Мне кажется, я вот-вот взорвусь.
- Это предчувствие опасности. Оно, как наркотик, заставляет страдать от жары и холода одновременно. Поначалу ты не замечаешь в себе особых перемен, но вскоре чувствуешь, что тебе чего-то недостает, и этого «чего-то» становится нужно все больше и больше, и в конце концов ты понимаешь, что не можешь без этого жить. Человека, который пристрастился к опасности, словно тянет на край, его уже не может остановить сознание того, что он играет в прятки со смертью. Это ужасно, Элиза. Так жить нельзя.
- Жан не такой, правда?
- Да нет, такой же. Мы все здесь похожи. А сейчас и ты причащаешься этим зельем. Это своего рода безумие, любовь к опасности. После первого раза ты сам удивляешься, как остался жив, и клянешься себе никогда не повторять подобного, но проходит какое-то время, для кого больше, для кого меньше, и начинает что-то скрести изнутри. И это «что-то» снова гонит на смерть. Жан тебе скажет, - добавил Дом, угрюмо сплюнув.
- Он никогда не говорил со мной об этом.
- Но ведь и ты помалкивала, лиса?
Я прыснула от смеха.
Вскоре сквозь туман до нас донесся характерный шум движущегося тяжелого судна. Шум приближался, дробясь на отдельные звуки. Над водой слышались глухое уханье парусов, сиплые голоса матросов. Крякнули наши пушки, и в ответ раздался сердитый орудийный огонь с фрегатов. Когда «Мэри Роуз» оказалась в нужном месте, Доминик дал знак, мы столкнули лодки и бесшумно поплыли к кораблю с оружием наготове. К счастью, солнечные лучи еще не разогнали туман. Сквозь густую пелену доносились топот ног по палубе, резкие выкрики.
Мы подплыли незамеченными, и теперь все решала скорость. Меткие гарпунщики забросили на фальшборты канаты с мощными крюками, и мы черным роем взобрались на палубу. Я оказалась на борту последней из нашей лодки, вместе с гигантом по имени Франсуа, которому Доминик, как я подозревала, поручил опекать меня. Франсуа подхватил меня и поднял на палубу, словно перышко.
На палубе меня встретили шум, грохот, смешение тел, запах пороха, черные клубы дыма. Франсуа, толкнув меня под пушку, оставшуюся без присмотра, схватился с кем-то из матросов. Несколько минут я наблюдала за ходом сражения из своего укрытия. Увиденное ввергло меня в ужас. Вскоре к запаху пороха присоединился сладковато-приторный запах пота и крови; меня тошнило при виде людей, рубящих друг друга. То, что рисовало мне воображение, совсем не совпадало с тем, что происходило наяву. Господи, зачем, зачем я только ввязалась в эту кровавую бойню! Сто раз были правы те, кто отговаривал меня.
Рядом со мной упал человек, смертельно раненный в живот; он истекал кровью, но по-прежнему сжимал в руках пистолет. Человек увидел меня, и последняя вспышка ярости озарила его лицо; он прицелился мне в голову. Вне себя от ужаса, я ударила его по руке шпагой и, выскочив из укрытия, побежала вперед.
Я бежала, не разбирая дороги, сердце мое стучало так, что только по случайности не выпрыгнуло из груди. В ушах звенело. Что мне делать? Размахивать шпагой и стрелять? А может, надо выбрать себе жертву и ждать, когда она, то есть жертва, подставит спину? Или наоборот - ждать, когда противник повернется лицом и тогда уже драться как подобает джентльмену? Но эти английские матросы не были военными, они не носили ни формы, ни тяжелых плоских шляп. Я видела несколько пар дерущихся, но не смогла разобрать, где были пираты, а где моряки «Мэри Роуз».
Может быть, вмешаться в уже начатый поединок? Или следует поискать для себя другого соперника?
Я услышала позади себя шум и обернулась. Огромный детина шел на меня с кинжалом. Инстинктивно я прицелилась и выстрелила. С ужасом я смотрела, как он грузно оседает, держась за грудь. Услышав предсмертный хрип, я сама удивилась, что не упала от ужаса рядом со своей жертвой, а заставила себя перешагнуть тело. Какой я все же была дурой, когда не слушала тех, кто желал мне только добра! Я настояла на своем… и что же? Дорого бы я дала за то, чтобы оказаться сейчас как можно дальше от этой посудины. Пираты оказались простыми грабителями, с одной лишь оговоркой: на кон они ставили собственную жизнь.
Мне хотелось бежать от тошнотворных сцен и звуков, и я бросилась на нижнюю палубу. Пройдя по длинному коридору, я оказалась перед дверью, которая могла вести только в каюту капитана. Задержавшись ровно настолько, чтобы перезарядить пистолеты, я заткнула их за пояс и, пинком распахнув дверь, ворвалась в каюту.
Капитан «Мэри Роуз», торопливо захлопнув небольшую шкатулку, встал из-за стола. Мы молча смотрели друг на друга. Я пришла в себя первой.
- Простите, капитан, мы не нашли вас на палубе, и нам пришлось поискать здесь.
Именно так, по моим представлениям, должен был разговаривать в подобной ситуации Жан Лафит. Голос мой сорвался и зазвучал по-детски тонко и ломко.
Неожиданно в руках капитана блеснул клинок. Выхватив пистолет, я зажмурилась и выстрелила. А когда открыла глаза, с удивлением обнаружила, что выстрелом выбила шпагу из рук капитана.
- Клянусь, мальчишка, ты заслужил виселицу, - прорычал он, прижимая раненую руку к груди. - И я сделаю все, чтобы ты получил по заслугам.
Выхватив второй пистолет, я прицелилась противнику в голову.
- А я обещаю вам, капитан, что следующий выстрел оторвет вам голову, - заявила я дрожащим голосом.
Я знала, что говорю, и собиралась привести угрозу в исполнение. У меня не было выхода. Страх быть убитой заставлял меня убивать, быстро и не раздумывая. И сознание того, что я способна на это, потрясло меня больше всего. Я приказала капитану встать лицом к стене, а сама обыскала стол. Там я нашла заряженный пистолет, спрятанный под кипой бумаг. Я забрала его и, прижимаясь спиной к стене, отошла от стола. Из этого положения я могла не только держать на мушке капитана, но и следить за дверью.
- Ты дурак, мальчишка, - сказал капитан. - Живым тебе отсюда не уйти. Тебя все равно повесят.
Я постаралась как можно безразличнее ответить:
- Достойная смерть, ничуть не хуже любой другой. Попридержите язык, вы злитесь оттого, что рука болит? Хотите, чтобы я послал за доктором? Можете пососать ее, говорят, помогает. Не может же такой большой дядя, как вы, злиться от подобной безделицы.
Капитан разразился забористой руганью. Зажав между коленями пустой пистолет, я умудрилась перезарядить его одной рукой. Еще мгновение, и в руках у меня было уже два пистолета и один, позаимствованный, за поясом. Я молила Бога, чтобы что-нибудь случилось. С каждым словом я выдавала себя. Как только капитан поймет, что имеет дело с зеленым юнцом, он станет действовать, и я вынуждена буду стрелять. А этого мне больше всего не хотелось. Что-то в его усталом лице напомнило мне дядю Тео.
В каюту ворвался один из его матросов. Направив на него пистолет, а другим продолжая угрожать капитану, я рявкнула:
- Прикажите этому человеку бросить оружие на пол. Ну, быстро!
Капитан махнул рукой матросу, и тот неохотно бросил оружие. Я не знала, что буду делать, если появится третий. У меня было три ствола, но две руки.
Надо было что-то делать, и я приказала обоим лечь на пол лицом вниз. Ругаясь сквозь зубы, они подчинились. Судьба была ко мне благосклонна: в коридоре послышался звучный бас Доминика. Он с несколькими товарищами ворвался в каюту и, не веря своим глазам, остановился.
- Вот так номер, - сказал он, глядя на лежавших ничком пленников. - Капитан, вам предстоит небольшое путешествие в Луизиану. Надеюсь, вам и вашим спутникам прогулка понравится.
- Ты заплатишь за все, мальчишка, - огрызнулся капитан, когда его выводили из комнаты. - Вы все за это поплатитесь, бандиты.
- Обижаете, кэп, - сказал Дом, подмигнув мне. - Стоило бы поздравить нашего талантливого ученика.
- Ваш ученик будет болтаться на виселице еще до того, как станет мужчиной.
Пираты, ухмыляясь, вытолкали британцев в коридор. Мы с Домиником остались в каюте одни. Дом поднял крышку шкатулки, и брови его поползли вверх.
- Он держал ее в руках, когда я вошла, - сообщила я. - Что там такое?
- Золото, - благоговейно проговорил пират, пересыпая на ладони тускло блестевшие монеты. - Здесь хватит, чтобы выкупить Луизиану у Соединенных Штатов. Будь я проклят, если это не так.
Дом ссыпал золото в шкатулку и захлопнул крышку.
- Итак, мадемуазель пиратка, как тебе понравилось боевое крещение?
Слова его словно сняли заклятие, и на меня обрушился весь ужас происходящего. Уткнувшись головой в широкое плечо Доминика, я зарыдала.
- Ужасно, ужасно! Никогда в жизни мне не было так страшно! Доминик, я, кажется, убила человека. Я - убийца! Я… я до сих пор не могу в это поверить.
- А ты чего ждала? Шампанского и роз? Хватит, утри сопли. Пираты не плачут. Дело сделано едва ли наполовину. Нам еще надо доставить посудину на Гранд-Терру, а фрегаты, если я не ошибаюсь, уже наступают нам на пятки.
Позже я увидела, как жалкие остатки команды «Мэри Роуз» во главе с капитаном уплывают в лодках, тех самых, которые доставили нас на борт британского корабля всего несколько минут назад. Оказывается, вся операция заняла чуть меньше получаса, но каждая из этих минут представлялась мне вечностью, и я знала, что уже никогда не смогу забыть этот опыт.
Вскоре мы услышали орудийную пальбу.
- Давайте, ребята, налегайте на весла! - крикнул Доминик. - Нам надо пройти этот треклятый участок, а там их заставят повернуть обратно. Не подпускайте их близко, потом у вас будет достаточно времени, чтобы отпраздновать победу!
Ребята поднажали, а Дом направил подзорную трубу в сторону выстрелов, стараясь разглядеть опасность сквозь туманную мглу.
- Бог мой, эти фрегаты летят так, будто сам сатана раздувает им паруса. Будь я проклят, если я не вижу третье судно! Военный корабль!
В этом месте, как и предупреждал Жан, русло протоки сильно сужалось. Берег был всего футах в десяти от корпуса судна, так что при желании можно было спрыгнуть с корабля на берег. Показался внушительный завал из бревен и хлама. Оставалось уповать на то, что случайная искра не воспламенит порох, спрятанный среди сора, пока мы благополучно не минуем его.
Когда корабль вошел в самое узкое место, я почувствовала толчок, и «Мэри Роуз» встала. Я испугалась. Фрегаты были уже в поле зрения, хотя пушки их еще не могли нас достать. Мгновенно весь экипаж спрыгнул в воду. Мы не успели застрять основательно, и усилий матросов оказалось достаточно, чтобы высвободить корабль.
Фрегаты открыли огонь, когда мы уже отошли на приличное расстояние от опасного места. Дом сам стал у пушки, сам зарядил ее и выстрелил. Первое ядро упало недалеко от завала, Доминик выругался. Пираты перезарядили пушку, и Доминик приготовился стрелять, но как раз в этот момент ядро с фрегата угодило прямо в кучу бревен и тростника. Мгновение - и раздался оглушительный грохот, в воздух взлетел фонтан грязи и щепок; вспыхнул тростник, и один за другим прозвучали сразу три оглушительных взрыва.
Настал долгожданный миг победы. Пираты веселились как дети. Мы вышли на глубокую воду, ветерок расправил наши паруса и понес нас к благословенной Баратарии.
- Ну что же, - с довольной ухмылкой проговорил Доминик, - если нам не удалось изменить русло протоки, то уж по меньшей мере четыре часа форы мы себе обеспечили.
Я сладко зевнула и пошла искать местечко в тени: солнцу удалось наконец рассеять остатки сырого тумана, и оно жгло немилосердно. Свернувшись в укромном уголке, я уснула.
Крепкий ветер дул нам в спину, и мы достигли Гранд-Терры еще до наступления темноты. Судно разгрузили, потом отвели в залив и там подожгли. Старая древесина полыхала минут двадцать, прежде чем вода поглотила остатки того, что было когда-то кораблем.
Наступила ночь. Береговое братство готовилось к отражению возможной атаки. Доминик понимал: англичане захотят взять реванш. Операция была так остроумна, так мастерски исполнена, что заносчивые англичане не могли не почувствовать себя задетыми. Только слепой не увидел бы за всем происшедшим руки Жана Лафита, и Доминик опасался, что губернатор захочет поддержать обиженных британцев: империя Лафита давно мозолила ему глаза.
***
Нападение произошло двумя днями позже, на рассвете. Дозорный Доминика, едва заметив на горизонте судно, подал сигнал. Самую мощную и дальнобойную пушку установили на южной оконечности острова, и когда фрегаты открыли огонь, ответ последовал немедленно. Уже первый выстрел достиг цели, и один из боевых кораблей загорелся. На этот раз Доминик стрелял метко: ни одно ядро из наших пушек не пролетело мимо цели.
Пришло время для атаки на море. Бой длился около семи часов и закончился разгромом неприятеля. Чтобы захватить Гранд-Терру, сказал мне позже Доминик, требуется куда больше кораблей и людей, чем могут на сегодняшний день позволить себе британцы, а американские корабли, к счастью, на сей раз их не поддержали. Так что нам в очередной раз повезло.
Отношения между Англией и Америкой в последнее время были, мягко говоря, напряженными, и при потере британцами судна в американских водах янки не спешили вставать на защиту англичан. Антибританские настроения чувствовались во всех крупных американских портах, и тому было простое объяснение. Британские промышленники стремились сбыть свои товары по низким ценам. Недавно зародившаяся американская промышленность не могла составить им пока конкуренцию, и как следствие многие американские предприятия, а значит, и простые рабочие, разорялись.
Во время штурма женщин и детей перевезли в северную, наиболее безопасную часть острова. Однако, когда загорелся склад и потребовались руки, чтобы тушить пожар и спасать товары, на помощь пришли женщины: по цепочке передавали они ведра с водой, выносили уцелевшие вещи. Мой второй боевой опыт оказался не слаще первого. Грохот орудий, дым, пламя, вопли рабов, запертых в загонах. От всего этого мне делалось больно и плохо. Я помогала Лили: подносила вместе с ней воду и еду для стрелков, передавала сообщения от Доминика, оказывала помощь раненым.
К концу дня лицо мое почернело от копоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65