За самоуправство
этот человек отсидел четыре месяца в тюрьме и вернулся
оттуда злой, как черт.
"Именно он сделал осиротевшему, покинутому женой
Лоханкину первое представление о необходимости регу-
лярно тушить за собою свет, покидая уборную. При этом
глаза у него были решительно дьявольские. Рассеян-
ный Лоханкин не оценил важности демарша, предпри-
нятого гражданином Гигиенишвили, и таким образом
Секреты поведения людей
проморгал начало конфликта, который привел вскоре к
ужасающему, небывалому даже в жилищной практике
событию.
Вот как обернулось это дело. Василий Андреевич по-
прежнему забывал тушить свет в помещении общего поль-
зования. Да и мог ли он помнить о таких мелочах быта,
когда ушла жена, когда остался без копейки, когда не
было еще точно уяснено все многообразное значение
русской интеллигенции? Мог ли он думать, что жалкий
бронзовый светишко восьмисвечовой лампы вызовет в
соседях такое большое чувство? Сперва его предупреж-
дали по нескольку раз в день. Потом прислали письмо,
составленное Митричем и подписанное всеми жильцами.
И, наконец, перестали предупреждать и уже не слали
писем. Лоханкин еще не постигал значительности проис-
ходящего, но уже смутно почудилось ему, что некое кольцо
готово сомкнуться.
Во вторник вечером прибежала тетипашина девчонка
и одним духом отрапортовала:
- Они последний раз говорят, чтоб тушили.
Но как-то так случилось, что Василий Андреевич (по-
домашнему просто Васисуалий) снова забылся, и лам-
почка продолжала преступно светить сквозь паутину и
грязь. Квартира вздохнула. Через минуту в дверях Лохан-
кинской комнаты показался гражданин Гигиенишвили.
Он был в голубых полотняных сапогах и в плоской шап-
ке из коричневого барашка.
- Идем, - сказал он, маня Васисуалия пальцем. Он
крепко взял его за руку, повел по темному коридору, где
Васисуалий почему-то затосковал и стал даже легонько
брыкаться, и ударом в спину вытолкнул его на середину
кухни. Уцепившись за бельевые веревки, Лоханкин удер-
жал равновесие и испуганно оглянулся. Здесь собра-
лась вся квартира. В молчании стояла перед ним Люция
Францевна Пферд. фиолетовые химические морщины
лежали на властном лице ответственной квартиросъ-
П. С. Таранов
емщицы. Рядом с нею, пригорюнившись, сидела на плите
пьяненькая тетя Паша. Усмехаясь, смотрел на оробевше-
го Лоханкина босой Никита Пряхин. С антресолей све-
шивалась голова ничьей бабушки. Дуня делала знаки
Митричу. Бывший камергер двора улыбался, пряча что-
то за спиной.
- Что? Общее собрание будет? - спросил Василий
Андреевич тоненьким голосом.
- Будет, будет, - сказал Никита Пряхин, приближа-
ясь к Лоханкину, - все тебе будет. Кофе тебе будет,
какава! Ложись! - закричал он вдруг, дохнув на Васису-
алия не то водкой, не то скипидаром.
- В каком смысле ложись? - спросил Василий Ан-
дреевич, начиная дрожать.
- А что с ним говорить, с нехорошим человеком! -
сказал гражданин Гигиенишвили. И, присев на корточки,
принялся шарить по талии Лоханкина, отстегивая под-
тяжки.
- На помощь! - шепотом произнес Васисуалий, ус-
тремляя безумный взгляд на Люцию Францевну.
- Свет надо было тушить! - сурово ответила граж-
данка Пферд.
- Мы не буржуи - электрическую энергию зря жечь, -
добавил камергер Митрич, окуная что-то в ведро с водой.
- Я не виноват! - запищал Лоханкин, вырываясь из
рук бывшего князя, а ныне трудящегося Востока.
- Все не виноваты! - бормотал Никита Пряхин, при-
держивая трепещущего жильца.
- Я же ничего такого не сделал.
- Все ничего такого не сделали.
- У меня душевная депрессия.
- У всех душевная.
- Вы не смеете меня трогать. Я малокровный.
- Все, все малокровные.
- От меня жена ушла! - надрывался Васисуалий.
- У всех жена ушла, - отвечал Никита Пряхин.
Секреты поведения людей
- Давай, давай, Никитушко! - хлопотливо молвил
камергер Митрич, вынося к свету мокрые, блестящие
розги. - За разговорами до свету не справимся.
Василия Андреевича положили животом на пол.
Ноги его молочно засветились. Гигиенишвили размах-
нулся изо всей силы, и розга тонко запищала в воздухе.
- Мамочка! - взвизгнул Васисуалий.
- У всех мамочка! - наставительно сказал Никита,
прижимая Лоханкина коленом.
И тут Василий вдруг замолчал.
"А может быть, так надо, - подумал он, дергаясь от
ударов и разглядывая темные, панцирные ногти на ноге
Никиты. - Может, именно в этом искупление, очищение,
великая жертва..."
И покуда его пороли, покуда Дуня конфузливо смея-
лась, а бабушка покрикивала с антресолей: "Так его, бо-
лезного, так его, родименького!" - Василий Андреевич
сосредоточенно думал о значении русской интеллиген-
ции и о том, что Галилей тоже потерпел за правду.
Последним взял розги Митрич.
- Дай-кось, я попробую, - сказал он, занося руку. -
Надаю ему лозанов по филейным частям,
Но Лоханкину не пришлось отведать камергерской
лозы. В дверь черного хода постучали. Дуня бросилась
открывать. (Парадный ход "Вороньей слободки" был дав-
но заколочен по той причине, что жильцы никак не могли
решить, кто первый должен мыть лестницу. По этой же
причине была наглухо заперта и ванная комната).
- Васисуалий Андреевич, вас незнакомый мужчина
спрашивает, - сказала Дуня как ни в чем не бывало.
И все действительно увидели незнакомого мужчину в
белых джентльменских брюках. Василий Андреевич живо
вскочил, поправил свою одежду и с ненужной улыбкой
обратил лицо к вошедшему. Это был Остап Бендер.
- Я вам не помешал? - учтиво спросил великий ком-
бинатор, щурясь.
П. С. Тарсаюв
- Да, да, - пролепетал Лоханкин, шаркая ножкой, -
видите ли, тут я был, как бы вам сказать, немножко за-
нят... Но... кажется, я уже освободился?
И он искательно посмотрел по сторонам. Но в кухне
уже не было никого".
О случае применения правила "физических мер воз-
действия" во время своей учебы в Московском област-
ном пединституте рассказывает и писатель Владимир Кру-
пин в автобиографической повести "Прости, прощай.,.".
"Примерно к семи я возвращался в общежитие. Лева и
Витька к этому времени собирались или уже уезжали на
свою работу. Мишка спал. Я ложился поспать часа на
три, просыпался - Миша спал. Нас это не могло не воз-
мущать. Мы уже и стыдили его, но Мишка был человек,
которому плюй в глаза, скажет: Божья роса. Эта послови-
ца, взятая из жизни и с занятий по русскому народному
творчеству, была сказана Мишке, но... Мишка спал, как
медведь в спячке, как сурок. По вечерам, как кот, уходил
куда-то и возвращался, загадочно облизываясь и произ-
нося фразу: "Большое удовольствие получил".
Назревала мысль:
Как проучить салажонка?
Его даже не проучить следовало, а отучить. Чтоб не
считал себя ученее нас. Витька как-никак был старшина
первой статьи, Лева второй, я кончил службу старшим
сержантом, а этот салажонок зеленый, каких мы за лю-
дей не считали, мнит себя умнее нас.
Да, в общем-то, и умнее, - говорили мы на военном
совете старшин запаса, - и дядя у него, и деньги емуиз
дома шлют, и не работает, и девчонки за него курсовые
пишут.
- Будут писать, он в моей тельняшке к ним ходит, вот
ему... получит он у меня, - говорит Лева. - И перед сном
где-то пасется.
- Еще бы не пастись, - говорил Витька, - я натаска-
юсь плоского, накатаюсь круглого, мне недосуг.
Секреты поведения людей
- А я вообще по часу в закрытой камере под душем,
- поддержал я.
Был воскресный день. Мы накануне договаривались
сделать генеральную уборку, и Мишка об этом знал. Но
как-то ускользнул. Плевать! Велика ли комната после тех
пространств казарм и палуб, которые нами были мыты-
перемыты. Мы врубили проигрыватель на полную глот-
ку, тогда в новинку были мягкие пластинки-миньоны, нам
кто-то подарил запись модного в те годы певца Тома
Джонса, и вот под его вдохновляющий хриплый голос мы
крикнули: "Аврал!" - стали двигать кровати.
- Стоп машина! - закричал Лева. Он как раз двигал
Мишкину кровать.
- Ну, салага! - закричали мы хором, сразу все сооб-
разив. За Мишкиной кроватью были вороха оберток и
серебряной бумаги от шоколадных конфет - конфет
даже по тем ценам не доступных для нас. Мало того,
задвинутая за тумбочку и начатая, стояла трехлитровая
банка меду. Попробовали - чудо какой мед!
В коридоре пятого этажа была небольшая открытая
зала - рекреация, где обычно собирались потанцевать,
просто поговорить. Еще позднее тут шептались и целова-
лись таинственно возникающие из ниоткуда парочки. Вот
мы позвали девчонок, вытащили из комнаты столы и
стулья, накипятили чаю, пока он кипел, сбегали еще за
добавками в магазин и сели. Конечно, и проигрыватель
был с нами. И послушав для начала Моцарта, мы встали
для говорения слов о человеческом бескорыстии нашего
друга.
- Долой слово "тост"! - воскликнул я. - Есть пре-
красное слово "здравица". Во здравие и за здравие труже-
ниц-пчел эта славная чаша...
Как раз явился Мишка. Увидел свою банку и - что
значит неслужившее молодое поколение - не дрогнул,
сел со всеми за угощение. Пил чай, мило шутил. Взгляды-
вал на нас, восхищенно разводил руками и говорил:
П. С. Таранов
- Ну ребята, ну тимуровцы. Нет, девчата, вы посмотри-
те, какая у нас комната. Девчата, неужели после этого не
вернете нам умывальник? А, парни? А мы им по пятерке
в дневник поставим, да? - и Мишка смеялся.
- А ты родителей приведешь, - ляпнул Витька.
- Лучше дядю, - велел Лева.
Мишка развел руками: мол, уж это вы зря. Бедный, он
думал, что отделается потерей банки.
Чаепитие кончилось. Мы вернулись в комнату, закры-
лись. Распределили роли. Витька сразу сказал, что будет
палачом, а мы как хотим. Лева назвался судьей и проку-
рором, мне досталось адвокатство и написание пригово-
ра. Забегая надолго вперед, самое время сказать, что Вить-
ку и Леву теперь так просто по имени никто не зовет.
Они служат на очень высоких должностях в милиции, и
это прекрасно. Кстати, и Мишке тоже надо звонить че-
рез секретаршу. Мы иногда, совсем уже редко встреча-
ясь, собираемся как-нибудь заявиться к Мишке и ска-
зать: "Ты помнишь?"
Приговор мой, как и принято, начинался со слова "име-
нем...". В приговоре оговаривались все Мишкины смерт-
ные и бессмертные грехи. Дошло до меры наказания.
-Что писать?
- Пиши: сто ударов бляхой по заднице , - велел Лева-
судья.
- Нет, - тут уже во мне заговорил адвокат. - Во-
первых, он салага и бляхи не заслужил, настаиваю на лож-
ке. Вы что, даже за лычку у нас более двадцати не давали.
- Ребя, ребя, - вмешался Мишка, - как хорошо вы
убрали, прямо Колизей!
- При чем тут Колизей? - закричал Витька. - Ты
штаны снимай, а античку будешь после учить. А то вы-
учишься, а останешься дрянью.
- Ребя, да бросьте. - Мишка не верил в задуманное.
- Пошутили, и ладно, я же меда не жалею, я и сам его
хотел выставить, не успел. Вас же все время нет, вы ж
Секреты поведения людей
все время на работе. Я ж не мог его девчонкам выпоить,
думал, работаете, силы вам нужны, вам думал. А вот, ребя,
знаете, - сказал он, надеясь, - дядя новую мебель завез,
антикварную, а старую... Не всю, а кой-что на той же бы
машине и подбросил. И ему бы помогли все перетаскать,
и нам польза.
- Спасибо, - отвечал Витька, я натаскался. - Сни-
май штаны. Ложку можешь сам выбрать.
- Я прошу не сто, а двадцать, - вмешался я. - Будет
вроде как ефрейтор.
- С чего это двадцать? - возмутился Лева. - Двад-
цать только для разгонки. Всыпать сотню, чтоб потом не
возвращаться.
- Нет, сотню я устану, - сказал Витька-палач, - мне
еще латынь учить.
Уши Мишки заалели, сам побледнел.
- Ребята, если вы это серьезно, то вы ответите.
- Мы вначале за тебя ответим, - сказали мы.
- Да как же вы смеете учиться на педагогов!
- Да вот так и смеем.
И не посмотрели мы на Мишкиного дядю и Мишку
выпороли. В целях страховки Витька предупредил:
- Будешь орать - добавлю.
- А заорет, поставим Робертино Лоретти.
- Лучше Ирэну Сантор или Пьеху, они громче.
Последнее, что сказал Мишка перед этой гражданс-
кой казнью, были слова:
- Ну, может, хоть не мебель, так ковер бы он отдал.
А то висят какие-то плакаты.
-А ты их читай, - велел Витька, - читай вслух.
И Мишка, плача от горя воспитания, читал: "Выигра-
ешь минуту - потеряешь жизнь", "Не стой под грузом",
т, Не стой под стрелой", "Не доверяйте свои вещи случай-
ным знакомым", "Не влезай - убьет" и тому подобное.
Следствием порки было то, что Мишка устроился на
работу".
П. С. Таранов
290
Закон "фокусировки наблюдательности"
Влиять на. других можно не только себе иа. пользу,
но и себе во вред. Собствеино, последнее и есть обольще-
ние нашего воздействия на. других людей. Когда, мы ки-
даем яйщо иа десять метров с условием "не разбить ", а
оно, пролетев эти метры, упав, разбивается, то ато, ко-
нечно, досадная незодаш. Но если надо, чтобы яйщо про-
летело, не разбившись, три метра, то бросок его на де-
сять метров оказывается уже удачным.
Так и приемы. Они действуют на нас только в диапа-
зоне точного расчета, заданных рамок и будучи продуб-
лированными ("прикрытыми") множеством других спо-
собов достаточно сильных и аффективных. +
В книге Р. Загайнова "Как осознанный долг" с подроб-
ным описанием "засценных" моментов матча на первенст-
во мира по шахматам среди женщин между чемпионкой
Майей Чибурданизде и претенденткой Наной Иоселиани
есть такое, на мой взгляд, важное рассуждение автора:
"Нана сидит рядом с шофером, и я изучаю ее "образ".
Не годится - даю оценку его. Ведь сейчас нас встретят
соперница и ее люди и по понурому виду Наны сразу
поймут, что мы не нашли ничью, и в результате Майя
будет более уверенно вести доигрывание. А это в конеч-
ном итоге может сыграть решающую роль.
Снова в связи с этим вспомнил Александра Сергееви-
ча Никитина, его рассказ о двадцать четвертой партии
матча в Севилье, когда Анатолий Карпов явился на доиг-
рывание один, без жены, которая обычно всегда была с
ним, и Каспаров в тот же момент понял, что его соперник
не нашел ничьей.
Вот такие "мелочи" могут иметь совсем "немелкое"
значение в исходе самого большого сражения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56