- Только не сегодня, - ответил Жан.
Он подхватил меня на руки и отнес в постель. Он целовал мне грудь, и шею, и плечи, оставляя следы зубов. Я вскрикивала от боли и наслаждения. Потом он вновь ворвался в меня с безумной яростью, которой я никогда не замечала у него прежде.
Глава 9
ДУЭЛЬ
На следующее утро, упаковывая вещи, мы с Жаном едва смотрели друг на друга и почти не разговаривали. Я ломала голову над тем, догадался ли Жан о Гарте, но ничего не говорила ему.
Вскоре мы благополучно вернулись на Гранд-Терру и погрузились в накопившиеся бумажные дела, пришедшие за время нашего отсутствия в запустение. Ни Жан, ни я не вспоминали об охватившем нас той памятной ночью безумии, но оба понимали, что в наших отношениях произошли изменения. Нежность и теплота ушли, а на смену пришли неутолимый голод и почти животная страсть. Но страсть не могла развеять сгущавшиеся над нами тучи.
Однажды после полудня мы работали с Жаном в библиотеке. Отодвинув в сторону бумаги, он вдруг сказал:
- Я хочу разобраться со всем этим, чтобы не взваливать на тебя слишком много, когда я уеду.
- Уедешь? - переспросила я, отрывая взгляд от колонки с цифрами. - Куда ты собрался, Жан?
- Сам не знаю, - ответил он, неопределенно взмахнув рукой. - Куда-нибудь в море. Мне осточертело сидеть за книгами, Элиза. Я не бумажный червь, я - пират! С тех пор как мы вернулись сюда, меня не покидает чувство, что что-то должно случиться. Но что - не знаю. Не нравится мне это, Элиза. Я - словно в ловушке. Мне не хватает воздуха, жизнь кажется мне скучной и пресной. Я должен уехать.
- В этом есть моя вина, Жан? - тихо сказала я. - Что-то изменилось. Ты это чувствуешь тоже. Скажи, Жан, что происходит? Что я делаю не так?
Он сел рядом и накрыл мою руку своей.
- Все так, дорогая. Ты все так же прекрасна. В моей жизни не хватает опасности, только и всего.
- Возьми меня с собой, Жан, - попросила я, прямо глядя ему в глаза.
- Нет, Элиза, это очень…
- Прошу тебя.
Жан подошел к камину, устремив взгляд на любимого им Рембрандта.
- У меня то же предчувствие, Жан. Та же скука, нервозность. Может быть, если мы будем вместе, мы сможем вернуть…
- Что вернуть, Элиза? - спросил он, не поворачивая головы. В вопросе звучала нескрываемая горечь.
- Как ни назови - то, что мы потеряли, - ответила я твердо. - Ты стал мне чужим, Жан. Ты так отстраненно-вежлив, что мне хочется закричать! Пожалуйста, не отставляй меня в сторону. Позволь мне быть с тобой!
Жан опустил голову. Мы молчали несколько минут, пока Жан не сказал:
- Конечно, я возьму тебя с собой, моя дорогая.
- Жан!
Я подбежала к нему, и он прижал меня к себе.
- Мы зададим им жару, заставим их трепетать от страха, Элиза, - заговорил Жан, и в голосе его послышались нотки прежней уверенности и силы, потом он откинул голову и рассмеялся, как мальчишка. - Ах, я чувствую, как жизнь возвращается ко мне. Мы должны уехать немедленно! Здорово будет снова понюхать пороху. Бог видит, как мне этого не хватало! Я не способен быть… клерком!
Жан переоснастил фрегат и дал ему новое имя - «Элиза». Три месяца «Элиза» бороздила воды Карибского моря, не давая покоя английским и испанским торговым судам. Во мне ничего не осталось от прежней элегантной дамочки, блиставшей в салонах Нового Орлеана, теперь я была пираткой, разбойницей - безжалостной, опасной, свободной. Иногда я переодевалась к ужину в платье, отдавая, не без насмешки, дань светским обычаям, но в основном я одевалась, как все: в свободную рубаху и мужские бриджи. Жан научил меня моряцкому делу, правда, в навигации я так до конца и не разобралась. Он любил смотреть, как ловко я держу штурвал или взбираюсь на реи.
Во время боя я была рядом с моим другом и любовником. Любовь к опасности, жажда приключений - все, о чем я мечтала, упражняясь со шпагой и пистолетами, воплотилось в жизнь, и теперь отрава, о которой предупреждал меня Доминик, будоражила мою кровь. Воспоминания о первом боевом опыте, отвращение к насилию ушли сами собой; мы с Жаном брали от жизни все, захлебываясь наслаждением как одержимые, словно знали, что наши дни сочтены.
Однажды, во время ожесточенного боя (мы напали на корабль с грузом корицы и индиго), меня ранило. Пуля не задела кость, лишь слегка оцарапала предплечье, но на Жана это происшествие подействовало очень сильно. Казалось, что пуля, оставившая меня почти невредимой, попала ему в душу. Что-то сломалось в нем. Он запретил мне появляться на палубе во время схватки.
- Безумие, чистой воды безумие, - твердил он сердито. - Как я вообще мог взять тебя с собой? Посмотри на себя: это мужское платье, растрепанные волосы, а ко всему еще и эта рана! Не твое это дело, Элиза. Я запрещаю тебе нос высовывать из каюты, когда корабль на горизонте.
- Жан, я здесь потому, что хочу этого. Ты все равно не смог бы остановить меня. Я - пират, Жан, и неплохой, получше многих. Столько шума из ничего! Видишь, я вполне могу двигать рукой. - Я пошевелила рукой, чуть поморщившись. - А на наши занятия любовью это вообще не повлияет, обещаю тебе.
- Да поможет мне Бог, сейчас ты заговорила еще и как шлюха! - возмутился Жан. - Что случилось с девушкой, которая так любила вальсировать в красивом муслиновом платье и атласных туфельках?!
Я засмеялась и обняла его.
- Она выросла и превратилась в разбойницу, вот что с ней случилось. Жан, как ты думаешь, губернатор Клайборн назначит цену за мою голову? Мне бы это понравилось.
Но Жан оказался неумолим. Когда на горизонте появлялся корабль, он отсылал меня в каюту, и я металась с пистолетами в руках, кляня Жана за его упрямство.
Однажды мы пустились в погоню за кораблем, не сразу заметив, что перед нами не торговое судно, а небольшая шхуна под американским флагом. Мы ходили кругами, словно приглядываясь друг к другу, и, хотя Жан решил, что корабль не вооружен и не собирается на нас нападать, он приказал мне идти вниз. Я повиновалась. В каюте я прислушивалась к тому, что происходит на палубе, но ничего не могла понять. Ни выстрелов, ни криков, и тем не менее по плеску весел и характерному звуку, с которым ударяется о борт небольшая лодка, я поняла: кто-то с чужого судна поднялся на борт нашей «Элизы».
Уж слишком тихо было на корабле. Я начала нервничать и хотела было сама проверить, что происходит, когда услышала за дверью незнакомые шаги. Схватив пистолеты, я притаилась за дверью, поджидая незваного гостя. Дверь открылась, и на пороге появился Гарт Мак-Клелланд со знакомой сардонической улыбочкой на губах.
Я направила дуло в его сердце.
- Не смейте приближаться ко мне, сударь, - сказала я хрипло. - Что вы здесь делаете? Где Лафит?
- Ваш драгоценный Лафит дал мне соизволение на частную беседу с вами, мадемуазель пиратка, - сказал Гарт. - Вы разрешите мне войти?
Не дожидаясь ответа, гость вошел, огляделся и спокойно присел на койку.
- Неплохо. Гораздо уютнее, чем у нас на «Красавице Чарлстона», вы не находите? Интересно, где тот корабль сейчас?
- На дне моря, вместе с капитаном, - ответила я, продолжая держать собеседника на мушке. - И если вы сейчас не уйдете, то присоединитесь к нему, обещаю.
Гарт посмотрел на мой пистолет.
- Какая ты стала беспощадная, Элиза. Похоже, ты знаешь, как обращаться с этой игрушкой. Оружие - штука опасная.
- Я знаю, как с ним обращаться, - хмуро подтвердила я.
- Тогда опусти пистолет. Он отслужил свое: тебе удалось произвести на меня впечатление, я верю, что ты пристрелишь меня при первой попытке приблизиться. Мне удалось убедить твоего друга-пирата, что я прибыл с мирными намерениями, безоружный. Неужели у тебя я вызываю меньшее доверие?
- Никакого, - ответила я и подошла к столу.
Гарт безразлично пожал плечами:
- Как тебе будет угодно. В самом деле, гроза Карибов ни на секунду не должна терять бдительность. Слышала бы ты, что о тебе говорят в Новом Орлеане. Только и разговоров, что о Жане Лафите и его королеве-пиратке, черноволосой чертовке из Баратарии. Особенно покорены тобой испанцы. Они называют тебя Леди-Дьявол. Я не удивлен. Я всегда знал, что в тебе есть нечто опасное, по-настоящему опасное, я бы сказал, свирепое.
Я старалась не обращать внимания на издевательский тон и насмешливый огонек в глазах.
- Что ты сделал с моей камелией? - холодно спросила я. - Засушил ее в Библии?
- Ах, - улыбнулся он, - видела бы ты свое лицо в тот вечер. Белое, словно те цветы, что ты засунула в декольте. Я просто не смог удержаться.
- Чего ты от меня хочешь? - спросила я. - Зачем ты явился? Чтобы рассказать, как ты шокирован поведением маленькой Элизы? Я не желаю тебя слушать. Я здесь потому, что так решила, не случайно и не по принуждению.
- Ты рискуешь жизнью.
- Что с того? - Я тряхнула головой. - Последние два года я живу более полной жизнью, чем до того жила семнадцать.
- И любишь полнее? - спросил он, криво усмехнувшись.
- Да, если хочешь знать, - запальчиво ответила я.
Мы молча смотрели друг другу в глаза. Я с подозрением, ожидая подвоха, он спокойно и снисходительно, решив на этот раз, по всей видимости, занять позицию выжидания.
- Ну что же, ты увидел то, что хотел. Надеюсь, твое любопытство удовлетворено. Прошу вас уйти, сударь. Ваше общество нагоняет на меня скуку. Я нахожу его слишком унылым.
- Не всегда, - сказал Гарт, глуповато усмехнувшись, - ты чувствовала себя так со мной. Я помню времена, когда ты находила мое общество весьма приятным. Более того, ты никак не могла вдоволь им насладиться.
Я, вспыхнув, спросила:
- Чего ты от меня хочешь, Гарт?
Гарт пожал плечами.
- У меня дело к Лафиту, вот я и решил заскочить к нему и посмотреть на тебя.
- Как трогательно, - фыркнула я, - да только я тебе не верю!
- Ничего не могу поделать, - сказал он безразлично, затем встал и пошел на меня. - Ты угадала, мои намерения грязны и бесчестны.
Я подняла пистолет.
- Если ты сделаешь хоть шаг, я клянусь пустить тебе пулю в лоб. Я не шучу. Мне доводилось простреливать головы.
Нас разделял только стол.
- Не сомневаюсь, Элиза.
Я выскочила из-за стола, обежав его кругом.
- Держись от меня подальше, говорю тебе!
Гарт загонял меня в угол. Палец мой нажал курок, но в последнее мгновение я успела опустить пистолет, и пуля прошила пол в дюйме от его ступни. Гарт подался вперед и схватил меня за плечи. Боль в руке была настолько сильной, что я выронила пистолет. Он прижал меня к груди и стал целовать, и вновь я почувствовала внезапный прилив острого наслаждения - то же чувство, что и всегда, когда мы были близки. Будто и не было ни Гранд-Терры, ни Жана, будто только вчера его вырвали у меня на проклятом судне капитана Фоулера.
Между нами все оставалось по-прежнему. Я хотела его. Бороться с чувством к нему было столь же бессмысленно, как бороться со стихией. Он умел подчинить меня целиком: сознание, волю, тело, я растворялась в нем. Гарт обладал надо мной властью, недоступной больше никому.
Я прижалась к нему, повторяя шепотом:
- Гарт, Гарт… О Гарт!
В этот момент дверь с шумом распахнулась, и в каюту ворвался Жан. Увидев нас, он остановился на полпути.
- Простите, - сказал он вежливо, - мне показалось, что я слышал выстрел.
Гарт отпустил меня, и я отскочила от него.
- Элиза демонстрировала мне свои достижения, - сказал Гарт как ни в чем не бывало. - Какие впечатляющие таланты!
- Она замечательная женщина, сэр, - можете поверить моему слову, - с улыбкой ответил Лафит.
- Не сомневаюсь в глубине ваших оценок. - Гарт подмигнул мне, и я почувствовала, что багровею от гнева. - Надеюсь, мы еще встретимся. На Гранд-Терре? - На этот раз вопрос был адресован Лафиту.
Жан кивнул.
- Как пожелаете, сэр. Если дело у вас срочное, мы могли бы обсудить его здесь и сейчас.
- Нет, я не тороплюсь. Я сам найду дорогу на палубу.
Гарт направился к двери.
- У дамы кровь на рукаве, - заметил он полуобернувшись. - Должно быть, я задел старую рану.
Послав мне на прощание свою извечную улыбочку, он ушел.
Жан помог мне снять блузу.
- Я, кажется, предотвратил весьма бурную сцену, - сказал он с кривой ухмылкой.
- Этот… этот негодяй! - сказала я в сердцах. - Как он смел являться сюда и требовать свидания с глазу на глаз. Он грубиян! Он просто невыносим! Я ненавижу его!
- В самом деле? Ни за что бы не догадался, - проронил Жан, промакивая кровь на моей руке кружевным платком. - Ты же знаешь, он первый заявил на тебя права. Ты принадлежала ему…
- Принадлежала! Права!
Я вырвала руку и холодно взглянула на Жана.
- Ты говоришь так, будто я чья-то собственность или корова, заблудившаяся в лесу и случайно найденная тобой, Жан! Ни один мужчина не имеет на меня прав, в том числе и ты!
- О, я это знаю, - поспешно ответил Жан. - Но он вновь вошел в твою жизнь, Элиза, и ты не можешь отрицать это.
- Проклятие! Будь проклято все ваше мужское племя! Ты знал, ты все знал, Жан! Ты знал, что из-за Гарта Мак-Клелланда я попала на «Красавицу Чарлстона»! И тем не менее ты позволял мне думать, что это мой маленький секрет.
- Ты сама не хотела называть его имя, Элиза, - пожал плечами Жан. - Всякое напоминание о прошлом было для тебя болезненным, и если ты не хотела, чтобы я говорил о нем, что же… Но матросам не прикажешь молчать, да и капитан Фоулер о многом успел поведать перед смертью. Но если бы я даже ни о чем не знал раньше, я смог бы догадаться обо всем после того, как мы видели Гарта в опере. Ты знаешь, что я люблю тебя, Элиза, - добавил он нежно, - но в нем есть много всего, что нравится женщинам.
- В самом деле? - зачем-то спросила я. Жан помог надеть мне чистую блузу.
- Начну с того, что он внук искателя приключений ирландско-шотландского происхождения по имени Стефан Мак-Клелланд, приехавшего в Луизиану много лет назад. Старший Мак-Клелланд сделал состояние, женившись на единственной дочери местного толстосума. Сын его умножил деньги отца тем же путем, и плодом этого удачно-расчетливого брака стал твой Гарт. Мак-Клелланды - люди весьма состоятельные и респектабельные. Они владеют землями милях в сорока севернее Нового Орлеана. Отец Гарта умер, но мать, кажется, еще жива. Я слышал, что Хайлендс, так называется их поместье, очень красиво и прибыльно, но сам я там не бывал: меня, как ты понимаешь, никто туда не приглашал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65