https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/Energy/
От диктатуры
божественного наместника на Земле до диктатуры ниспослан-
ного Богом спасителя народов - всего один шаг.
<Мораль> становится диктатурой, если она отождествляет
естественное чувство жизни, свойственное людям, с порно-
графией. Хочет она того или нет, таким образом мораль по-
зволяет продолжиться существованию сексуальной грязи и до-
пускает гибель естественного любовного счастья людей. Не-
обходимо резко протестовать в тех случаях, когда аморальными
называют людей, которые основывают свое социальное пове-
дение на внутренних законах, а не на формах внешнего при-
нуждения. Мужчина является мужчиной, а женщина - женщи-
ной не потому, что они получили благословение, а потому,
что они чувствуют себя мужчиной и женщиной. Мерой на-
стоящей свободы является внутренний, а не внешний закон.
Морализаторское лицемерие - опаснейший враг естественной
нравственности. Его можно победить не посредством какого-
либо другого вида принудительной морали, а только с помощью
знания естественного закона, управляющего сексуальным про-
цессом. Естественное моральное поведение предполагает свободу
естественного жизненного процесса. Напротив, принудительная
мораль идет рука об руку с болезненной сексуальностью.
Линия принуждения является линией наименьшего сопро-
тивления. Легче требовать дисциплины и авторитарными ме-
тодами добиваться ее осуществления, чем воспитывать в детях
радость самостоятельного труда и естественное сексуальное
поведение. Легче объявить себя всеведущим вождем, ниспос-
ланным Богом, и декретировать, что должны думать и делать
миллионы людей, чем подвергнуть себя испытанию в борьбе
мнений между рациональным и иррациональным. Легче на-
стаивать на уважении и любви, предписанных законом, чем
завоевать дружбу человечным поведением. Легче продать свою
независимость за материальную обеспеченность, чем вести
самостоятельную жизнь, проникнутую сознанием ответствен-
ности, и быть господином самому себе. Удобнее диктовать
подчиненным их поведение, чем направлять это поведение
при уважении индивидуальности других. Поэтому жизнь при
диктатуре всегда кажется легче, чем при настоящей демокра-
тии. Поэтому удобный демократический лидер завидует дик-
татору и пытается подражать ему. Легко повторять общие
слова, говорить правду - трудно.
Поэтому тот, кто не верит в живое или потерял такую
веру, стал добычей тайного страха перед жизнью, порожда-
ющего диктатуру. Живое салю по себе <разумно>, но оно пре-
21
?S тся в У если У не дают проявиться. Став
гримасой, жизнь может только вызвать страх Поэтому лишь
в"3T способн0 прогнать страх- каким быал
в грядущие века в результате кровавых битв наш расшатав-
шийся мир, наука о жизни сильнее всей враждебности к
жизни, сильнее тирании. Галилей, а не Hepoнp Кр Тщ
Наполеон, Фрейд, а не Шикльгрубер создавали технику, б
родись с эпидемиями, изучали душевный мир, то есть обес-
печивали наше бытие. Другое всегда злоупотребляли успехами
великих для уничтожения жизни. Корни естественной наки
S I:T4"0 убже OKa3bIBaroTC гораздо сильнее,
какая бы то ни было фашистская идеологая сегодняшнего
дня и порождаемая ею шумиха, /ллдшпсш
Нью-Йорк, ноябрь 1940 г.
В.Р.
II.
БИОЛОГИЧЕСКОЕ
И СЕКСУАЛЬНАЯ НАУКА ФРЕЙДА
Моя только что охарактеризованная научная позиция фор-
мировалась в 1919-1921 гг. на Венском студенческом семинаре
по проблемам сексуальной науки. Никакая схема, ничье мнение
не управляло развитием моих взглядов. Следует исключить и ар-
гумент, согласно которому человек со странной биографией,
насыщенной комплексами, оказавшийся вне приличного об-
щества, намеревается навязать другим людям свои фантазии
о жизни. Верно, что моя предыдущая жизнь, бурная и богатая
опытом, дала мне возможность по-новому воспринимать факты,
своеобразие исследуемого материала и результаты, которые ос-
тавались закрытыми для других.
До вступления в октябре 1920 г. в Венское психоанали-
тическое объединение я приобрел многосторонние знания в
сексологии и психологии, а также в естественных науках и
натурфилософии. Это звучит нескромно, но скромность там,
где она не к месту, - не добродетель. Нет здесь и никакого
колдовства или особой <ловкости рук>. Изголодавшись от ни-
чегонеделания за четыре года первой мировой войны и будучи
одарен способностью учиться быстро, глубоко и систематически,
я бросался на все достойное изучения, что мне только по-
падалось. Я не особенно часто засиживался в кафе и разных
компаниях, уделял также мало внимания прогулкам или по-
тасовкам - обычному времяпрепровождению студентов.
С психоанализом я познакомился случайно. В 1919 г. во
время лекции по анатомии по аудитории передавали листок
с призывом создать кружок, цель которого - изучение сексо-
логических проблем. Я пришел на его заседание, где присут-
ствовали человек восемь молодых медиков, и услышал, что
сексологический семинар необходим, так как Венский уни-
верситет пренебрегает этим важным вопросом. Я регулярно по-
23
SS тся в гримас если У не дают проявиться. Став
гримасой, жизнь может только вызвать страх Поэтому лишь
в"3T способн0 прогаать страх- каким быT
в грядущие века в результате кровавых битв наш расшатав-
шийся мир, наука о жизни сильнее всей враждебности к
жизни, сильнее тирании. Галилей, а не Hepoнp Кр та
Наполеон, Фрейд, а не Шикльгрубер создавали технику, б?-
ролись с эпидемиями, изучали душевный мир, то есть обес-
печивали наше бытие. Другое всегда злоупотребляли успехами
великих для уничтожения жизни. Корни естественной нки
какая" I6T4"0 лубже ora3bffiкакая бы то ни было фашистская идеология сегодняшнего
дня и порождаемая ею шумиха, /лллшнсш
Нью-Йорк, ноябрь 1940 г.
В.Р.
II.
БИОЛОГИЧЕСКОЕ
И СЕКСУАЛЬНАЯ НАУКА ФРЕЙДА
Моя только что охарактеризованная научная позиция фор-
мировалась в 1919-1921 гг. на Венском студенческом семинаре
по проблемам сексуальной науки. Никакая схема, ничье мнение
не управляло развитием моих взглядов. Следует исключить и ар-
гумент, согласно которому человек со странной биографией,
насыщенной комплексами, оказавшийся вне приличного об-
щества, намеревается навязать другим людям свои фантазии
о жизни. Верно, что моя предыдущая жизнь, бурная и богатая
опытом, дала мне возможность по-новому воспринимать факты,
своеобразие исследуемого материала и результаты, которые ос-
тавались закрытыми для других.
До вступления в октябре 1920 г. в Венское психоанали-
тическое объединение я приобрел многосторонние знания в
сексологии и психологии, а также в естественных науках и
натурфилософии. Это звучит нескромно, но скромность там,
где она не к месту, - не добродетель. Нет здесь и никакого
колдовства или особой <ловкости рук>. Изголодавшись от ни-
чегонеделания за четыре года первой мировой войны и будучи
одарен способностью учиться быстро, глубоко и систематически,
я бросался на все достойное изучения, что мне только по-
падалось. Я не особенно часто засиживался в кафе и разных
компаниях, уделял также мало внимания прогулкам или по-
тасовкам - обычному времяпрепровождению студентов.
С психоанализом я познакомился случайно. В 1919 г. во
время лекции по анатомии по аудитории передавали листок
с призывом создать кружок, цель которого - изучение сексо-
логических проблем. Я пришел на его заседание, где присут-
ствовали человек восемь молодых медиков, и услышал, что
сексологический семинар необходим, так как Венский уни-
верситет пренебрегает этим важным вопросом. Я регулярно по-
23
сещал занятия, ло не участвовал в дискуссиях. Способ об-
суждения показался мне уже на первых заседаниях кружка
странным и неестественным. Почувствовав внутреннее непри-
ятие, я тем не менее записал в дневнике 1 марта 1919 г.:
<Может быть, мораль и против этого, но я на собственном
опыте, в результате наблюдений над собой и другими людьми
пришел к убеждению, что сексуальность - та центральная точка,
вокруг которой развивается как вся социальная жизнь, так и
духовный мир индивида...>
Откуда взялось несогласие с тем, что говорили на семинаре?
Это стало понятно только лет через десять. Я пережил свои
первые сексуальные впечатления по-иному, нежели слышал
о сексуальности на лекциях. В соответствии с этими выступ-
лениями сексуальное начало несло в себе нечто странное, чу-
жеродное. Казалось, что естественной сексуальности вовсе не
существовало. Бессознательное было наполнено одними лишь
извращенными влечениями. Психоаналитическое учение отвер-
гало, к примеру, существование первичной вагинальной эротики
у маленькой девочки и допускало появление женской сексу-
альности из сложной взаимосвязи других влечений.
Члены кружка предложили пригласить некоего старого пси-
хоаналитика, чтобы он выступил с серией лекций о сексу-
альности. Он говорил хорошо и интересно, но мне интуитивно
не понравилось, как лектор излагал проблемы сексуальности.
Хотя я услышал много нового и был очень заинтересован,
но то, что говорил лектор, в какой-то мере не соответствовало
теме, и я не мог бы обосновать свое впечатление.
Я раздобыл несколько книг по сексологии - < Сексуальную
жизнь нашего времени> Блоха, <Половой вопрос> Фореля, <Сек-
суальные заблуждения> Бака, <Гермафродитизм и <Способность
к оплодотворению> Таруффи. Потом я прочитал <Либидо> Юнга
и, наконец, Фрейда. Я читал много, быстро и внимательно,
кое-что по два-три раза. Мой выбор профессии определился
под воздействием <Трех очерков по теории сексуальности> и
<Введения в психоанализ> Фрейда. В моем восприятии сексо-
логическая литература сразу же распалась на две группы -
серьезных и <морализаторски-сладострастных> работ. Блох, Фо-
рель и Фрейд воодушевили меня. Знакомство с трудами Фрейда
стало большим переживанием.
Я не превратился сразу же в безусловного фрейдиста, ос-
мысливая его открытия, а также открывая для себя труды
других великих ученых. Прежде чем окончательно встать на
точку зрения психоанализа и выступить в его поддержку, я
приобрел общие естественнонаучные и натурфилософские зна-
ния. В этом направлении меня толкала основная тема моих
занятий - сексуальность. Я основательно изучал <Справочник
24
по сексуальной науке> Молля, делая обстоятельные выписки
из него. Я хотел знать, что говорили о влечении другие.
Это привело к знакомству с работами Земона. Его учение
о <мнемических ощущениях> дало мне материал для размыш-
ления о памяти и о проблеме инстинкта. Земон утверждал,
что все непроизвольные действия живых существ сохраняются
в форме <энграмм>, то есть исторических впечатлений, ос-
тавшихся от пережитого. Непрерывно размножающаяся заро-
дышевая плазма постоянно воспринимает впечатления, вы-
званные соответствующими раздражителями. Это биологичес-
кое учение хорошо согласовывалось с воззрением Фрейда о
подсознательных воспоминаниях, <следах в памяти>. За вновь
и вновь приобретаемым знанием стоял вопрос: что такое
жизнь? Жизнь характеризовалась странной разумностью и це-
лесообразностью инстинктивного, непроизвольного действия.
Исследования Фореля о разумной организации жизни му-
равьев обратили мое внимание на проблему витализма.
В 1919-1923 гг. я познакомился с работами Дриша <Фило-
софия органического> и <Учение о порядке>. Первую я понял,
вторую - нет. Было очевидно, что механистическое понима-
ние жизни, под преобладающим воздействием которого на-
ходились и наши занятия медициной, не могло меня удов-
летворить. Утверждение этого автора о том, что в живом
организме из части образуется целое, казалось мне неопро-
вержимым. Наоборот, его объяснение функционирования жи-
вого организма с помощью понятия <энтелехии> не произвело
на меня впечатления. Я чувствовал, что в данном случае,
используя слово, обходят громадную проблему. Так я весьма
простым образом научился отличать факты от теорий, изла-
гающих эти факты. Я немало размышлял о трех доказатель-
ствах специфичности живого, полностью отличавшегося от
неорганической природы. Эти размышления имели под собой
прочную основу, но потусторонность принципа жизни никак
не хотела согласовываться с моими ощущениями. Семнадцать
лет спустя мне удалось разрешить противоречие на основе
функционально-энергетической формулы. Всегда, когда я раз-
мышлял о витализме, мне мерещилось учение Дриша. Мое
слабое предчувствие иррациональности его предположений
оказалось верным - позже он закончил свой путь среди ду-
ховидцев.
Лучше обстояло дело с Бергсоном. Я очень тщательно про-
штудировал его работы <Материя и память>, <Время и свобода>
и <Творческое развитие> и инстинктивно почувствовал правиль-
ность стремления ученого отвергать как механистический ма-
териализм, так и феноменализм. Данные Бергсоном толкования
ощущения длительности в процессе душевного переживания
и целостности <Я> подтвердили мои внутренние ощущения нс-
механической природы организма. И все же все это было очень
темно и неточно, оставаясь более на уровне чувства, чем знания.
Моя нынешняя теория психофизической идентичности и целост-
ности, восходящая к идеям Бергсона, стала новой функцио-
нальной теорией тела и души. Некоторое время меня считали
<сумасшедшим бергсонианцем>, так как я, в принципе, со-
глашался с Бергсоном, не будучи в состоянии понять, где в
его учении обнаруживался пробел. Его <жизненное вдохновение>
очень напоминало <энтелехию> Дриша. Нельзя было отвергнуть
принцип созидательной силы, управляющей жизнью, но его
одного было мало, тем более что этот принцип было невоз-
можно постичь, описать и управлять им. Практическое при-
менение этого принципа можно было с полньм основанием
рассматривать как высшую цель естественной науки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
божественного наместника на Земле до диктатуры ниспослан-
ного Богом спасителя народов - всего один шаг.
<Мораль> становится диктатурой, если она отождествляет
естественное чувство жизни, свойственное людям, с порно-
графией. Хочет она того или нет, таким образом мораль по-
зволяет продолжиться существованию сексуальной грязи и до-
пускает гибель естественного любовного счастья людей. Не-
обходимо резко протестовать в тех случаях, когда аморальными
называют людей, которые основывают свое социальное пове-
дение на внутренних законах, а не на формах внешнего при-
нуждения. Мужчина является мужчиной, а женщина - женщи-
ной не потому, что они получили благословение, а потому,
что они чувствуют себя мужчиной и женщиной. Мерой на-
стоящей свободы является внутренний, а не внешний закон.
Морализаторское лицемерие - опаснейший враг естественной
нравственности. Его можно победить не посредством какого-
либо другого вида принудительной морали, а только с помощью
знания естественного закона, управляющего сексуальным про-
цессом. Естественное моральное поведение предполагает свободу
естественного жизненного процесса. Напротив, принудительная
мораль идет рука об руку с болезненной сексуальностью.
Линия принуждения является линией наименьшего сопро-
тивления. Легче требовать дисциплины и авторитарными ме-
тодами добиваться ее осуществления, чем воспитывать в детях
радость самостоятельного труда и естественное сексуальное
поведение. Легче объявить себя всеведущим вождем, ниспос-
ланным Богом, и декретировать, что должны думать и делать
миллионы людей, чем подвергнуть себя испытанию в борьбе
мнений между рациональным и иррациональным. Легче на-
стаивать на уважении и любви, предписанных законом, чем
завоевать дружбу человечным поведением. Легче продать свою
независимость за материальную обеспеченность, чем вести
самостоятельную жизнь, проникнутую сознанием ответствен-
ности, и быть господином самому себе. Удобнее диктовать
подчиненным их поведение, чем направлять это поведение
при уважении индивидуальности других. Поэтому жизнь при
диктатуре всегда кажется легче, чем при настоящей демокра-
тии. Поэтому удобный демократический лидер завидует дик-
татору и пытается подражать ему. Легко повторять общие
слова, говорить правду - трудно.
Поэтому тот, кто не верит в живое или потерял такую
веру, стал добычей тайного страха перед жизнью, порожда-
ющего диктатуру. Живое салю по себе <разумно>, но оно пре-
21
?S тся в У если У не дают проявиться. Став
гримасой, жизнь может только вызвать страх Поэтому лишь
в"3T способн0 прогнать страх- каким быал
в грядущие века в результате кровавых битв наш расшатав-
шийся мир, наука о жизни сильнее всей враждебности к
жизни, сильнее тирании. Галилей, а не Hepoнp Кр Тщ
Наполеон, Фрейд, а не Шикльгрубер создавали технику, б
родись с эпидемиями, изучали душевный мир, то есть обес-
печивали наше бытие. Другое всегда злоупотребляли успехами
великих для уничтожения жизни. Корни естественной наки
S I:T4"0 убже OKa3bIBaroTC гораздо сильнее,
какая бы то ни было фашистская идеологая сегодняшнего
дня и порождаемая ею шумиха, /ллдшпсш
Нью-Йорк, ноябрь 1940 г.
В.Р.
II.
БИОЛОГИЧЕСКОЕ
И СЕКСУАЛЬНАЯ НАУКА ФРЕЙДА
Моя только что охарактеризованная научная позиция фор-
мировалась в 1919-1921 гг. на Венском студенческом семинаре
по проблемам сексуальной науки. Никакая схема, ничье мнение
не управляло развитием моих взглядов. Следует исключить и ар-
гумент, согласно которому человек со странной биографией,
насыщенной комплексами, оказавшийся вне приличного об-
щества, намеревается навязать другим людям свои фантазии
о жизни. Верно, что моя предыдущая жизнь, бурная и богатая
опытом, дала мне возможность по-новому воспринимать факты,
своеобразие исследуемого материала и результаты, которые ос-
тавались закрытыми для других.
До вступления в октябре 1920 г. в Венское психоанали-
тическое объединение я приобрел многосторонние знания в
сексологии и психологии, а также в естественных науках и
натурфилософии. Это звучит нескромно, но скромность там,
где она не к месту, - не добродетель. Нет здесь и никакого
колдовства или особой <ловкости рук>. Изголодавшись от ни-
чегонеделания за четыре года первой мировой войны и будучи
одарен способностью учиться быстро, глубоко и систематически,
я бросался на все достойное изучения, что мне только по-
падалось. Я не особенно часто засиживался в кафе и разных
компаниях, уделял также мало внимания прогулкам или по-
тасовкам - обычному времяпрепровождению студентов.
С психоанализом я познакомился случайно. В 1919 г. во
время лекции по анатомии по аудитории передавали листок
с призывом создать кружок, цель которого - изучение сексо-
логических проблем. Я пришел на его заседание, где присут-
ствовали человек восемь молодых медиков, и услышал, что
сексологический семинар необходим, так как Венский уни-
верситет пренебрегает этим важным вопросом. Я регулярно по-
23
SS тся в гримас если У не дают проявиться. Став
гримасой, жизнь может только вызвать страх Поэтому лишь
в"3T способн0 прогаать страх- каким быT
в грядущие века в результате кровавых битв наш расшатав-
шийся мир, наука о жизни сильнее всей враждебности к
жизни, сильнее тирании. Галилей, а не Hepoнp Кр та
Наполеон, Фрейд, а не Шикльгрубер создавали технику, б?-
ролись с эпидемиями, изучали душевный мир, то есть обес-
печивали наше бытие. Другое всегда злоупотребляли успехами
великих для уничтожения жизни. Корни естественной нки
какая" I6T4"0 лубже ora3bffi
дня и порождаемая ею шумиха, /лллшнсш
Нью-Йорк, ноябрь 1940 г.
В.Р.
II.
БИОЛОГИЧЕСКОЕ
И СЕКСУАЛЬНАЯ НАУКА ФРЕЙДА
Моя только что охарактеризованная научная позиция фор-
мировалась в 1919-1921 гг. на Венском студенческом семинаре
по проблемам сексуальной науки. Никакая схема, ничье мнение
не управляло развитием моих взглядов. Следует исключить и ар-
гумент, согласно которому человек со странной биографией,
насыщенной комплексами, оказавшийся вне приличного об-
щества, намеревается навязать другим людям свои фантазии
о жизни. Верно, что моя предыдущая жизнь, бурная и богатая
опытом, дала мне возможность по-новому воспринимать факты,
своеобразие исследуемого материала и результаты, которые ос-
тавались закрытыми для других.
До вступления в октябре 1920 г. в Венское психоанали-
тическое объединение я приобрел многосторонние знания в
сексологии и психологии, а также в естественных науках и
натурфилософии. Это звучит нескромно, но скромность там,
где она не к месту, - не добродетель. Нет здесь и никакого
колдовства или особой <ловкости рук>. Изголодавшись от ни-
чегонеделания за четыре года первой мировой войны и будучи
одарен способностью учиться быстро, глубоко и систематически,
я бросался на все достойное изучения, что мне только по-
падалось. Я не особенно часто засиживался в кафе и разных
компаниях, уделял также мало внимания прогулкам или по-
тасовкам - обычному времяпрепровождению студентов.
С психоанализом я познакомился случайно. В 1919 г. во
время лекции по анатомии по аудитории передавали листок
с призывом создать кружок, цель которого - изучение сексо-
логических проблем. Я пришел на его заседание, где присут-
ствовали человек восемь молодых медиков, и услышал, что
сексологический семинар необходим, так как Венский уни-
верситет пренебрегает этим важным вопросом. Я регулярно по-
23
сещал занятия, ло не участвовал в дискуссиях. Способ об-
суждения показался мне уже на первых заседаниях кружка
странным и неестественным. Почувствовав внутреннее непри-
ятие, я тем не менее записал в дневнике 1 марта 1919 г.:
<Может быть, мораль и против этого, но я на собственном
опыте, в результате наблюдений над собой и другими людьми
пришел к убеждению, что сексуальность - та центральная точка,
вокруг которой развивается как вся социальная жизнь, так и
духовный мир индивида...>
Откуда взялось несогласие с тем, что говорили на семинаре?
Это стало понятно только лет через десять. Я пережил свои
первые сексуальные впечатления по-иному, нежели слышал
о сексуальности на лекциях. В соответствии с этими выступ-
лениями сексуальное начало несло в себе нечто странное, чу-
жеродное. Казалось, что естественной сексуальности вовсе не
существовало. Бессознательное было наполнено одними лишь
извращенными влечениями. Психоаналитическое учение отвер-
гало, к примеру, существование первичной вагинальной эротики
у маленькой девочки и допускало появление женской сексу-
альности из сложной взаимосвязи других влечений.
Члены кружка предложили пригласить некоего старого пси-
хоаналитика, чтобы он выступил с серией лекций о сексу-
альности. Он говорил хорошо и интересно, но мне интуитивно
не понравилось, как лектор излагал проблемы сексуальности.
Хотя я услышал много нового и был очень заинтересован,
но то, что говорил лектор, в какой-то мере не соответствовало
теме, и я не мог бы обосновать свое впечатление.
Я раздобыл несколько книг по сексологии - < Сексуальную
жизнь нашего времени> Блоха, <Половой вопрос> Фореля, <Сек-
суальные заблуждения> Бака, <Гермафродитизм и <Способность
к оплодотворению> Таруффи. Потом я прочитал <Либидо> Юнга
и, наконец, Фрейда. Я читал много, быстро и внимательно,
кое-что по два-три раза. Мой выбор профессии определился
под воздействием <Трех очерков по теории сексуальности> и
<Введения в психоанализ> Фрейда. В моем восприятии сексо-
логическая литература сразу же распалась на две группы -
серьезных и <морализаторски-сладострастных> работ. Блох, Фо-
рель и Фрейд воодушевили меня. Знакомство с трудами Фрейда
стало большим переживанием.
Я не превратился сразу же в безусловного фрейдиста, ос-
мысливая его открытия, а также открывая для себя труды
других великих ученых. Прежде чем окончательно встать на
точку зрения психоанализа и выступить в его поддержку, я
приобрел общие естественнонаучные и натурфилософские зна-
ния. В этом направлении меня толкала основная тема моих
занятий - сексуальность. Я основательно изучал <Справочник
24
по сексуальной науке> Молля, делая обстоятельные выписки
из него. Я хотел знать, что говорили о влечении другие.
Это привело к знакомству с работами Земона. Его учение
о <мнемических ощущениях> дало мне материал для размыш-
ления о памяти и о проблеме инстинкта. Земон утверждал,
что все непроизвольные действия живых существ сохраняются
в форме <энграмм>, то есть исторических впечатлений, ос-
тавшихся от пережитого. Непрерывно размножающаяся заро-
дышевая плазма постоянно воспринимает впечатления, вы-
званные соответствующими раздражителями. Это биологичес-
кое учение хорошо согласовывалось с воззрением Фрейда о
подсознательных воспоминаниях, <следах в памяти>. За вновь
и вновь приобретаемым знанием стоял вопрос: что такое
жизнь? Жизнь характеризовалась странной разумностью и це-
лесообразностью инстинктивного, непроизвольного действия.
Исследования Фореля о разумной организации жизни му-
равьев обратили мое внимание на проблему витализма.
В 1919-1923 гг. я познакомился с работами Дриша <Фило-
софия органического> и <Учение о порядке>. Первую я понял,
вторую - нет. Было очевидно, что механистическое понима-
ние жизни, под преобладающим воздействием которого на-
ходились и наши занятия медициной, не могло меня удов-
летворить. Утверждение этого автора о том, что в живом
организме из части образуется целое, казалось мне неопро-
вержимым. Наоборот, его объяснение функционирования жи-
вого организма с помощью понятия <энтелехии> не произвело
на меня впечатления. Я чувствовал, что в данном случае,
используя слово, обходят громадную проблему. Так я весьма
простым образом научился отличать факты от теорий, изла-
гающих эти факты. Я немало размышлял о трех доказатель-
ствах специфичности живого, полностью отличавшегося от
неорганической природы. Эти размышления имели под собой
прочную основу, но потусторонность принципа жизни никак
не хотела согласовываться с моими ощущениями. Семнадцать
лет спустя мне удалось разрешить противоречие на основе
функционально-энергетической формулы. Всегда, когда я раз-
мышлял о витализме, мне мерещилось учение Дриша. Мое
слабое предчувствие иррациональности его предположений
оказалось верным - позже он закончил свой путь среди ду-
ховидцев.
Лучше обстояло дело с Бергсоном. Я очень тщательно про-
штудировал его работы <Материя и память>, <Время и свобода>
и <Творческое развитие> и инстинктивно почувствовал правиль-
ность стремления ученого отвергать как механистический ма-
териализм, так и феноменализм. Данные Бергсоном толкования
ощущения длительности в процессе душевного переживания
и целостности <Я> подтвердили мои внутренние ощущения нс-
механической природы организма. И все же все это было очень
темно и неточно, оставаясь более на уровне чувства, чем знания.
Моя нынешняя теория психофизической идентичности и целост-
ности, восходящая к идеям Бергсона, стала новой функцио-
нальной теорией тела и души. Некоторое время меня считали
<сумасшедшим бергсонианцем>, так как я, в принципе, со-
глашался с Бергсоном, не будучи в состоянии понять, где в
его учении обнаруживался пробел. Его <жизненное вдохновение>
очень напоминало <энтелехию> Дриша. Нельзя было отвергнуть
принцип созидательной силы, управляющей жизнью, но его
одного было мало, тем более что этот принцип было невоз-
можно постичь, описать и управлять им. Практическое при-
менение этого принципа можно было с полньм основанием
рассматривать как высшую цель естественной науки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53