Доктор отвернулся, на миг ощутив губительный
покой и свободу, и ощущение это было тем острее, что он знал, как скоро оно п
ройдет. Подправив огонь, он погрел возле него руки. Потом свернул себе сиг
арету. На кухне царили безукоризненная чистота и порядок. Сковородки на
стене горели, отсвечивая огонь от плиты, и отбрасывали круглые черные те
ни.
Ц Это насчет Вилли…
Ц Знаю. Ц Он стал неуверенно катать сигарету в ладонях. Его глаза кидал
и быстрые отчаянные взгляды вокруг, словно не могли насмотреться на всю
эту прелесть.
Ц Я же тебе говорила про этого Бастера Джонсона Ц про то, что он в тюрьме,
там же, где Вилли. Мы с ним раньше были знакомы. А вчера его отпустили домой.

Ц Ну и что?
Ц Бастера покалечило на всю жизнь.
Голова у него затряслась. Он прижал подбородок рукой, чтобы остановить э
ту дрожь, но она упорно не поддавалась его усилиям.
Ц Вчера вечером к нам пришли наши друзья и сообщили, что Бастер уже дома
и что он хочет нам рассказать кое-что насчет брата Вилли. Я бежала туда вс
ю дорогу, и он мне сказал…
Ц Да?
Ц Они были втроем Ц Вилли, Бастер и еще один парень. Трое приятелей. И тут
с ними случилась эта беда… Ц Порция замолчала. Она послюнявила палец, а п
отом намочила им пересохшие губы. Ц Все началось потому, что белый охран
ник к ним все время цеплялся. В тот день они работали на дороге. Бастер не с
молчал, а другой парень Ц давай в лес. Забрали всех троих. Всех троих отве
ли в лагерь и посадили в холодную как лед каморку.
Он снова сказал: «Да?» Но голова у него тряслась, и слово надтреснуто продр
ебезжало в горле.
Ц Это произошло почти шесть недель назад, Ц продолжала Порция. Ц Помн
ишь, какие стояли холода? А Вилли и тех двоих парней засадили просто в наст
оящий ледник.
Порция говорила тихо; слова догоняли друг друга без остановки, а лицо сло
вно закаменело в горестном удивлении. Речь ее была похожа на тихий напев.
Но доктор не понимал того, что она говорит. Звуки отчетливо достигали его
ушей, но были лишены склада и смысла. Словно голова его была носом лодки, а
звуки Ц волнами, которые бились о нее и текли мимо. Ему казалось, что, если
он обернется назад, он там найдет упущенные им слова.
Ц …и ноги у них пораспухали, и лежали они там, и корчились на полу, и вопили
не своим голосом. Но никто не приходил. А они вопили три дня и три ночи, но н
икто не приходил…
Ц Я, наверно, оглох, Ц сказал доктор Копленд. Ц Ничего не понимаю.
Ц Нашего Вилли и тех двоих кинули в холодное, как ледник, помещение. С пот
олка висела веревка. Со всех троих сняли ботинки и босые ноги привязали к
этой веревке. Вилли и те двое лежали на холодном полу на спине, а ноги у них
были вздернуты вверх. И ноги у них пораспухали, и корчились они на полу, и о
рали не своим голосом. И было там холодно, как в леднике, и ноги у них порасп
ухали и отмерзли. И орали они три дня и три ночи. Но никто не приходил…
Доктор Копленд сжал голову руками, но все равно не мог остановить неотвя
зную дрожь.
Ц Я не слышу, что ты говоришь!
Ц И вот наконец за ними пришли. И быстро потащили Вилли и тех двоих в боль
ницу Ц ведь ноги у них распухли и отмерзли. Гангрена. У нашего Вилли отпил
или обе ноги. Бастер Джонсон потерял только одну ногу, а у третьего все обо
шлось. А наш Вилли на всю жизнь остался калекой. Обе ноги у него теперь отп
илены.
Произнеся эти слова. Порция нагнулась и стукнулась головой о стол. Она не
стонала, не плакала, только билась головой о добела вымытую столешницу. М
иска и ложка задребезжали, и доктор убрал их в раковину. Слова ее никак не
укладывались у него в голове, да он и не пытался их усвоить. Он ошпарил кип
ятком миску и ложку и сполоснул посудное полотенце. Потом что-то поднял с
пола и куда-то это положил.
Ц Калека? Ц спросил он. Ц Кто, Вильям?
Порция билась головой о стол; удары были ритмичны, как медленный бой бара
бана, и сердце его переняло этот ритм. Слова потихоньку ожили, наполнилис
ь смыслом, и он наконец понял.
Ц Когда его отошлют домой?
Порция уронила голову на руку.
Ц Бастер не знает. После этого их троих распределили по разным местам. Ба
стера послали в другой лагерь. А нашему Вилли осталось сидеть всего неск
олько месяцев, он небось скоро будет дома.
Они долго пили кофе, глядя друг на друга. Зубы у него стучали о край чашки. О
на налила себе кофе в блюдце, и несколько капель пролилось ей на колени.
Ц Вильям… Ц заговорил доктор Копленд. Когда он произносил это имя, он к
репко прикусил язык, и челюсть дернулась от боли. Они долго просидели мол
ча. Порция держала его за руку. Блеклый утренний свет серел за окнами. Там
все еще шел дождь.
Ц Уж если идти на работу, то пора, Ц сказала Порция.
Он проводил ее до прихожей и подошел к вешалке, чтобы надеть пальто и шаль
. В открытую дверь ворвался сырой, холодный воздух. На обочине тротуара си
дел Длинный, с головы его свисала промокшая газета, которой он спасался о
т дождя. Вдоль тротуара тянулась ограда. Порция держалась за нее, чтобы не
упасть. Доктор Копленд шел за ней в нескольких шагах и тоже хватался то и д
ело за штакетины. Длинный плелся сзади.
Доктор ждал, что на него нападет черный, неукротимый гнев, словно зверь из
ночи. Но гнев не приходил. Внутренности его словно были налиты свинцом, и о
н шел медленно, то и дело придерживаясь за забор или за холодную мокрую ст
ену. Он неуклонно погружался в бездну, пока уже дальше некуда было падать,
Ц наконец он достиг самого дна отчаяния и мог отдохнуть.
Он даже почувствовал от этого какую-то могучую священную радость. Недар
ом гонимые смеются и черный раб под ударами бича поет о своей оскорбленн
ой душе. Вот и сейчас в нем звучала песня, хотя это и не было мелодией, а лишь
ощущением ее. Но свинцовая тяжесть примирения налила его ноги, и толкала
его вперед только истинная, неуклонная цель… Однако зачем идти дальше? П
очему не остаться здесь, на самом дне беспредельного унижения, и не отвес
ти хотя бы на время душу?
Но он продолжал свой путь.

Ц Дядечка, Ц сказала ему Мик. Ц Выпейте горячего кофе, может, это вас по
дкрепит?
Доктор Копленд поглядел на нее, но не подал виду, что слышит. Они с дочерью
пересекли весь город и наконец дошли до переулка за домом Келли. Сначала
вошла Порция, а за ней и он. Длинный остался сидеть на крыльце. Мик и ее двое
братишек были уже на кухне. Порция рассказала ей о Вильяме. Доктор Коплен
д не вслушивался в слова, но голос ее то повышался, то понижался: в каждой ф
разе было начало, середина и конец. Кончив рассказ, она повторила его снач
ала. В кухню пришли другие люди и тоже стали слушать.
Доктор Копленд сидел на стуле в углу. От его пальто и шали, висевших на дру
гом стуле возле печки, шел пар. Шляпу он держал на коленях и длинными темны
ми пальцами нервно перебирал ее потертые поля. Желтые ладони были такими
влажными, что ему то и дело приходилось их обтирать носовым платком. Голо
ва у него тряслась, и все мускулы ныли от старания держать ее неподвижно.

В кухню вошел мистер Сингер. Доктор Копленд поднял голову.
Ц Вы слышали? Ц спросил он.
Мистер Сингер кивнул. В глазах его не было ни ужаса, ни гнева, ни сострадан
ия. Из всех, кто знал, что произошло, только его глаза не выражали ни одного
из этих чувств. Ибо он один до конца понимал то, что произошло.
Мик шепнула Порции:
Ц Как зовут твоего отца?
Ц Его церковное имя Бенедикт-Мэди Копленд.
Мик нагнулась к доктору Копленду и закричала ему в ухо, как глухонемому:

Ц Бенедикт, выпейте горячего кофе, он вас подкрепит.
Доктор Копленд даже привскочил.
Ц Не ори, Ц сказала Порция. Ц Он слышит не хуже твоего.
Ц А-а, Ц растерялась Мик. Она вылила из кофейника гущу и снова поставила
его кипятить.
Немой все еще стоял в дверях. Доктор Копленд не сводил с него глаз.
Ц Вы слышали?
Ц А что теперь сделают с этими тюремщиками? Ц спросила Мик.
Ц Детка, почем я знаю? Ц устало ответила Порция. Ц Ничего я не знаю.
Ц Ну, уж я бы с ними что-нибудь сделала. Непременно сделала.
Ц Ничего не поможет, что тут ни делай. Самое лучшее для нас Ц это держать
язык за зубами.
Ц С ними надо поступить так, как они поступили с Вилли и с двумя другими. Е
ще похлеще. Эх, если бы я могла собрать народ, я бы просто убила этих тюремщ
иков своими руками!
Ц Нехорошо так говорить, не по-христиански, Ц сказала Порция. Ц Мы може
м только утешать себя, что их порубят вилами на куски и будут жарить на веч
ном огне у сатаны.
Ц Слава богу, что Вилли хоть может играть на своей гармонике.
Ц Раз ему отрезали обе ноги, что ему еще остается?
В доме было шумно и суматошно. В комнате над кухней кто-то передвигал мебе
ль. В столовой было тесно, там завтракали постояльцы. Миссис Келли, подава
я им, бегала из столовой в кухню и обратно. Мистер Келли разгуливал в стары
х брюках и купальном халате. Младшие дети с жадностью ели на кухне. Хлопал
и двери, и во всех уголках дома слышались голоса.
Мик подала доктору Копленду чашку кофе, разбавленного водянистым молок
ом. Молоко покрывало темную жидкость серовато-голубой пленкой. Немного
кофе пролилось на блюдце, поэтому он сперва обтер блюдце и края чашки нос
овым платком. Ему вовсе не хотелось пить кофе.
Ц Я бы их убила собственными руками, Ц повторила Мик.
Дом притих. Люди, сидевшие в столовой, разошлись на работу. Мик и Джордж от
правились в школу, а младенца закрыли в одной из комнат с окнами на улицу.
Миссис Келли повязала волосы полотенцем и, вооружившись половой щеткой,
поднялась наверх.
Немой по-прежнему стоял в дверях, а доктор Копленд на него смотрел.
Ц Вы знаете, что произошло? Ц спросил он снова. Произнес он эти слова без
звучно Ц они застревали у него в горле, но глаза его требовательно задав
али вопрос. Потом немой вдруг исчез. Доктор Копленд и Порция остались вдв
оем. Он посидел еще немного в углу. И наконец собрался уходить.
Ц Садись-ка назад, на место, отец. Давай сегодня побудем вместе. Сейчас я б
уду жарить рыбу, гренки и картошку на обед. А ты побудь здесь, я накормлю те
бя вкусным, горячим обедом.
Ц Ты же знаешь, что мне надо обойти больных.
Ц Давай побудем вместе хоть один этот день. Ну пожалуйста. Не то я просто
не знаю, что натворю. И потом, я не хочу, чтобы ты шатался один по улицам.
Доктор заколебался и пощупал воротник своего пальто. Он был еще сырой.
Ц Дочка, мне самому неохота уходить. Но ты же знаешь Ц у меня больные.
Порция подержала шаль над плитой, пока шерсть не нагрелась. Она застегну
ла на нем пальто и подняла повыше воротник. Он прочистил горло и сплюнул в
одну из бумажных салфеток, которые всегда носил в кармане. Потом сжег ее в
печке. Выйдя во двор, он поговорил с сидевшим на крыльце Длинным и посовет
овал побыть с Порцией, если ему удастся отпроситься с работы.
Ветер на улице был пронизывающим и очень холодным. С низкого, темного неб
а безостановочно сыпал мелкий дождик. Он залил мусорные ящики, и в переул
ке воняло гнилыми отбросами. Доктор уставился хмурыми глазами в землю и
кое-как умудрялся сохранять равновесие, хватаясь за штакетник.
Он сделал самые неотложные визиты. Потом, от двенадцати до двух, принимал
больных у себя. После этого он долго сидел за письменным столом, крепко сж
ав кулаки. Но над тем, что случилось, бесполезно было раздумывать.
Ему хотелось бы никогда больше не видеть ни одного человеческого лица. И
в то же время невтерпеж было сидеть в пустой комнате одному. Он надел паль
то и снова вышел на мокрую, холодную улицу. В кармане у него лежало несколь
ко рецептов, которые надо было сдать в аптеку. Но ему не хотелось разговар
ивать и с Маршаллом Николлсом. Он вошел в аптеку и молча положил рецепты н
а прилавок. Фармацевт оторвался от порошков, которые он развешивал, и про
тянул ему обе руки. Его толстые губы безмолвно шевелились, пока наконец о
н не овладел собой.
Ц Доктор, Ц сказал он церемонно, Ц я хочу довести до вашего сведения, чт
о и я, и все наши коллеги, так же как и члены нашей ложи, и все прихожане глуб
око потрясены вашим горем и хотим выразить вам свое глубочайшее сочувст
вие.
Доктор Копленд круто повернулся и вышел, не произнеся ни слова. Нет, этого
ему мало. Тут нужно что-то большее. Неуклонная, истинная цель, воля добива
ться справедливости… Он шел прямо, держа руки по швам, к Главной улице. И б
езуспешно пытался решить, что ему делать. Во всем городе он не знал ни одно
го влиятельного белого, который был бы человеком смелым и справедливым.
Он перебрал в памяти всех адвокатов, всех судей, всех официальных лиц, кот
орых знал хотя бы понаслышке, Ц но мысль о каждом из этих белых вызывала
у него только горечь в душе. Наконец выбор его остановился на члене Верхо
вного суда. Дойдя до здания суда, доктор, не колеблясь, вошел, решив повида
ть судью сегодня же.
Просторный вестибюль был пуст, только в дверях судейских комнат по обе е
го стороны околачивалось несколько бездельников. Доктор не знал, где сид
ит тот, кого он ищет, и стал неуверенно бродить по всему зданию, читая табл
ички на дверях. Наконец он вошел в узкий коридор. Посредине, загораживая п
роход, разговаривали трое белых. Он прижался к стене, чтобы их не задеть, н
о один из белых обернулся и его остановил.
Ц Чего тебе?
Ц Не будете ли вы любезны сказать мне, где помещается приемная верховно
го судьи?
Белый ткнул большим пальцем в конец коридора. Доктор Копленд узнал в нем
помощника шерифа. Они встречались десятки раз, но тот его не помнил. На взг
ляд негра, все белые выглядят одинаково, но негры стараются их различать.
С другой стороны, все негры кажутся одинаковыми белым, но белые редко даю
т себе труд запомнить лицо негра. Поэтому белый спросил:
Ц Чего вам нужно, преподобный?
Привычная шутовская кличка его разозлила.
Ц Я не священник, Ц сказал он. Ц Я Ц врач, доктор медицины. Меня зовут Бе
недикт-Мэди Копленд, и я хочу увидеть судью по очень срочному делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46