Она вдруг почувствовала, что подошвы теннисных туфель заскользили, и при
села, оседлав конек крыши. Дом был почти достроен. Это будет одно из самых
больших зданий в округе: трехэтажное, с высокими потолками и очень круто
й крышей Ц круче она не видела. Скоро работы будут закончены. Плотники уй
дут, и детям придется искать другое место для игр.
Тут она одна. Кругом никого, тишина, и можно немножко подумать. Она вынула
из кармана шорт пачку сигарет, купленную накануне, и медленно затянулась
. От сигареты она стала как пьяная, голова отяжелела и плохо держалась на п
лечах Ц все равно она должна докурить.
М.К. Ц эти инициалы будут повсюду, когда ей исполнится семнадцать и она с
танет знаменитой. Она будет приезжать домой в красно-белом «паккарде» с
о своими инициалами на дверцах. На белье и носовых платках Ц повсюду буд
ут красные метки М.К. Может, она станет великим изобретателем. Изобретет к
рошечные радиоприемники, величиной с горошину, и люди будут носить их в к
армане и вставлять в уши. И самолеты, которые можно привязать на спину, как
рюкзак, и Ц ж-ж-ж Ц лети себе да лети! А потом она первая пророет огромный
туннель через всю землю в Китай, и люди будут спускаться в него на больших
воздушных шарах. Все это она изобретет для начала. Это уже задумано.
Выкурив половину сигареты, Мик погасила ее и скинула окурок по скату кры
ши. Потом она наклонилась вперед, положила голову на руки и стала тихоньк
о напевать себе под нос.
Смешно, но в голове у нее почти все время звучит музыка Ц фортепьянная ил
и какая-нибудь вообще. Что бы она ни делала и о чем бы ни думала, музыка почт
и всегда звучит. У их жилички мисс Браун стояло в комнате радио, и всю прош
лую зиму Мик по воскресеньям после обеда сидела на ступеньках веранды и
слушала передачи. Играли, наверно, классическую музыку; ее почему-то она з
апоминала лучше всего. Особенно ту, что сочинял один музыкант. Она слушал
а, и у нее замирало сердце. Иногда его музыка была как цветные прозрачные л
еденцы, а иногда такая нежная и грустная, что и вообразить нельзя.
Вдруг послышался плач. Мик подняла голову. Ветер трепал челку у нее на лбу
, а лицо на ярком солнце побледнело и стало влажным. Хныканье продолжалос
ь, и Мик медленно на четвереньках поползла по остроконечной крыше. Добра
вшись до края, она легла на живот и свесила голову, чтобы посмотреть, что д
елается внизу, на земле.
Дети были там, где она их оставила. Братишка присел на корточки и что-то ра
зглядывал, рядом с ним лежала черная карликовая тень. Ральф был по-прежне
му привязан к повозке. Он уже умел сидеть и, держась за края повозки, залив
ался плачем. Капор у него сбился на сторону.
Ц Братишка! Ц крикнула вниз Мик. Ц Чего там нужно Ральфу, дай ему!
Братишка поднялся на ноги и сурово взглянул на младенца.
Ц Ничего ему не нужно.
Ц Тогда качни его как следует.
Мик перебралась на прежнее место. Ей хотелось подольше подумать кое о ка
ких людях, спеть и поразмыслить о будущем. Но поганка Ральф продолжал воп
ить, и покоя ей уже не будет.
Она смело полезла вниз к приставленной лестнице. Скат был крутой, а дощеч
ки, набитые для упора рабочими, далеко отстояли одна от другой. У нее кружи
лась голова и сердце билось так сильно, что дрожь отдавалась во всем теле.
Мик приказала себе вслух: «Держись руками крепко и соскальзывай вниз, по
ка не упрешься правым носком, потом прижимайся и сползай влево. Спокойно,
Мик, главное Ц спокойно!»
Спуск всегда труднее восхождения. Она долго добиралась до лестницы и там
снова почувствовала себя в безопасности. Когда она наконец ступила на з
емлю, ей показалось, что она стала меньше и ниже, а ноги у нее вот-вот подлом
ятся. Она поддернула шорты и затянула ремень еще на одну дырку. Ральф по-п
режнему плакал, но она, не обращая на него внимания, вошла в пустой новый д
ом.
Месяц назад на фасаде повесили табличку, что детям на этом участке играт
ь воспрещается. Как-то вечером в доме играли ребята, и больная куриной сле
потой девочка, забежав в комнату, где еще не был настелен пол, провалилась
и сломала ногу. Она до сих пор лежит в больнице с ногой в гипсе. А в другой ра
з мальчишки похулиганистей обмочили всю стену и написали там нехорошие
слова. Но сколько запретов ни вывешивай, ребят отсюда не прогнать, покуда
дом не покрасят, не отделают и не вселят жильцов.
В комнатах пахло свежим деревом; подметки теннисных туфель громко шлепа
ли, и звук отдавался по всему дому. Воздух внутри был горячий, недвижный. М
ик постояла посреди передней комнаты, и вдруг ей пришла в голову идея. Пор
ывшись в кармане, она достала два мелка Ц зеленый и красный.
Мик медленно выводила большие печатные буквы. Сверху она написала ЭДИСО
Н, а под этим Ц ДИК ТРЭЙСИ И МУССОЛИНИ. В каждом углу нарисовала зеленым м
елом и подчеркнула красным свои огромные инициалы: М.К. Покончив с этим, от
ошла к противоположной стене и написала очень гадкое слово. И под ним тож
е поставила свои инициалы.
Стоя в пустой комнате с мелком в руке, она разглядывала творение своих ру
к, чувствуя какую-то неудовлетворенность. Ей хотелось вспомнить фамилию
того, кто написал музыку, которую передавали по радио прошлой зимой. Мик с
просила о нем одну девочку в школе Ц у нее дома было пианино, и она брала у
роки музыки, Ц а та спросила учительницу. Оказалось, что это просто-напр
осто мальчишка, который давным-давно жил где-то в Европе. Ну и что ж, что он
просто мальчишка, ведь он все равно сочинил все эти прекрасные вещи для п
ианино и для скрипки и даже для оркестра. Она могла припомнить по крайней
мере шесть мелодий из тех вещей, которые она слышала. Они были быстрые и зв
енящие, как стеклышки, а одна похожа на запах после весеннего дождя. Но от
всех от них ей почему-то становилось грустно и в то же время как-то очень х
орошо.
Она напела себе одну из мелодий и вдруг Ц в этом жарком, пустом доме Ц по
чувствовала на глазах слезы. Горло сжалось, в нем запершило, и она больше н
е могла петь. Тогда она быстро написала имя этого мальчишки на самом верх
у: МОТСАРТ.
Ральф тихонько сидел в своей повозочке, крепко вцепившись толстыми ручо
нками в края. Черная челка и черные глаза делали его похожим на китайчонк
а. Солнце светило ему прямо в глаза, поэтому он и ревел. Братишки нигде не б
ыло видно. Когда Ральф заметил Мик, он опять приготовился зареветь. Она от
катила повозочку в тень от нового дома, вынула из кармана рубашки синий л
еденец и сунула его в теплый, мягкий ротик младенца.
Ц Ешь и знай мою доброту, Ц сказала ему Мик. Вообще-то, не в коня корм: Раль
ф еще слишком мал, чтобы понимать вкус в конфетах. Гладкий камешек понрав
ился бы ему ничуть не меньше, но дурачок может его проглотить. Он так же пл
охо разбирается во вкусе, как и в словах. Когда ему говоришь, что тебе осто
чертело его таскать и ты готова утопить его в речке, он принимает это за ла
ску. Он вообще мало в чем разбирается. Поэтому и таскать его такая скучища.

Мик сложила руки корабликом, крепко их сжала и подула в отверстие между б
ольшими пальцами. Щеки ее надулись, и сперва послышалось только шипение
воздуха, прорывавшегося сквозь пальцы. Потом раздался высокий пронзите
льный свист, и через несколько секунд из-за угла появился Братишка.
Она отряхнула опилки с его волос и поправила капор на Ральфе. Этот капор б
ыл самой красивой частью его туалета. Он был кружевной и весь вышитый. Лен
та под подбородком Ц с одной стороны голубая, а с другой белая, Ц и на уша
х большие розетки. Капор был мал ребенку, и вышивка натирала лоб, но Мик вс
егда наряжала в него Ральфа, когда везла его гулять. У Ральфа не было насто
ящей коляски, как у большинства детей, местных или приезжающих на лето. Ег
о приходилось таскать в старой повозочке, которую ей подарили на рождест
во три года назад. Но в красивом капоре он выглядел очень прилично.
На улице было пусто, как всегда поздним утром в воскресенье, да еще в такую
жару. Повозка скрипела и дребезжала, Братишка бежал босиком, а тротуар та
к накалился, что у него горели подошвы. Зеленые дубы бросали темную и прох
ладную с виду тень, но она не спасала от пекла.
Ц Лезь в повозку, Ц сказала она Братишке, Ц и посади Ральфа на колени.
Ц Я лучше сам пойду.
От долгой жары у Братишки летом всегда начинался понос. Он бегал без руба
шки, и у него под кожей белели острые ребра. На солнце он не загорал, а тольк
о бледнел, и маленькие соски на груди были похожи на синие изюминки.
Ц Ладно уж, давай повезу, Ц сказала Мик. Ц Лезь.
Ц Ну вези.
Мик тянула повозку медленно Ц она вовсе не спешила домой. Она завела раз
говор с детьми. Но было в этом скорее желание пооткровенничать с собой, че
м с ними.
Ц Мне последнее время снятся такие чудные сны. Будто я плыву. Но не по вод
е, а развожу руками и плыву сквозь огромную-огромную толпу людей. Их в сто
раз больше, чем в магазине Кресси в субботу вечером. Такая громадная толп
а, какой даже не бывает. Иногда я ору и плыву и расталкиваю людей, а иногда л
юди меня топчут, и кишки из меня вылезают прямо на тротуар. В общем, это ско
рее кошмар, чем настоящий сон…
По воскресеньям в доме всегда было полно людей, потому что к жильцам прих
одили гости. Шуршали газеты, стоял сигарный дым, и по лестнице постоянно к
то-то топал.
Ц Есть вещи, о которых, само собой, не хочется никому говорить. Не потому, ч
то стыдно, а просто надо держать в секрете. Вот и у меня есть две или три вещ
и, про них я даже вам ни за что не скажу.
Братишка вылез, когда они добрались до угла, и помог ей спустить повозку н
а мостовую и втащить на другой тротуар.
Ц А за одну вещь я бы все на свете отдала. За пианино. Если бы у меня было пи
анино, я бы упражнялась каждый-каждый вечер и выучила бы всю музыку, какая
есть. Вот чего я больше всего хочу.
Они подошли к своему кварталу. Осталось пройти несколько домов. Их дом бы
л трехэтажный Ц пока что самый большой во всей северной части города. Но
и в семье было четырнадцать душ. Правда, не все были настоящей, кровной род
ней, но все они тут ели и спали за пять долларов с носа, и потому они тоже счи
тались. Мистер Сингер не считался, потому что он только снимал комнату и с
ам ее убирал.
Дом был узкий, и его много лет не красили. Для такого высокого дома он даже
казался каким-то хилым. С одного бока он осел.
Мик отвязала Ральфа и вынула из повозки. Она быстро прошмыгнула через пр
ихожую и краешком глаза увидела, что в гостиной полно постояльцев. Папа т
оже был там. Мама, наверное, на кухне. Все слонялись в ожидании обеда.
Мик вошла в первую из трех комнат, где жили они сами. Она положила Ральфа н
а папину и мамину кровать и дала ему поиграть бусами. Сквозь закрытую две
рь соседней комнаты доносились голоса, и она решила пойти туда.
Как только Хейзел и Этта ее увидели, они сразу же замолчали. Этта сидела на
стуле у окна и красила ногти на ногах красным лаком. Волосы ее были закруч
ены на железные бигуди, а на подбородке, где выскочил прыщик, белело пятны
шко крема. Хейзел, как всегда, валялась, на кровати.
Ц О чем вы тут сплетничали?
Ц Не суй нос не в свои дела, Ц сказала Этта. Ц Оставь нас в покое.
Ц А эта комната не ваша. И я имею право быть тут не меньше, чем вы. Ц Мик с в
ызовом проследовала из одного угла в другой. Ц Стану я с вами связыватьс
я. Больно надо! А права свои я знаю.
Мик откинула ладонью со лба неровную челку. Она делала это так часто, что т
ам образовался хохолок. Наморщив нос, она стала строить себе в зеркале гр
имасы. Потом снова принялась бродить по комнате.
Хейзел и Этта были в общем ничего, для сестер конечно. Но Этту словно глист
ы точат. В голове у нее одни кинозвезды да как бы сняться в кино. Раз она даж
е написала Джанет Мак-Дональд и получила ответ на машинке, что если она пр
иедет в Голливуд, то может зайти к ней в гости и даже поплавать в бассейне.
И с тех самых пор не может выкинуть этот бассейн из головы. Только и думает
, как она поедет в Голливуд, когда скопит денег на автобус, а потом найметс
я секретаршей, подружится с Джанет Мак-Дональд и как-нибудь пролезет в ки
но.
Целый божий день она мазюкается. Вот что противно. Этта от природы не така
я хорошенькая, как Хейзел. И что хуже всего, у нее совсем нет подбородка. Он
а вытягивает руками нижнюю челюсть и проделывает уйму всяких упражнени
й, о которых вычитала в книжке по кино. И вечно разглядывает в зеркале свой
профиль, стараясь как-то особенно складывать губы. Но ничего ей не помога
ет. Иногда по ночам она сжимает лицо руками и горько плачет.
Хейзел Ц просто лентяйка. Она-то хорошенькая, зато какая дурища! Ей уже и
сполнилось восемнадцать, и после Билла она самая старшая. Может, в этом ее
беда. Она все получала первая и больше всех: первая носила новое платье и с
ъедала самую большую порцию чего-нибудь вкусного. Хейзел не приходилось
ничего хватать, и поэтому у нее нет характера.
Ц Ты так и будешь целый день топать по комнате? Противно на тебя смотреть
Ц почему ты одеваешься как мальчишка? Нет, давно надо за тебя взяться. Ми
к Келли, пора уж тебе прилично себя вести, Ц сказала Этта.
Ц Заткнись, Ц огрызнулась Мик. Ц А шорты я ношу потому, что не желаю тас
кать твои обноски. Не желаю быть такой, как вы, и похожей на вас обеих. И не б
уду. Потому и ношу шорты. И вообще жалко, что я не мальчик, тогда бы я перееха
ла к Биллу.
Мик залезла под кровать и вытащила большую шляпную коробку. Когда она по
несла ее к двери, сестры закричали вдогонку:
Ц Скатертью дорога!
Самая лучшая комната была у Билла. Настоящий кабинет, и он там жил один, не
считая Братишки. На стенах были пришпилены картинки из журналов, главным
образом всякие красавицы, а в углу висели картины, нарисованные в прошло
м году самой Мик, когда она ходила в художественный кружок. В комнате стоя
ли только кровать и письменный стол.
Билл сидел, сгорбившись над столом, и читал журнал «Популярная механика»
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46