– Пошли.
Голос исходил откуда-то из-за спины. Рейми с усилием развернулся и увидел Тигралло, ритмично взбивающего воздух сильными, но плавными движениями грудных плавников.
– Твоя первая задача – научиться находить еду, – сказал Защитник. – Ты ведь хочешь есть, надо полагать?
Внезапно Рейми осознал, что желудок его нового тела совершенно пуст.
– Еще бы! – ответил он. – Идем.
Фарадей отключил микрофон и подвигал затекшими пальцами. Вроде бы все под контролем, по крайней мере на данный момент.
– Ну? – сказал он, обращаясь ко всем присутствующим. – Ваши оценки?
– Если так осуществляются все проекты, запросто можно схлопотать сердечный приступ, – проворчал Гессе.
– Позвольте напомнить, что это была ваша идея – увеличить подачу кислорода, – заметил Миллиган с оттенком презрения в голосе. – Если бы мы не сделали этого, он бы не привлек к себе внимание вууки.
– Прошу прошения, мистер Миллиган, но я всего лишь хотел, чтобы он не задохнулся, едва появившись на свет, – покраснев, огрызнулся Гессе. – И уж поскольку мы заговорили о всяких «если», – он перевел взгляд на Макколлам, – то если бы наш хваленый ксенобиолог объяснил мне, что атрофия пуповины – нормальное…
– Не пытайтесь переложить вину на меня, – перебила его Макколлам. – Нам пришлось двадцать лет тянуть джанска за язык, чтобы узнать хоть что-то об их физиологии. Они никогда ни словом не упоминали об этом.
– Все, все, хватит, – прервал эту перепалку Фарадей, придав голосу некоторую толику властности «живой легенды». – Это относится ко всем. Я знаю – это были напряженные дни, и все мы устали. Но давайте останемся профессионалами. Предоставим бюрократам искать виноватых. – Макколлам состроила гримасу, но возражать не стала. Гессе тоже не сказал ничего. Фарадей обвел всех взглядом. – Итак, ваши оценки?
– Он хорошо осваивается в новой для него обстановке, – заметил Спренкл. – Я бы сказал, даже слишком хорошо.
– В каком смысле?
– Это трудно точно выразить словами, – ответил Спренкл, задумчиво поглаживая усы. – Вы заметили, что каждый раз, переключаясь на английский, он как будто запинался?
– Это происходит с большинством людей, когда они переходят с одного языка на другой, – заметил Бич.
– Верно, – согласился Спренкл. – Но он к тому же явно был недоволен, когда мы прерывали его разговор. Иногда фактически на грани враждебности.
– Может, потому, что мы едва не убили его, – пробормотал Миллиган. Гессе сердито посмотрел на него. – Нет, я ничего такого на самом деле не думаю… Помните это замечание насчет того, что мы только воображаем, будто много знаем о физиологии джанска?
– Не смешно, – пробормотала Макколлам.
– Суть в том, что он уже, похоже, перестраивает способ мышления с нашего на их, – продолжал Спренкл. – Идентифицирует себя с новым телом и новым окружением.
– Но разве не этого мы и хотели? – спросил Фарадей.
– Конечно. По крайней мере, до некоторой степени, – ответил Спренкл. – Если он не сумеет стать органичной частью общества джанска, его ожидает жалкая жизнь. Моя мысль сводится к тому, что мы никак не ожидали, что это произойдет так скоро.
– Может, тут замешано что-то еще, – сказал Гессе. – Я просмотрел файл Рейми. Этого человека все еще гложут негодование и злость из-за несчастного случая, который с ним произошел. Может, его теперешнее поведение все еще несет в себе следы этой злости.
– На кого конкретно он злится? – спросил Бич.
– На вселенную в целом, – ответил Спренкл, – и на человечество в частности. Рейми относится к тому типу людей, которые всячески холят и лелеют свои обиды.
– Значит, он лелеет свою обиду на вселенную, – нахмурился Бич. – Но при чем тут человечество? Никто специально не сажал на трассе дерево с той целью, чтобы он на него наткнулся.
– Нет, но ему хотелось порисоваться перед своей подружкой, – сказал Спренкл. – Для человека вроде Рейми это достаточный повод, чтобы винить всех и вся.
Макколлам фыркнула.
– Похоже, этот парень и до несчастного случая был не подарок?
– Давайте не будем зацикливаться на его психологических недостатках, – мягко сказал Фарадей. – Не сомневаюсь, доктор Спренкл может написать не менее лестную характеристику и на каждого из нас. Кроме того, если бы Рейми не был достаточно зол на человечество, чтобы повернуться к нему спиной, он, возможно, не плавал бы сейчас под нами.
– Мне просто припомнился комикс, который я видел когда-то, – медленно заговорил Миллиган. – Старый Запад, ковбои, первые переселенцы и все такое прочее. Командир форта вызывает к себе разведчика для доклада. Разведчик говорит: «Я выполнил ваше приказание, полковник. Подружился с туземцами, вник в их представление о мире, изучил их культуру». Полковник спрашивает: «И что ты мне посоветуешь?» – «Уйти из нашей страны».
– С нами этот номер не пройдет, – пробормотал Бич. – Если он полностью станет туземцем и скажет нам уходить, мы найдем, что ответить.
– Не думаю, что это случится, – сказал Спренкл. – Джен, ты сказала, клеточное замещение уже началось?
– Почти сразу же, как только хирурги закончили, – ответила Макколлам. – По правде говоря, тоже чуть-чуть быстрее, чем предполагалось.
– Понятно, – сказал Спренкл. – И тем не менее пока он, по-видимому, все тот же миляга Матвей Рейми, каким был всегда, со всеми обидами, злостью и жалостью к себе. Не думаю, что у него возникнет желание оборвать все связи с человечеством.
– Нужно подождать, пока трансформация достигнет коры головного мозга, – сказал Миллиган. – Нас может ожидать неприятный сюрприз.
– Никаких сюрпризов, – твердо заявил Фарадей. – Нужно просто не спускать с него глаз. Что-нибудь еще? – Остальные переглянулись, но никто не произнес ни слова. – Ну и отлично. Когда закончите дежурство, изложите, пожалуйста, свои впечатления и результаты наблюдений.
– А тем временем, – Гессе взглянул на часы, – Совет Пятисот ожидает сообщения о благословенном событии.
– Вы хотите, чтобы я разговаривал с ними? – спросил Бич.
– Нет, это мы с мистером Гессе должны сделать сами. – Фарадей встал. – Исторический момент и все такое прочее. Мы будем на пункте связи. Не теряйте бдительности, и, если возникнут какие-то проблемы, немедленно сообщите нам.
– С ним все будет в порядке. – Макколлам сделала жест в сторону дисплея внешнего обзора. – Никто не решится подступиться к нему теперь, когда у него есть личный Защитник.
– По крайней мере в течение тех десяти минут, которые понадобятся вам, чтобы отправить сообщение на Землю, – сухо заметил Бич. – Можете не торопиться.
– Спасибо.
Фарадей изо всех сил постарался, чтобы его собственные опасения остались незамеченными. Его беспокоили не предстоящие десять минут, и не десять дней, и даже не следующие десять месяцев.
Дело в том, что Спренкл прав: Рейми действительно относится к тому типу людей, которые лелеют свои обиды. Интересно: какой будет его реакция, когда в конце концов он узнает, что никого на Земле ничуть не волнует, обретет ли он новую жизнь и даже займет ли свое место в истории?
«О чем еще мне не рассказали?» – спросил Рейми несколько минут назад. Вопрос прозвучал как наполовину риторический, и Фарадей сумел увести разговор в сторону, чтобы не отвечать на вторую, содержательную половину.
«О чем еще мне не рассказали?»
Фарадей состроил гримасу. Если бы он только знал.
Глава 5
Тонкая прядь ярко-алого вьющегося растения быстро пронеслась справа от Рейми, подхваченная порывом ветра. Оторвавшись от нежных зеленовато-голубых листьев, которые он ел, Рейми развернулся и пустился вдогонку.
Качтис, так, кажется, называлось это алое растение. Или, может, чинстер, а качтис – это другое, светло-красное, с листьями и конусообразными ягодами. Проведя на Юпитере восемьдесят три юпитерианских дня, Рейми все еще путался в названиях плавучих растений и почти микроскопических групп съедобных спор.
Но попробовал он все или, по крайней мере, все те, которые росли на Уровне Один. И алые определенно были самыми вкусными.
Именно по этой причине они тут попадались редко, среди всех этих голодных детишек и матерей джанска. На этот раз Рейми был полон решимости урвать свой кусок лакомства.
Однако только он подскочил к свободно плавающему алому растению, как, откуда ни возьмись, сверху свалился другой Малыш джанска и ловко откусил от него кусок.
– Эй! – воскликнул Рейми. – Это мое.
– Неужели? – Малыш развернулся, чтобы лучше видеть Рейми. – Может, скажешь, и океан твой?
Замечательно, мысленно проворчал Рейми. Он не только буквально вырвал еду у меня изо рта, у него еще и острый язык.
– Ты же видел, что я нацелился на это растение, – сказал он. – Мог бы и не соваться.
– Почему? – спросил тот, беззаботно помахивая грудными плавниками, а хвостовыми сделав жест куда-то за спину Рейми. – Только потому, что у тебя имеется собственный личный Защитник?
Рейми перевернулся на бок и оглянулся. Как обычно, Тигралло стоически охранял его метрах в двадцати в стороне.
– Ну и что такого? – проворчал Рейми.
– Признайся, что ты натворил? – спросил нахал, заговорщицки понизив голос. – Открутил кому-то хвост или что?
– Может, ему нравится наблюдать за мной, – холодно ответил Рейми. – А может, я просто такой особенный.
– Ах, ну да! – Другой Малыш презрительно фыркнул.
Другой Малыш. Рейми состроил гримасу. Другой Малыш; эта мысль все еще причиняла боль. Рейми был взрослым человеком, с такими знаниями и жизненным опытом, которые тут никому и не снились, опустись хоть до самого сердца Юпитера. Шутка ли? Сам Советник не поленился дотащить свой хвост до Уровня Один только ради того, чтобы приветствовать его. Это чего-нибудь да стоит.
Но об этом можно забыть, потому что для всех остальных джанска он был просто еще одним нормальным, ничем не примечательным ребенком.
– Ну, давай колись, – еще тише прошептал Малыш. – Что ты натворил?
– Пранло? – прозвучал вдалеке женский голос. – Пранло, ты где?
– Я здесь, ма, – откликнулся Малыш. – Здесь с… Как тебя зовут?
– Манта, – ответил Рейми.
– Я здесь с Манто, – закончил Пранло.
– Не Манто, – поправил его Рейми сердито. – Манта.
– Манта? – повторил Пранло. – Что за имя?
– Особое имя, – сказал Рейми. – Что тут такого?
– Ну… – Пранло на мгновение заколебался. – В общем-то, ничего.
– Пранло, возвращайся к остальным детям, – сказала его мать, подплывая к ним. – Здесь небезопасно.
– Ох, вечный ветер, – пробормотал Пранло. – Матери никогда не дадут позабавиться, сколько хочешь. – Внезапно он хлопнул грудными плавниками. – Постой-ка, ма. Никакой опасности. Здесь Защитник. Видишь?
– Он наверняка не задержится тут надолго, – сказала ему мать. – Остальные дети выше.
– Можно мне остаться тут, пока Защитник не уйдет? – медовым голосом попросил Пранло. – Обещаю сразу же вернуться.
– Не волнуйся, Цинтасти, – сказал Тигралло. – Я присмотрю за ним.
– Ну… Раз так, – с явной неохотой согласилась женщина. – Но смотри, Пранло, немедленно возвращайся, как только он уйдет.
– Конечно.
Она развернулась и уплыла к остальным.
– Вот это да! – Пранло возбужденно забил грудными плавниками. – Наш собственный личный Защитник. Эй, давай позовем других и поиграем в тагабук?
– Ну…
Рейми заколебался. Черт побери, он же взрослый, хотя и угодил в ловушку тела чужеземного ребенка. Играть в какую-то дурацкую детскую игру ниже его достоинства. В особенности если учесть, что все эти люди на станции с помощью своих зондов следят за каждым его движением.
Однако, уже открыв рот, чтобы произнести какую-то отговорку, он внезапно понял, почему в последнее время у него такое мрачное настроение.
Он был одинок.
Осознание этого ударило его, словно пощечина. Да, он плыл вместе со стадом детей, родителей, Защитников и Воспитательниц, не испытывая к ним никаких недобрых чувств.
Но в то же время его общение с любым из них было коротким и носило случайный характер. Девяносто процентов времени он держался на краю стада или даже вообще в стороне, вот как сейчас.
В основном они проводили время вдвоем, он и Тигралло. А Тигралло представлял собой не слишком веселую компанию.
– Для тебя это будет полезно, – громко, чтобы Рейми услышал, сказал Тигралло. – Тагабук учит убегать и увертываться. Ты должен научиться этому.
Рейми удивился. Никогда прежде Тигралло не давал ему никаких советов. Если уж на то пошло, он вообще почти не разговаривал с Рейми, разве что подсказывал, как сделать то или другое, когда у Рейми что-то не получалось. По большей части он просто висел неподалеку и охотился на случайно подвернувшихся мелких хищников, предоставляя Рейми самому себе.
Что означал этот совет? Стремление помочь Рейми стать джанска? Или, может, Тигралло заметил настроение Рейми, понял его причину и теперь подталкивал к тому, чтобы тот приобретал необходимые ему навыки общения?
За время обучения Рейми выслушал множество теорий относительно интеллектуальных и эмоциональных особенностей джанска, а также рассуждений на тему о том, окажутся ли люди в состоянии когда-нибудь понимать их. Эти лекции основывались главным образом на полных противоречий догадках, поскольку за двадцать лет общения с джанска никто так и не понял, что творится у них в головах.
Однако по некоторым признакам можно было предположить, что джанска гораздо лучше понимают человеческую природу, чем хотят это показать. И не требовалось быть гением маркетинга, чтобы осознать, какое потенциальное преимущество это дает им.
Может, весь проект и был задуман с той целью, чтобы по возможности уменьшить это неравенство?
Может быть. А если так, то, черт побери, стоит ли волноваться, насколько глупым он будет выглядеть для наблюдателей на «Главном»? Дело надо делать, и все.
– Почему бы и нет? – сказал Рейми. – Конечно, Пранло, давай позовем других детей. Только учти, я не умею играть.
– Мы тебя научим. – Пранло снова восторженно захлопал грудными плавниками. – Пошли к остальным.
Когда Фарадей вошел в Зону Контакта, там все было тихо и спокойно, а лампы пригашены до уровня «ночников», как во всех остальных помещениях станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50