Ц Но вот в чем беда. Понимаете, когда ты уже прозрел, нельзя спокойно жить,
как обыватель Ц надо действовать. И кое-кто из нас сбивается с панталыку
. Слишком много надо сделать Ц не поймешь, с чего начинать. С ума можно сой
ти. Даже я Ц ведь иногда я такое вытворял, что потом только диву давался. К
ак-то раз задумал создать свою собственную организацию. Отобрал двадцат
ь землеробов и толковал с ними, пока не решил, что они уже прозрели
. Лозунг у нас был короткий: «Действие»! Ха! Мы собирались поднять бун
т. Затеять самые что ни на есть настоящие беспорядки. Конечной нашей цель
ю была свобода, подлинная свобода, высшая свобода, которая возможна толь
ко тогда, когда в душе человека живет чувство справедливости. Девиз наш: «
Действие» Ц означал свержение капитализма. В нашей конституции (я сам е
е написал) некоторые статьи предусматривали замену девиза «действие» н
а девиз «свобода», как только наша задача будет выполнена.
Джейк отточил спичку и поковырял ею в дупле больного зуба. Потом продолж
ал:
Ц И вот когда конституция была написана и я сколотил первых последоват
елей, я отправился в путь, чтобы организовать ячейки нашего общества. Но ч
ерез три месяца, когда я вернулся, что, по-вашему, я нашел? В чем состояло их
первое героическое действие? Думаете, их праведная ярость победила всяк
ие расчеты и они продвинулись без меня хоть на шаг? Что я увидел Ц разгром
, кровь, революцию?
Джейк наклонился вперед. И, помолчав, мрачно произнес:
Ц Друг мой, они выкрали пятьдесят семь долларов и тридцать центов из наш
ей казны, чтобы купить форменные фуражки и поужинать в субботу на казенн
ый счет. Я застукал их за столом заседаний в этих самых фуражках Ц они игр
али в кости, а под рукой стояла тарелка с ветчиной и целая бутыль джина!
Джейк громко захохотал, и Сингер ответил ему застенчивой улыбкой. Но пос
тепенно улыбка стала натянутой, а потом и совсем сошла. А Джейк продолжал
хохотать. Жила у него на лбу еще больше вздулась, лицо совсем побагровело.
Он хохотал слишком долго.
Сингер, взглянув на часы, жестом показал, что уже половина первого. Он взял
со стола часы, серебряный карандашик и блокнот, а с каминной доски Ц сиг
ареты, спички и разложил все это по карманам. Пора было обедать.
Но Джейк все смеялся. В его смехе звучало что-то маниакальное. Он шагал по
комнате, позвякивая мелочью в карманах, и нелепо размахивал длинными, мо
гучими руками. Потом он стал излагать меню предстоящего обеда. Когда он г
оворил о еде, лицо его выражало животную жадность. При каждом слове верхн
яя губа у него вздергивалась, как у изголодавшегося зверя.
Ц Ростбиф с подливкой. Рис. Капуста и белый хлеб. И большой кусок яблочно
го пирога. Умираю с голоду. Кстати, о еде. Не помню, рассказывал я вам когда-
нибудь, друг мой, о мистере Кларке Паттерсоне, владельце «Солнечного Юга
»? Он такой толстый, что уже лет двадцать не видел своего причинного места
; целый день сидит у себя в прицепе, раскладывает пасьянсы и курит сигарет
ы. Еду заказывает в соседней забегаловке и каждый день разговляется…
Джейк сделал шаг назад, уступая Сингеру дорогу. Он всегда пропускал немо
го первым в дверь, а сам шел чуть поодаль, предоставляя Сингеру роль вожак
а. Пока они спускались по лестнице, Джейк продолжал возбужденно и простр
анно что-то рассказывать. И не сводил с лица Сингера своих карих, широко р
аскрытых глаз.
Погода после полудня была мягкая, теплая. Они провели предвечерние часы
в комнате. Джейк, вернувшись после обеда, принес бутылку виски. Он сидел на
кровати, молчаливо насупившись, и только время от времени нагибался, нал
ивая себе виски из стоящей на полу бутылки. Сингер сидел за столом у окна и
решал шахматную задачу. Джейк немного успокоился. Он следил за игрой при
ятеля, чувствуя, как тихие, теплые сумерки переходят в вечернюю тьму. Огон
ь камина бесшумными темными волнами переливался на стенах.
Однако вечером им снова овладела беспричинная тревога. Сингер спрятал ш
ахматы, и они сидели друг против друга. Губы у Джейка нервно подергивалис
ь; теперь он уже пил, чтобы успокоиться. На него снова нахлынуло беспокойс
тво и какая-то неосознанная тяга. Он допил виски и снова заговорил. Слова
душили его и вырывались потоком. Он шагал от кровати к окну и назад к крова
ти, туда-сюда, туда-сюда. И наконец водопад несвязных слов стал осмысленн
ее, и Джейк с пьяным пафосом изложил свои мысли немому:
Ц Что же они с нами делают! Истины превратили в ложь. Идеалы испоганилии
оподлили. Возьмите хотя бы Христа. Он был один из нас. Он прозрел
. Когда он сказал, что труднее верблюду пройти сквозь игольное ушко, ч
ем богатому войти в царствие небесное, он-то уж знал, что говорит! А вы посм
отрите, что с Христом сотворила церковь за последние две тысячи лет. Что о
на из него сделала! Как она извратила каждое его слово в угоду своим низки
м целям! Если бы Христос жил сегодня, его подвели бы под монастырь иупрята
ли за решетку. Ведь он был бы одним из тех, кто прозрел . Мы с Хрис
том сидели бы вот так за столом друг против друга, я бы смотрел на него, а он
Ц на меня, и мы оба знали бы, что другой прозрел . Мы с Христом и К
арлом Марксом могли бы втроем сесть за стол и…
А поглядите, что стало с нашей свободой! Люди, которые сражались в америка
нской революции, так же похожи на «Дочерей американской революции», как
я Ц на пузатую, надушенную болонку! Те верили в свои слова о свободе. Они д
рались, как настоящие революционеры. Они дрались за то, чтобы в этой стран
е все были свободны и равны. Ха! А это означает, что все равны от природы и им
еют равные возможности. И не означает, что двадцать процентов могут своб
одно грабить остальные восемьдесят и лишать их средств к существованию.
Это не означает, что тираны могут запросто загонять страну в такой тупик,
что миллионы людей готовы на все: жульничать, лгать, отрубить себе правую
руку, только бы заработать на шамовку три раза в день и на ночлег… Они прев
ратили самое слово «свобода» в богохульство. Вы меня слышите? Они сделал
и самое слово «свобода» гнусностью для всех, кто прозрел .
Вена на лбу Джейка бешено пульсировала. Рот конвульсивно дергался. Синге
р даже привстал от испуга. Джейк пытался сказать что-то еще, но слова заст
ряли у него в глотке. По всему его телу прошла судорога. Он опустился на ст
ул и прижал дрожащие губы пальцами, потом хрипло произнес:
Ц Вот так обстоит дело, Сингер. И беситься Ц пользы мало. Да и что бы мы ни
делали, это бесполезно. Так мне кажется. Все, что нам дано, Ц это говорить л
юдям правду. И как только большое число неведающих узнают эту правду, дра
ться уже будет незачем. Единственное, что мы можем, Ц это помочь людям
прозреть . Вот и все, что нужно. Но как? А?
Тени от огня набегали на стены. Их темные волны поднимались все выше, и вся
комната как будто пришла в движение. Она вздымалась и опускалась, словно
теряя равновесие. Джейк чувствовал, как он погружается, медленно, плавно
погружается в туманную глубь океана. Он беспомощно, в страхе напрягал св
ой взор, но ничего не видел, кроме темных багровых волн, ненасытно ревущих
вокруг. И наконец он увидел то, что искал. Лицо немого Ц неясное и очень да
лекое. Джейк закрыл глаза.
На другое утро он проснулся очень поздно. Сингер давным-давно ушел. На сто
ле лежали хлеб, сыр, апельсины и стоял кофейник. Когда Джейк позавтракал, н
астала пора идти на работу. Опустив голову, он мрачно зашагал через весь г
ород к себе домой. Когда он дошел до того района, где жил, на его пути встрет
илась узкая улочка, по одной стороне которой тянулся почерневший от копо
ти кирпичный склад. Его внимание привлекла какая-то надпись на стене это
го здания. Он двинулся дальше, но что-то заставило его остановиться. На ст
ене было обращение, написанное ярко-красным мелом; жирно выведенные бук
вы имели какую-то непривычную форму.
«Вы будете есть мясо владык мира сего и пить кровь властителей земных».
Он дважды перечел это пророчество и с тревогой оглянулся по сторонам. Ни
где не было видно ни души. Постояв несколько минут в растерянности и разд
умье, он вынул из кармана толстый красный карандаш и старательно вывел п
од обращением:

«Прошу того, кто это написал, встретиться со мной на этом самом мест
е завтра в полдень, в среду, 29 ноября. Или на следующий день».

На другой день в условленный час Джейк ждал у стены склада. Время от време
ни он с нетерпением подходил к углу и смотрел, не идет ли кто по улице. Никт
о не пришел. Через час ему самому надо было идти на работу.
На следующий день он опять тщетно ждал.
А в пятницу полил долгий, мелкий зимний дождик. Стены намокли, и надпись сл
иняла так, что ничего уже нельзя было прочесть. Дождь все шел Ц серый, хол
одный, злой.

4

Ц Мик, Ц сказал Братишка. Ц Мне кажется, что все мы потонем.
И правда, похоже было, что дождь никогда не кончится. Миссис Уэллс возила и
х в школу и из школы на своей машине, а после обеда им приходилось сидеть н
а террасе или в комнатах. Они с Братишкой либо играли в триктрак и «старую
деву», либо кидали шарики на ковре в гостиной. Приближалось рождество, и Б
ратишка уже поговаривал о Святом младенце и о красном велосипеде, которы
й он мечтал получить от Деда Мороза. Дождь серебрился на оконных стеклах,
а небо было сырое, холодное и серое. Вода в реке так поднялась, что кое-кому
из фабричных пришлось выехать из своих домов. Но вот когда уже казалось, ч
то дождь будет идти вечно, он вдруг кончился. В одно прекрасное утро, когда
они проснулись, за окном ярко светило солнце. К концу дня стало тепло, поч
ти как летом. Мик поздно вернулась из школы и застала Братишку, Ральфа и То
щу-Мощу на улице перед домом. Ребята были разгоряченные, потные, от их зим
ней одежды шел кислый запах. Братишка держал рогатку; карман у него был на
бит камешками. Ральф сидел в повозочке, капор у него сбился набок, и он кап
ризничал. У Тощи-Мощи было новое ружье. Небо сияло необычайной голубизно
й.
Ц Мы тебя ждали, ждали, Ц сказал Братишка. Ц Где ты так долго была?
Она взлетела наверх через три ступеньки и швырнула свитер на вешалку.
Ц Упражнялась на пианино в спортивном зале.
Каждый день Мик оставалась после уроков на час, чтобы поиграть на пианин
о. В спортивном зале было тесно и шумно Ц команда девочек играла в баскет
бол. За сегодняшний день Мик два раза здорово долбанули мячом по голове. Н
о возможность поиграть искупала все ушибы и неприятности. Она подбирала
гроздья звуков, пока не добивалась того, что ей было нужно. Это оказалось л
егче, чем она думала. Поиграв два-три часа, она сочинила ряд аккордов на ба
сах, которые могли вторить основной мелодии правой руки. Теперь она умел
а подбирать уже почти любой мотив. И сочинять новую музыку. Это было даже и
нтереснее, чем повторять чужие мелодии. Когда ее руки охотились за прекр
асными новыми созвучиями, она испытывала ни с чем не сравнимое счастье.
Ей хотелось научиться читать записанную музыку. Делорес Браун брала уро
ки пять лет. Мик платила Делорес пятьдесят центов в неделю Ц деньги, кото
рые она получала на завтрак, Ц за то, что та ее учила. Правда, теперь она ве
сь день ходила голодная. Делорес умела играть много быстрых, как игра в пя
тнашки, вещей, но не могла ответить на все вопросы, которые интересовали М
ик. Делорес учила ее только разным гаммам, мажорному и минорному ладам, зн
ачению нот и разным начальным правилам в этом роде.
Мик захлопнула дверцу печки.
Ц И это вся еда, какая есть?
Ц Золотко, больше я тебе ничего не могу дать, Ц сказала Порция.
Только кукурузные оладьи и маргарин. Мик запивала их водой, чтобы легче б
ыло глотать.
Ц Чего ты прикидываешься обжорой? Никто у тебя этих оладий не отберет.
Дети все еще играли перед домом. Братишка спрятал рогатку в карман и вози
лся с ружьем. Тоще-Моще было десять лет, отец его умер месяц назад, и раньше
ружье было отцовское. Все ребятишки поменьше обожали играть с этим ружье
м. Братишка ежеминутно вскидывал его на плечо. Потом целился и громко кри
чал: «Паф!»
Ц Не балуйся с курком, Ц сказал Тоща-Моща. Ц Ружье у меня заряжено.
Мик доела оладьи и стала придумывать, чем бы ей заняться. Гарри Миновиц си
дел на перилах своего крыльца с газетой в руках. Она ему обрадовалась. В шу
тку она выбросила руку вперед и заорала ему: «Хайль!»
Но Гарри не понял шутки. Он вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Он был оч
ень обидчивый. Мик стало досадно, потому что в последнее время они с Гарри
подружились по-настоящему. Детьми они всегда играли вместе, в одной комп
ании, но он уже три года ходил в профессиональное училище, а она тогда еще
Ц в начальную школу. К тому же часть дня он работал. Гарри как-то сразу пов
зрослел и перестал шататься по дворам с ребятишками. Иногда она подгляды
вала, как он читает газету у себя в спальне или раздевается перед сном. По
математике и истории он учился лучше всех в классе. Теперь, когда и она пош
ла в профессиональное училище, они стали часто встречаться и вместе возв
ращались домой. Они занимались в одной мастерской, и как-то раз учитель на
значил их вдвоем на сборку мотора. Гарри читал книги и каждый день следил
за газетами. Голова у него вечно была занята политикой. Говорил он медлен
но, обстоятельно, а когда увлекался, на лбу у него выступал пот. И вот тепер
ь он на нее обиделся!
Ц Интересно, есть ли еще у Гарри та золотая монета? Ц сказал Тоща-Моща.
Ц Какая монета?
Ц Когда у евреев рождается мальчик, в банк на него кладут золотой. Так у е
вреев принято.
Ц Чепуха. Ты чего-то путаешь, Ц отмахнулась Мик. Ц Это ты, наверно, слыша
л про католиков. Католики, как только ребенок родится, сразу покупают ему
пистолет. Они еще когда-нибудь объявят войну и всех поубивают, кто не като
лик.
Ц А я монашек боюсь, Ц признался Тоща-Моща.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46