Мик так выросла за посл
едний год, что скоро будет выше его. На ней были красный свитер и синяя юбк
а в складку, она их носила каждый день с начала занятий в школе. Но складки
уже разошлись, а подшивка отпоролась и неровно висела над ее острыми кол
енками. Она была в том возрасте, когда девчонки больше похожи на мальчише
к-подростков. И почему это даже самые умные люди не замечают очень важног
о: по природе своей все люди двуполые, а поэтому брак и постель еще далеко
не все. Доказательство? Ранняя молодость и старость. Недаром голоса у ста
риков часто становятся высокими и ломкими и ходят они мелкими шажками. С
тарухи же часто тучнеют, голос у них становится басовитым, хриплым, а на ли
це появляются темные усики. Да и он сам может служить тому доказательств
ом Ц та часть его души, которая испытывает потребность в материнстве и х
очет, чтобы Мик и Бэби стали его детьми. Биф резко отвернулся от кассы.
Газеты валялись в беспорядке. За две недели он не подшил ни одной. Он взял
из-под прилавка пачку газет и опытным глазом пробежал страницу от шапки
до самого низа. Завтра он просмотрит в задней комнате кипу газет и придум
ает новую систему подшивки. Надо построить полки, пустив на это крепкие я
щики, в которых привозят консервы. Разложить газеты по полкам в хронолог
ическом порядке Ц с 27 октября 1918 года и по сей день. На полках написать крат
кий перечень важнейших событий. Три вида заголовков: международные, начи
ная с объявления о конце первой мировой войны до того, чем все это кончило
сь в Мюнхене, а дальше Ц отечественные и местные, начиная с того, как Лест
ер застрелил свою жену в загородном клубе, и до пожара на фабрике Хадсона.
Все события за последние двадцать лет должны быть аккуратно систематиз
ированы, обобщены и сохранены для будущего. Биф довольно улыбался, прикр
ыв лицо рукою и потирая другой подбородок. А ведь Алиса хотела, чтобы он вы
бросил газеты и дал ей превратить кладовку в дамскую уборную. Она чуть не
запилила его насмерть, но раз в жизни Биф оказал сопротивление. Один раз в
жизни.
Биф мирно погрузился в изучение разложенной перед ним газеты. Читал он н
е отрываясь, с глубочайшим вниманием, но по давней привычке какой-то част
ицей сознания следил за тем, что творится вокруг. Джейк Блаунт все еще про
должал говорить, постукивая кулаком по столу. Немой потягивал пиво. Мик с
лонялась около радиоприемника и глазела на посетителей. Биф прочел перв
ую газету насквозь и сделал кое-какие пометки на полях.
Вдруг он с удивлением поднял глаза. Рот у него был полуоткрыт для зевка, но
он тут же его захлопнул. По радио передавали песню тех времен, когда они с
Алисой были помолвлены: «Лишь молитва детская в сумерки звучит». Как-то р
аз в воскресенье они трамваем поехали на озеро Сардис, и он нанял там лодк
у. На заходе солнца он играл на мандолине, а она пела. На ней была матросска
я шапочка, и, когда он обнял ее за талию, она… Алиса…
Бредень для давно пережитых чувств. Биф сложил газеты и сунул их назад по
д стойку. Он постоял сперва на одной ноге, потом на другой и крикнул через
весь зал Мик:
Ц Ты ведь не слушаешь радио?
Мик выключила приемник.
Ц Нет. Сегодня ничего интересного.
Он постарается ни о чем таком не думать и сосредоточить свои мысли на дру
гом. Биф уперся локтями в стойку и стал разглядывать своих посетителей. В
конце концов внимание его снова приковал немой за столиком посредине. Би
ф увидел, как шаг за шагом к нему подбирается Мик и наконец, получив пригла
шение, садится за столик. Сингер пальцем показывает официантке что-то в м
еню, и та приносит Мик кока-колу. Кому еще, кроме этого глухонемого, отгоро
женного от людей чудака, могло прийти в голову пригласить за столик, где о
н пьет с другим мужчиной, порядочную молодую девушку? Блаунт и Мик не свод
или глаз с Сингера. Они что-то ему говорили, и у него все время менялось выр
ажение лица. Странное дело! От кого это зависит Ц от него или от них? Немой
сидел неподвижно, засунув руки в карманы, и то, что он молчал, придавало ем
у какую-то странную власть. О чем думает этот человек и что он понимает? Чт
о он знает?
Дважды за этот вечер Биф порывался подойти к столику в центре зала и всяк
ий раз себя одергивал. Даже после того, как посетители разошлись, он все ра
здумывал, что же таится в этом немом; и на рассвете, лежа в постели, задавал
себе все тот же вопрос, пытаясь его решить и не находя ответа. Эта загадка
его донимала. Она неосознанно мучила его и лишала покоя. Что-то тут было н
еладно.

3

Доктор Копленд много раз беседовал с мистером Сингером. Воистину он был
совсем не похож на других белых. Он был человек мудрый и, как ни один белый,
понимал, что такое подлинная, высокая цель. Он слушал тебя, и в лице его был
о что-то ласковое, европейское, и сочувствие, на которое способен лишь чел
овек угнетенной расы. Однажды доктор взял с собой мистера Сингера на обх
од больных. Он водил его по холодным узким коридорам, где воняло нечистот
ами, болезнью и жареным салом. Он показал ему удачную пересадку кожи на ли
це женщины, получившей сильный ожог. Он лечил при нем ребенка, больного си
филисом, и показывал чешуйчатую сыпь на ладонях, мутную роговицу глаз, то
рчащие передние резцы. Они посещали хижины, где в двух комнатках ютилось
по двенадцати и по четырнадцати человек. В конурке, где в печке едва тепли
лся огонь, они беспощадно наблюдали, как старик задыхается от воспаления
легких. Мистер Сингер шагал за доктором следом, все видел и все понимал. О
н раздавал ребятишкам монетки и вел себя так тихо и чинно, что совсем не бе
спокоил больных, как это сделал бы любой другой посетитель.
Дни стояли холодные, коварные. В городе вспыхнул грипп, и доктор Копленд б
ыл занят дни и ночи. Он разъезжал по негритянским районам города на своем
высоком «додже», которым пользовался вот уже девять лет. Окна он завешив
ал от сквозняков плексигласовыми занавесками, а шею плотно укутывал сер
ым шерстяным платком. Все это время он не видел ни Порции, ни Вильяма и Дли
нного, но много о них думал. Однажды в его отсутствие к нему заходила Порци
я, оставила записку и взяла взаймы полмешка муки.
В один из вечеров он так устал, что не смог объехать всех своих больных, на
пился горячего молока и лег спать. Его лихорадило, и он не сразу заснул. Но
едва он закрыл глаза, как его окликнул чей-то голос. Доктор с трудом подня
лся и как был, в длинной фланелевой ночной рубахе, пошел отворить входную
дверь. На пороге стояла Порция.
Ц Да поможет нам сын божий, папа! Ц воскликнула она.
Доктор Копленд стоял, дрожа от озноба и комкая рукой перед ночной рубахи.
Другую руку он прижал к горлу и молча, выжидающе смотрел на дочь.
Ц Это по поводу нашего Вилли… Он очень дурно поступил и теперь попал в бо
льшую беду. Надо нам что-то делать.
Доктор Копленд пошел из прихожей на негнущихся ногах. Он задержался в сп
альне, чтобы надеть купальный халат, платок и ночные туфли, и вернулся в ку
хню. Порция ждала его там. Кухня была нежилая, холодная.
Ц Ну-ка говори. Что он натворил? Что с ним?
Ц Обожди минутку. Дай собраться с мыслями. Сейчас соображу, как получше т
ебе рассказать.
Он скомкал несколько газетных листов, лежавших на печке, и достал щепки д
ля растопки.
Ц Давай я затоплю, Ц предложила Порция. Ц А ты посиди за столом, и, как пе
чка нагреется, я сварю нам по чашечке кофе. Тогда, может, и на душе станет по
легче.
Ц У меня нет кофе. Вчера кончился.
Услышав это. Порция заплакала. Она яростно затолкала бумагу и щепки в печ
ь и зажгла их дрожащей рукой.
Ц Вот какое дело, Ц начала она. Ц Вилли и Длинный прохлаждались сегодн
я в таком месте, куда им вовсе не след было ходить. Ты ведь знаешь, я всегда с
тараюсь держать Вилли и Длинного при себе. И будь я с ними, они бы не влипли
в эту историю. Но я пошла на собрание наших прихожанок в церковь, мальчики
заскучали и отправились во «Дворец сладостных утех» мадам Ребы. А уж ты, п
апа, поверь: хуже и греховнее этого места не найти. Там, правда, мужчина про
дает билеты на бега, но вокруг кишмя кишат все эти черномазые паршивые ве
ртихвостки, и висят красные шелковые занавески, и…
Ц Дочка, Ц с раздражением оборвал ее доктор Копленд. Он сжал руками вис
ки. Ц Я это место знаю. Переходи к делу.
Ц Там была и Лав Джонс Ц она очень нехорошая девушка. Вилли напился и ст
ал плясать с ней шимми. Он глазом не успел моргнуть, как завязалась драка.
Вилли подрался с парнем, которого зовут Майский Жук, из-за этой самой Лав.
Сначала пустили в ход кулаки, но потом этот Майский Жук вдруг вытаскивае
т нож. У нашего Вилли никакого ножа не было, поэтому он заорал и стал бегат
ь по залу. Тогда Длинный откуда-то достал для Вилли бритву. Вилли осмелел
и чуть не отхватил Майскому Жуку голову…
Доктор Копленд плотнее укутался в платок.
Ц Он умер?
Ц Да разве такой гад помрет? Пока что он в больнице, но скоро выйдет и опят
ь начнет воду мутить.
Ц А Вилли?
Ц Пришла полиция и забрала его на Черной Марии в тюрьму. Там он и сидит.
Ц Его не ранили?
Ц Ну, глаз у него, конечно, заплыл, и кусочек задницы Жук ему отхватил. Но э
то все заживет. Чего я не пойму Ц как он спутался с этой Лав. Она ведь куда ч
ернее меня, такая уродина, каких свет не видывал! Ходит, будто у нее курино
е яйцо промеж ног и она боится его кокнуть. А уж грязнуха! И чего ради Вилли
из-за нее распетушился?
Доктор Копленд прислонился к печке и застонал. Он раскашлялся, и щеки у не
го сразу запали. На бумажной салфетке, которую он поднес к губам, проступи
ло кровавое пятно. Темное лицо покрылось зеленоватой бледностью.
Ц Длинный, конечно, сразу прибежал домой и все мне выложил. Ты не думай, мо
й Длинный с теми девками не водится. Просто пошел за компанию. Но он так из
болелся за Вилли душой, что с тех самых пор сидит на тротуаре против тюрьм
ы… Ц Отсвечивающие огнем слезы текли по лицу Порции. Ц Ты же знаешь, как
мы втроем жили. Душа в Душу. У нас был свой распорядок, и все шло как по маслу
. Даже из-за денег никогда не тужили. Длинный Ц он платил за квартиру, я пок
упала еду, а на Вилли были расходы в субботу вечером. Мы всегда жили как дв
ойняшки, только когда их не двое, а трое.
Наконец настало утро. Прогудели заводские сирены к первой смене. Вышло с
олнце, и на чистых кастрюльках, висевших над плитой, заблестели его лучи. О
тец с дочерью долго сидели не двигаясь. Порция дергала себя за кольца в уш
ах, пока мочки не заболели и не стали багровыми. Доктор Копленд все так же
подпирал голову руками.
Порция сказала:
Ц Мне кажется, что, если ты уговоришь кого-нибудь из белых написать пись
мо насчет Вилли, ему это поможет. Я уже ходила к мистеру Бреннону. Он напис
ал все, что я его просила, слово в слово. Он был у себя в кафе, когда все это сл
училось, он всегда там. Поэтому я туда пошла и рассказала, как было дело. А п
исьмо отнесла домой и положила в Библию, чтобы оно не потерялось или не за
пачкалось.
Ц А что там написано, в этом письме?
Ц Мистер Бреннон написал все слово в слово, как я просила. В письме сказа
но, что Вилли работает у мистера Бреннона уже третий год. Что Вилли смирны
й и порядочный цветной парень и до сих пор за ним не замечено ничего дурно
го. Там говорится, что у него всегда есть возможность что-нибудь слямзить
в кафе и, если бы он был таким, как другие негры…
Ц Фу! Ц воскликнул доктор Копленд. Ц Никуда это все не годится!
Ц Нельзя же сидеть сложа руки! Ведь Вилли в тюрьме. Мой родной брат. Конеч
но, он сегодня поступил нехорошо, но он ведь такой добрый. Нельзя же сидеть
сложа руки!
Ц Придется. Ничего другого нам не осталось.
Ц А я все равно не буду!
Порция вскочила со стула. Глаза ее с отчаянием озирали комнату, словно он
а хотела что-то найти. Потом она стремительно кинулась к двери.
Ц Обожди, Ц сказал доктор Копленд. Ц Куда ты собралась?
Ц На работу. Мне теперь никак нельзя терять место. Мне теперь надо служит
ь у миссис Келли и получать каждую неделю жалованье.
Ц Я хочу сходить в тюрьму, Ц сказал доктор Копленд. Ц Может, мне удастся
повидать Вильяма.
Ц Я тоже туда пойду по дороге на службу. Надо прогнать на работу Длинного
, не то, глядишь, он так и прогорюет там все утро.
Доктор Копленд поспешно оделся и вышел к Порции, ожидавшей его в прихоже
й. Они зашагали по улице, погруженной в голубую прохладу осеннего утра. В т
юрьме с ними разговаривали грубо, и они ничего не смогли узнать. Тогда док
тор Копленд отправился к адвокату, с которым имел когда-то дело. Тревожны
е дни тянулись медленно. Через три недели состоялся суд. Вильяма обвинил
и в насилии с применением смертоносного оружия. Его приговорили к девяти
месяцам каторжных работ и тут же отправили в тюрьму, находившуюся в севе
рной части штата.

Даже и теперь его влекло к истинной, высокой цели, но не хватало времени о
ней думать. Он ходил из одного дома в другой, и работе не было конца. Ранним
утром он выезжал из дома на машине, а в одиннадцать часов начинал прием у с
ебя. Надышавшись холодного осеннего воздуха, он потом страдал от духоты,
и у него начинался кашель. Скамьи в прихожей всегда были заняты больными
неграми, которые терпеливо его дожидались; а иногда и переднее крыльцо и
даже его спальня тоже были битком набиты пациентами. Весь день, а зачасту
ю и за полночь приходилось принимать больных.
Его тело так ныло от усталости, что иногда ему хотелось лечь на пол, заколо
тить по нему кулаками и заплакать в голос. Если бы он мог отдохнуть, он бы, н
аверно, поправился. У него был туберкулез легких, он четыре раза в день мер
ил температуру и каждый месяц просвечивался. Но отдохнуть он не мог. Пото
му что его истинная, высокая цель была сильнее усталости.
Он размышлял об этой цели, пока иной раз, после долгого грудного дня и долг
ой ночи, вдруг не наступало затмение. Он даже забывал на минуту, что это за
цель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46