Антонапулос взобрался в автобус и удобно развалил
ся на одном из передних сидений. Сингер смотрел на него через окно и в посл
едний раз что-то отчаянно объяснял жестами. Но Антонапулос так сосредот
оченно проверял, все ли положено в картонку с провизией, что ему было не до
Сингера. Только перед тем, как автобус тронулся, он обернулся к Сингеру. У
лыбка его была безмятежной и рассеянной Ц словно их уже разделяло множ
ество миль.
Следующие недели прошли для Сингера как во сне. Весь день он работал за ра
бочим столом ювелирного магазина, а вечером в одиночестве возвращался д
омой. Больше всего ему хотелось спать. Как только он приходил к себе, он ло
жился на койку и старался заснуть. Ему снились сны. И во всех его снах прис
утствовал Антонапулос. Руки Сингера судорожно дергались, потому что во с
не он всегда разговаривал с греком и Антонапулос на него глядел.
Сингер пытался вспомнить те годы, когда он еще не знал своего друга. Он пер
есказывал себе то, что происходило с ним в молодости. Но все, что ему удава
лось вызвать в памяти, казалось призрачным.
Был в его прошлом один факт, который он помнил отлично, хотя и не придавал
ему значения. Дело в том, что Сингер был глух с самого младенчества, но не в
сегда был совсем немым. Он очень рано остался сиротой и попал в заведение
для глухих. Там он научился разговаривать руками и читать. Ему еще не было
девяти лет, а он умел разговаривать одной рукой по американской системе
и пользоваться обеими руками, как в Европе. Он научился следить за движен
ием чужих губ и понимать, что они произносят. И наконец его стали учить там
разговаривать.
В школе он считался очень способным учеником. Он быстрее всех учил уроки.
Но он так и не привык произносить слова губами. Для него в этом было что-то
неестественное, собственный язык казался ему неповоротливым, как кит. По
недоумевающему взгляду людей, к которым он обращался, Сингер понимал, чт
о либо голосом он напоминает какое-то животное, либо в его речи есть что-т
о отвратительное. Ему было мучительно трудно разговаривать ртом, но руки
всегда были готовы выразить любые слова, какие ему хотелось. В двадцать д
ва года он приехал из Чикаго в этот южный город и почти сразу же познакоми
лся с Антонапулосом. С тех пор он никогда больше не разговаривал ртом, пот
ому что для общения с другом в этом не было нужды.
Все казалось ему призрачным, кроме десяти лет, проведенных с Антонапулос
ом. В своих полуснах он видел друга очень отчетливо и, проснувшись, страда
л от острого, сосущего одиночества. Он посылал Антонапулосу посылки, но н
икогда не получал ответа. И так, пусто и сонно, тянулись месяц за месяцем.
Весной с Сингером произошла перемена. Он перестал спать, и в теле его посе
лилось какое-то беспокойство. По вечерам он мерно вышагивал по комнате, ч
тобы хоть как-то справиться с непривычным приливом энергии. Отдыхал он в
сего несколько часов перед рассветом Ц разом погружался в сон, который
длился до тех пор, пока в его веки не начинал бить, как кинжал, утренний све
т.
Сингер коротал вечера, гуляя по городу. Ему было невтерпеж оставаться в к
омнатах, где они жили с Антонапулосом, и он поселился в захудалом пансион
чике поближе к центру.
Питался он в ресторане по соседству. Этот ресторан, в двух кварталах от ег
о дома, был расположен в конце Главной улицы и назывался «Кафе „Нью-Йорк“
». В первый день он быстро проглядел меню, написал короткую записочку и вр
учил ее хозяину:

«По утрам на завтрак я хочу: я
йцо, гренок и кофе Ц 15 центов.
На обед: суп (любой), хлеб с мясом и молоко Ц 25 центов.
Пожалуйста, подавайте мне на ужин три овощных блюда
(любых, кроме капусты), мясо или рыбу Ц 35 центов.
Спасибо».

Хозяин прочел записку и кинул на Сингера настороженный, но тактичный взг
ляд. Это был суровый человек среднего роста, с такой густой и темной бород
ой, что нижняя часть лица казалась отлитой из чугуна. Обычно он стоял в угл
у за кассой, скрестив руки на груди, и молча наблюдал за тем, что творится в
его заведении. Сингер хорошо изучил его лицо, потому что ел за одним и тем
же столиком трижды в день.
Каждый вечер немой часами бродил один по улицам. Ночи бывали холодные Ц
дул резкий, сырой мартовский ветер и шел сильный дождь. Но это его не смуща
ло. Походка у него была слегка дергающаяся, руки он засовывал глубоко в ка
рманы брюк. Шли недели, и дни становились томительно теплыми. На смену нер
вному беспокойству постепенно пришло изнеможение, и весь облик немого т
еперь выражал глубокий покой. На лице появилось тихое раздумье, что чаще
встречается у людей очень печальных или очень мудрых. Но он по-прежнему ш
агал по городским улицам, молча и всегда один.

2

Темной, душной ночью в начале лета Биф Бреннон стоял за кассой «Кафе „Нью-
Йорк“». Была уже полночь. На улице погасли фонари, и свет из кафе резким же
лтым квадратом лежал на тротуаре. Город опустел, но в кафе пять или шесть п
осетителей еще пили пиво, вино «Санта-Лючия» или виски.
Биф невозмутимо ждал, облокотившись на стойку и потирая большим пальцем
кончик длинного носа. Глаза его смотрели внимательно. Особенно присталь
но он следил за приземистым, коренастым человеком в комбинезоне, который
напился и буянил. Время от времени он переводил взгляд на немого, сидевше
го в одиночестве за столиком посреди зала, или на посетителей у стойки. Но
внимание его постоянно приковывал пьяный в комбинезоне. Время было позд
нее, однако Биф продолжал все так же молча чего-то ждать. Наконец, в послед
ний раз оглядев ресторан, он направился к задней двери, ведущей наверх.
Он тихо вошел в комнату над лестницей. Там было темно, он старался не шумет
ь. Сделав несколько шагов, он наткнулся ногой на что-то твердое и, наклони
вшись, нащупал ручку стоявшего на полу чемодана. Он пробыл в комнате всег
о несколько секунд и уже собирался выйти, как вдруг зажегся свет.
Алиса села на смятой постели и поглядела на него.
Ц Не тронь чемодан! Ц сказала она. Ц Неужели не можешь и так избавиться
от этого полоумного? Хочешь подарить ему то, что он уже пропил?
Ц А ты поднимись и ступай вниз сама. Зови полицию, пусть он хлебает горох
овый суп в арестантских ротах… Валяй, миссис Бреннон, действуй!
Ц И позову, если завтра его здесь увижу! А чемодан не тронь. Он уже не его, э
того дармоеда!
Ц Видел я на своем веку дармоедов. Блаунт не такой, Ц сказал Биф. Ц Може
т, себя я даже хуже понимаю, чем его. И чего-чего, а чемоданов я никогда не кр
ал.
Биф спокойно вынес чемодан за дверь на лестницу. В комнате воздух был не т
акой спертый, как внизу. Он решил, прежде чем снова спуститься вниз, передо
хнуть и ополоснуть лицо холодной водой.
Ц Я тебе говорила, что я сделаю, если ты сегодня же не избавишься от этого
типа. Целые дни дрыхнет в задней комнате, а по вечерам ты кормишь его ужино
м и поишь пивом. Вот уже неделя, как он не платит ни цента. А его бредовые вых
одки могут погубить любое порядочное заведение.
Ц Ты не знаешь людей и не знаешь, как надо вести настоящее дело, Ц сказал
Биф. Ц Парень пришел сюда ровно двенадцать дней назад, и в городе у него н
ет знакомых. За первую неделю он оставил у нас двадцать долларов. Минимум
двадцать.
Ц А потом все в долг, Ц сказала Алиса. Ц Пять дней в долг, и такой пьяный,
что позорит заведение. А главное, кто он такой Ц бродяга, да еще ненормаль
ный вдобавок!
Ц Я люблю ненормальных, Ц сказал Биф.
Ц Еще бы! Вам такие и должны нравиться, мистер Бренной, вы-то с ними одного
поля ягода.
Он только потирал синеватый подбородок, не обращая внимания на ее слова.
Первые пятнадцать лет брака они звали друг друга просто Биф и Алиса. Но по
том, как-то раз поссорившись, стали величать один другого «мистер» и «мис
сис» и с тех пор так до конца и не помирились и не перешли на прежнее обращ
ение.
Ц Я тебя предупреждаю: когда утром я спущусь вниз, чтобы и духа его здесь
не было.
Биф зашел в ванную и, умывшись, решил, что у него есть время побриться. Щети
на была такая густая и черная, словно он не брился дня три. Он стоял перед з
еркалом и задумчиво тер щеку. Он жалел, что заговорил с Алисой. Лучше было
промолчать. Эта женщина всегда выводила его из себя. И он превращался в та
кого же грубого, мелочного и вульгарного человека, как она. Глаза Бифа смо
трели холодно, пристально из-под цинично приспущенных век. На мизинце мо
золистой руки он носил женское обручальное кольцо. Дверь за его спиной б
ыла открыта, и в зеркале отражалась лежавшая на кровати Алиса.
Ц Послушай, Ц сказал он. Ц Беда твоя в том, что нет в тебе душевной добро
ты. Из всех женщин, каких я встречал, только у одной и была эта самая доброт
а.
Ц Ну, милый, за тобой я знаю такое, что любой бы со стыда сгорел. Знаю, как ты
…
Ц А может, все дело в любознательности. Ты ведь никогда не видишь самого
важного. Не наблюдаешь, не задумываешься, ничего не стараешься понять. Мо
жет, вот в чем мы не сходимся…
Алиса уже засыпала, и он отчужденно глядел на нее в зеркало. Во всем ее обл
ике ничто не останавливало взгляда Ц от бесцветных волос до похожих на
обрубки ног под одеялом. Мягкие линии лица повторялись в округлостях жив
ота и бедер. Когда ее не было рядом, он не мог вспомнить ни одной ее черты в о
тдельности: перед ним вставал целый, ничем не примечательный образ.
Ц Ты никогда не умела получать удовольствие от того, что видишь, Ц сказ
ал он.
Голос у нее был усталый:
Ц Да, этот тип внизу и правда настоящее зрелище, ну прямо цирк! Но видеть е
го я больше не желаю!
Ц Черт возьми, а мне-то до него, по правде сказать, какое дело? Он мне не бра
т и не сват. Но разве ты поймешь, как интересно подмечать разные мелкие чер
ты, а потом вдруг добраться до самой сути? Ц Он пустил горячую воду и посп
ешно стал бриться.
Джейк Блаунт появился у него утром 15 мая. Он сразу его приметил и стал за ни
м наблюдать. Незнакомец был маленького роста, с могучими, как балки, плеча
ми и редкими усиками Ц нижняя губа под ними выглядела пухлой, словно его
укусила оса. Он был ужасно нескладный. Крупная, правильной формы голова с
идела на нежной и по-детски тонкой шее. Усы выглядели накладными, словно и
х наклеили для маскарада и они свалятся, если их обладатель слишком быст
ро заговорит. Усы его очень старили, хотя лицо с высоким, гладким лбом и ши
роко раскрытыми глазами казалось совсем молодым. Руки были большие, мозо
листые, с въевшейся грязью, и одет он был в дешевый белый полотняный костю
м. В общем, это был презабавный субъект, но что-то не позволяло над ним поте
шаться.
Он заказал полвиски и выпил его, ничем не разбавляя, за полчаса. Потом сел
в одну из кабинок и сытно поужинал курицей. А после стал читать книгу, потя
гивая пиво. С этого все и началось. И хотя Биф сразу обратил внимание на Бл
аунта, ему и в голову не приходило, как странно все сложится потом. Он нико
гда еще не видел человека, который бы столько раз менялся за двадцать дне
й. Он никогда еще не видел, чтобы человек так много пил и так долго не протр
езвлялся.
Биф, приподняв большим пальцем кончик носа, стал брить верхнюю губу. Поко
нчив с бритьем, он почувствовал на лице прохладу. Когда он шел через спаль
ню вниз, Алиса уже спала.
Чемодан оказался тяжелым. Он вынес его в ресторан и поставил за кассу, где
сам обычно стоял по вечерам. Потом придирчиво оглядел зал. Несколько пос
етителей ушло, и в зале стало попросторнее, но в общем ничего не изменилос
ь. Глухонемой по-прежнему пил кофе за одним из центральных столиков. Пьян
ый продолжал разглагольствовать. Он не обращался ни к кому в особенности
, и никто его не слушал. Сегодня вместо грязного полотняного костюма, кото
рый он носил последние двенадцать дней, на нем был синий комбинезон. Носк
ов на ногах не было, из-под штанин торчали исцарапанные, заляпанные грязь
ю лодыжки.
Биф внимательно прислушивался и ловил обрывки его монолога. Пьяный опят
ь что-то плел насчет политики. Вчера ночью он рассказывал о местах, где он
побывал, Ц о Техасе, Оклахоме и обеих Каролинах. А раз он завелся насчет б
орделей, и шутки его стали до того сальными, что Бифу пришлось подсунуть е
му бутылку пива, чтобы он заткнулся. Но по большей части никто толком не по
нимал, о чем он болтает. Говорит, говорит, говорит… Слова потоком лились из
его рта. При том у него то и дело менялось произношение, менялся набор сло
в. Иногда он разговаривал как вахлак, иногда Ц как профессор. То употребл
ял слова длиною в целый фут, то путался в грамматике. Трудно было определи
ть, из какой он среды или местности. Он менялся, как хамелеон. Биф задумчив
о поглаживал кончик носа. В речах его не было логики, последовательности,
которая обычно сопутствует уму. А парень-то умен, это факт, хотя перебрасы
вался с одного на другое без видимой причины. Все время его куда-то заноси
т.
Биф оперся, о стойку и стал просматривать вечернюю газету. Заголовок изв
ещал, что после четырехмесячных дебатов совет старейшин решил, что освещ
ение улиц на особо опасных перекрестках не может оплачиваться из местно
го бюджета. Левую колонку занимал отчет о войне на Дальнем Востоке. Биф пр
очел оба сообщения с равным вниманием. Глаза его пробегали печатные стро
ки, но краем уха он настороженно следил за сумятицей, то и дело возникавше
й в разных концах зала. Прочтя заметки, он полуприкрыл глаза, но головы не
поднял. Ему почему-то стало неспокойно. Непонятно, что делать с этим парне
м, но к утру надо до чего-то с ним договориться. К тому же Бифа не покидало п
редчувствие, что сегодня ночью что-то произойдет. Этот тип в конце концов
непременно сорвется!
Биф почувствовал, что у входа кто-то стоит, и быстро поднял глаза. В дверь з
аглядывала светловолосая длинноногая девчонка лет двенадцати. На ней б
ыли шорты защитного цвета, синяя рубашка и теннисные туфли Ц с первого в
згляда ее можно было принять за мальчишку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46