделю. Одежду он заранее послал в чистку, шляпу расправ
ил на болванке, чемодан сложил. Подарки, которые он припас, были обернуты в
цветную папиросную бумагу, и вдобавок он купил роскошную корзину фрукто
в в целлофане и корзинку поздней привозной клубники. Утром накануне отъе
зда Сингер прибрал свою комнату. В леднике он обнаружил кусок недоеденно
й гусиной печенки и отнес ее в переулок соседскому коту. На дверь он, как и
в прошлый раз, пришпилил записку, где сообщал, что уезжает по делу на неско
лько дней. Готовился он не спеша, но на щеках у него от волнения горели ярк
ие пятна. Вид у него был торжественный.
Наконец час отъезда настал. Он стоял на перроне, нагруженный чемоданом и
подарками, и с нетерпением следил, как подходит поезд. Заняв место в сидяч
ем вагоне, он уложил свой багаж в сетку над головой. Вагон был переполнен,
главным образом женщинами с детьми. Зеленые плюшевые сиденья пропахли к
опотью. Оконные стекла были грязные, а на полу валялся рис, которым, видно,
закидали каких-то недавно ехавших молодоженов. Сингер дружелюбно улыбн
улся своим спутникам, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Ресниц
ы темной бахромой изогнулись над его впалыми щеками. Правая рука нервно
шевелилась в кармане.
Какое-то время мысли его были прикованы к городу, который он покидал. Он в
споминал Мик, доктора Копленда, Джейка Блаунта и Бифа Бреннона. Лица их на
двигались на него из темноты Ц и он чувствовал, что задыхается. Он подума
л о ссоре Блаунта с негром. Причины ее он так и не понял, хотя оба, порознь, н
е раз разражались злобными тирадами в адрес друг друга. Он охотно соглаш
ался с каждым из них по очереди, хотя, о чем шла речь и в чем они ждали от нег
о сочувствия, он не знал. И Мик Ц в лице ее была такая жадная настойчивост
ь и она так долго объясняла ему что-то, чего он никак не мог уяснить! А Биф Б
ренной у себя в «Кафе „Нью-Йорк“», Бренной с темным, как чугун, подбородко
м и настороженным взглядом… И все эти незнакомые люди, ходившие за ним по
пятам и неизвестно почему хватавшие его за пуговицу. Турок в бельевом ма
газине, который вдруг воздел руки чуть ли не в лицо ему и затараторил таки
е слова, что Сингер и придумать не мог, как их изобразить руками. А один из ф
абричных мастеров, а старуха негритянка? Коммерсант с Главной улицы и ул
ичный мальчишка, зазывавший солдат в публичный дом у реки? Сингер зябко п
овел плечами. Поезд плавно покачивался. Голова Сингера постепенно склон
илась на плечо, и он ненадолго уснул.
Когда он открыл глаза, город уже был далеко позади. Город был забыт. За гря
зными стеклами вагона раскинулся ослепительный летний пейзаж. Солнце к
осо бросало могучие бронзовые лучи на зеленые поля молодого хлопка. Проб
егали гектары табачных плантаций, листья там были плотные, зеленые, как ч
удовищная поросль джунглей; персиковые сады с сочными плодами, оттягива
ющими ветви карликовых деревьев; километры пастбищ и десятки километро
в пустошей, истощенных земель, отданных более выносливым сорнякам. Поезд
шел сквозь темно-зеленые хвойные леса, где земля была усыпана шелковист
ыми коричневыми иглами, а верхушки деревьев Ц высоких, целомудренных
Ц тянулись в самое небо. А еще дальше, далеко к югу от их города, начиналис
ь поросшие кипарисами топи Ц шишковатые корни, извиваясь, уходили в сол
ончаковую жижу, куда с ветвей падал рваный седой мох, где во мгле и сырости
цвели тропические водяные цветы. А потом поезд снова вышел на открытый п
ростор, под солнце и синее, как ультрамарин, небо.
Сингер сидел оробевший, какой-то праздничный и смотрел в окно. Огромные п
ространства и резкие, без оттенков цвета его ошеломили. Эта быстрая смен
а разнообразных картин природы, изобилие растительности и красок каким-
то образом напоминали ему друга. Мысли его были с Антонапулосом. От блаже
нного предвкушения встречи трудно было дышать. У него щипало в носу, и он ч
асто и коротко хватал воздух полуоткрытым ртом.
Антонапулос ему обрадуется. Он получит удовольствие и от фруктов, и от по
дарков. Сейчас его уже, наверно, выписали из больничного корпуса, и он смож
ет сходить с ним в кино, а потом в отель, где они обедали в первый приезд Син
гера. Он написал Антонапулосу множество писем, но так их и не отправил. Син
гер целиком погрузился в мысли о друге.
Полгода, которые они не виделись, Сингер не воспринимал как некий опреде
ленный период разлуки Ц большой или малый; каждый миг, проведенный им на
яву, был полон близостью с другом. И эта внутренняя общность с Антонапуло
сом росла, менялась, словно тот был рядом, во плоти. Порою он думал об Антон
апулосе с преклонением и самоуничижением, порою с гордостью Ц но всегда
с любовью, независимой от его воли, не знающей оглядки. Когда по ночам ему
снились сны, перед ним всегда стояло лицо его друга Ц тяжелое, мудрое и не
жное. А в мыслях наяву они всегда были вдвоем.
Летний вечер наступал не торопясь. Солнце закатилось за зубчатую линию л
еса вдали, и небо побледнело. Сумерки падали мягко, томно. Вышла белая полн
ая луна, а горизонт застлали низкие багряные облака. Медленно темнели зе
мля, деревья, некрашеные деревенские жилища. Изредка в небе вздрагивали
бледные летние зарницы. Сингер напряженно во все это всматривался, пока
наконец не наступила темнота и в стекле перед ним не стало отражаться то
лько его собственное лицо.
Дети пробегали по коридору вагона, хватаясь за стенки и проливая из бума
жных стаканчиков воду. Старик в комбинезоне, сидевший напротив Сингера,
то и дело отпивал виски из бутылки от кока-колы. В промежутках между глотк
ами он старательно закупоривал бутылку бумажной пробкой. Девочка справ
а почесывала голову липким красным леденцом. Пассажиры открывали обувн
ые коробки с провизией и приносили подносы с едой из вагона-ресторана. Си
нгер не ел. Он сидел, откинувшись назад, и рассеянно следил за тем, что тут п
роисходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46