Патриархально-авторитарная эра истории человечества знала
попытки поставить проявления вторичных асоциальных вле-
чений под угрозу наказания с помощью запретов, основанных
на принудительной морали. Так культурный человек нашей эпо-
хи превратился в существо с трехслойной структурой. На по-
верхности он носит искусственную маску самообладания, при-
нудительной, неискренней вежливости и общительности. Под
этой маской он скрывает второй слой, фрейдовское <подсо-
знательное>, в котором сдерживаются садизм, жадность, сла-
дострастие, зависть, извращения всякого рода и т. д. Этот вто-
рой слой является искусственным продуктом культуры, отри-
цающей сексуальность, и сознательно ощущается в большинстве
случаев только как внутренняя пустота и тоска. За ним, в глу-
бине, живут и проявляются естественная общительность и сек-
суальность, стихийная радость труда, способность любить. Этот
третий и последний слой, представляющий собой биологическое
ядро структуры человеческого характера, не осознается и вы-
зывает страх. Само его существование противоречит автори-
тарному воспитанию и господству. Он является в то же время
единственной реальной надеждой на то, что человек однажды
справится с общественным убожеством.
Все дискуссии о том, добр человек или зол, является ли
он социальным или асоциальным существом, представляют со-
бой философские игры. Ответ на вопрос о том, является ли
человек социальным существом или кучей протоплазмы с
какими-то странными реакциями, зависит от того, согласуются
ли его основные потребности с институтами, которые он сам
и создал, или противоречат им. Поэтому невозможно освободить
трудящегося человека от лежащей на нем ответственности за
устройство или неустроенность, то есть за социальную и ин-
дивидуальную экономику биологической энергии. Одной из важ-
нейших черт психологии этого человека стало осуществляемое
с воодушевлением перекладывание ответственности с себя на
каких-нибудь вождей и политиков, так как он сам не понимает
больше ни себя, ни общественные институты и только боится
их. Он, в принципе, беспомощен, не способен жить в условиях
182
свободы и ищет авторитета, ибо не может стихийно реагировать
на происходящее. Его характер заключен в панцирь, и человек
ожидает приказов, потому что, полный противоречий, он не
может положиться на себя самого.
Просвещенная европейская буржуазия XIX - начала XX вв.
унаследовала от феодализма и возвела в идеал человеческого
поведения его формы, проникнутые принудительной моралью.
Поиски истины и призывы к свободе начались со времен Про-
свещения. До тех пор пока институты принудительной морали
господствовали вне человека в форме принудительного закона
и общественного мнения, а внутри человеческой натуры, как
принудительная совесть, наблюдался ложный покой, прерывав-
шийся <выбросами> из преисподней вторичных влечений, -
до тех же самых пор вторичные влечения оставались какими-то
любопытными особенностями, интересными только для пси-
хиатров. Они проявлялись в форме симптоматических неврозов,
преступных действий, вызванных неврозами, или извращений.
Но когда общественные потрясения начали наполнять евро-
пейцев тоской по свободе, независимости, равноправию и само-
определению, в них настойчиво проявилось стремление к ос-
вобождению живого. Социальное просвещение и законодатель-
ство, работа первопроходцев в общественных науках и дея-
тельность организаций, проникнутых идеями свободы, - таковы
были попытки внедрить <свободу>.
Послевоенные европейские демократии хотели <подвести лю-
дей к свободе> после того, как первая мировая война унич-
тожила многие институты авторитарного принуждения. Но этот
европейский мир, стремившийся к свободе, жестоко просчи-
тался. Он упустил из виду то, что было порождено уничто-
жением живого в человеке, тайно осуществлявшимся на про-
тяжении тысячелетий. Он не увидел глубокого, всеобщего де-
фекта - невроза характера. Приняв облик победы диктатур, раз-
разилась громадная катастрофа - душевная чума, то есть
катастрофа, порожденная иррациональными свойствами чело-
веческого характера. То, что так долго сдерживалось поверх-
ностной лакировкой благовоспитанности, прорвалось, проявив-
шись в действиях самих масс, стремившихся к свободе.
Иррациональными формами проявления сдерживавшихся де-
структивных стремлений стали концентрационные лагеря и пре-
следования евреев, уничтожение всякой чистоты человеческих
помыслов и отношений, <выкашивание> городского населения
с помощью садистских <спортивных> бесчинств, устроители ко-
торых только и могут чувствовать проявление живого в прусском
Шаге, гигантский обман народа, называющий себя государ-
ственно-авторитарным представительством интересов народа,
исчезновение десятков тысяч молодых людей, которые чисто-
183
сердечно и наивно полагали, что служат идее, уничтожение
результатов человеческого труда, имеющих многомиллиардную
ценность, одной лишь небольшой части которых хватило бы
для устранения бедности во всем мире. Короче говоря, МБ!
имеем дело с шабашем ведьм, который будет повторяться вновь
и вновь до тех пор, пока носителям знания и труда не удастся
уничтожить в себе и в окружающем мире массовый невроз
называющийся <высокой политикой> и живущий за счет бес-
помощности, коренящейся в характере людей.
В 1928-1930 гг., во время полемики с Фрейдом, о которой
шла речь выше, я мало что знал о фашизме - примерно так же
мало, как средний норвежец в 1939-м или американец в 1940-м г.
Я познакомился с ним только между 1930-м и 1933-м гг. в Гер-
мании. Столкнувшись с ним и шаг за шагом разглядев в его
сущности предмет моего спора с Фрейдом, я испытал беспо-
мощность и растерянность, но постепенно понял логичность сво-
их ощущений. В ходе упоминавшейся дискуссии борьба развер-
нулась вокруг оценки структуры человеческого характера, вокруг
роли стремления человека к счастью и иррациональности в об-
щественной жизни. В фашизме неприкрыто проявилось массовое
душевное заболевание.
Противники фашизма - либеральные демократы, социалис-
ты, коммунисты, экономисты марксистской и немарксистской
ориентации и т. д. - искали разгадку в личности Гитлера или
в политических ошибках формального характера, совершенных
различными демократическими партиями Германии. Как одно,
так и другое означало объяснение чумного потока индивиду-
альной близорукостью или жестокостью одного-единственного -
человека. В действительности Гитлер был только выражением
трагического противоречия, свойственного массам, - противо-
речия между стремлением к свободе и страхом перед ней.
Германский фашизм ясно заявил, что он оперирует не мыш-
лением и знаниями людей, а их детскими эмоциональными
реакциями. Ни политическая программа, ни какое-либо из пу-
таных экономических обещаний, а главным образом обращение
к темному мистическому чувству, к неопределенному, туманному,
но чрезвычайно сильному стремлению привело фашизм к власти
и укрепляло эту власть на протяжении всего последующего
времени. Кто не понял этого, тот не понял и фашизма, пред-
ставляющего собой международное явление. Иррационализм в
формировании воли масс немцев можно показать на примере
следующих противоречий.
Массы немцев хотели свободы. Гитлер пообещал им авто-
ритарное, абсолютно диктаторское руководство с недвусмыс-
ленной ликвидацией всякого свободного выражения мнений.
17 из 31 млн. избирателей, ликуя, привели Гитлера к власти
184
в марте 1933 г. Тот, кто смотрел на вещи открытыми глазами,
понимал: массы чувствовали себя беспомощными и неспособными
на решение общественных проблем, принявших хаотический ха-
рактер, неспособными сделать это в старых политических рамках
мышления и в прежней политической системе. За них задачу
должен был решить фюрер.
Гитлер обещал отмену демократической борьбы мнений.
Массы стекались к нему, так как устали от этой борьбы, всегда
проходившей мимо их личных повседневных нужд, то есть
субъективно наиболее важного. Они хотели не борьбы вокруг
бюджета и высокой политики, а реального, истинного знания
живого бытия. Не получив его, они вверились авторитарному
руководству и обещанной иллюзорной защите.
Гитлер обещал отмену индивидуальной свободы и установ-
ление <национальной>. Массы с воодушевлением обменяли воз-
можности индивидуальной свободы на иллюзорную свободу и,
соответственно, свободу - на идентификацию с идеей: ведь эта
иллюзорная свобода снимала с них всякую индивидуальную от-
ветственность. Они желали такой <свободы>, которую им должен
был завоевать и обеспечить фюрер, - буйствовать, искать убе-
жища от правды во лжи о принципах, проявлять садизм, ки-
читься особой расовой чистотой, будучи на деле нулем, нравиться
девушкам благодаря форме, а не человеческим качествам, жер-
твовать собою не в реальной жизненной борьбе, а ради им-
периалистических целей и т. д.
Предшествовавшее воспитание масс, имевшее целью при-
знание формально-политического, а не объективного авторитета,
создало фундамент, на котором фашистское требование авто-
ритета смогло проявить свою действенность. Тем самым фашизм
не бь1л новым взглядом на жизнь, как хотели заставить думать
его друзья и многое враги, и еще меньше общего имел он
с рациональной революцией, вызванной невыносимой ситуа-
цией в обществе. Фашизм представлял собой просто крайне
реакционное следствие из всех прежних способов управления об-
щественным механизмом. Расовая теория также не является чем-
то новым, будучи просто последовательным и особо жестоким
продолжением старых теорий наследственности и дегенерации.
Поэтому именно психиатры-специалисты по наследственности
и ученые-евгеники старого образца оказались столь воспри-
имчивыми к идеям диктатуры.
Новое в массовом фашистском движении заключалось в
том, что крайней политической реакции удалось воспользо-
ваться глубокими стремлениями масс к свободе. Сильное стрем-
ление масс к свободе и страх перед свободой, проникнутой от-
ветственностью, порождают фашистский образ мыслей. При
этом все равно, проявляется ли он у фашиста или у демократа.
185
нее ответственность, а опирался на структуры ее психологии,
с раннего детства формировавшиеся и закреплявшиеся авто-
ритарными семьями. Гитлер победил в молодежном движении
потому, что демократическое движение не сделало всего, что
было в его силах, чтобы воспитать молодежь для жизни, про-
никнутой свободой и ответственностью.
Вместо свободных трудовых усилий Гитлер обещал принцип
принудительной дисциплины и трудовой повинности. За Гитлера
проголосовали многие миллионы немецких рабочих и служащих.
Демократические институты не только упустили возможность
справиться с безработицей, но и продемонстрировали явный
страх в тот момент, когда было необходимо вести массы тру-
дящихся к обретению действительной ответственности за ре-
зультаты труда. Миллионам рабочих и служащих, воспитанньм
в полном непонимании процесса труда, лишенным общего пред-
ставления о характере производства и только получавшим за-
работную плату, было нетрудно воспринять старый принцип
в ужесточенной форме. Теперь они могли отождествлять себя
с <государством> и <нацией>, которые вместо них были <ве-
ликими и сильными>. Гитлер открыто, письменно и устно,
заявлял, что масса лишь отражает то, что вливается в ее со-
знание, так как она инфантильна и женственна, а народ, ликуя,
приветствовал его, ибо появился кто-то желавший защитить
его.
Гитлер требовал подчинения всей науки понятию <раса>.
С этим смирилась значительная часть представителей немецкой
науки, так как расовая теория коренилась в метафизической
теории наследственности. Эта последняя, оперируя <унаследо-
ванными веществами> и <склонностями>, постоянно и охотно
уклонялась от обязанности понимать жизненные функции в их
становлении и реально осмысливать социальное происхождение че-
ловеческого поведения. Обычным было представление о том, что
объявить рак, психоз или невроз наследственным заболеванием
означало что-то сказать о его действительной природе. Фа-
шистское расовое учение является лишь продолжением удобных
учений о наследственности.
Едва ли какой-либо другой из лозунгов немецкого фашизма
так воодушевлял массы, как разговоры о <кипении германской
крови> и о ее <чистоте>. Под чистотой германской крови под-
разумевается свобода от <сифилиса>, от <еврейской заразы>.
Страх же перед венерическими заболеваниями как продолжение
генитального страха глубоко гнездится в сознании каждого жи-
теля Земли. Понятно, что массы устремились за Гитлером,
обещавшим им <чистоту крови>. Любой человек ощущает в
себе то, что называют <космическими и океаническими чув-
ствами>. Сухая академическая наука чувствовала себя слишком
188
возвышенной, чтобы заниматься таким мистицизмом, а ведь
эти космические или океанические устремления людей - не
что иное, как выражение их тоски по оргастической жизни.
Гитлер обратился к этому чувству, и поэтому люди последовали
за ним, а не за сухими рационалистами, пытавшимися задушить
темные жизненные ощущения с помощью экономической ста-
тистики.
<Спасение семьи> издавна было в Европе абстрактным ло-
зунгом, за которым скрывался самый реакционный образ мыс-
лей и действий. Тот, кто отличал авторитарную принудительную
семью от естественных, зиждящихся на любви связей между
детьми и родителями и критиковал ее, попадал в число <врагов
отечества>, <разрушителей священного института семьи>, на-
рушителей закона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53