– Ох, нет… – пролепетал он. – Это снова начинается. Я чувствую!
– Нельзя позволять им так обращаться с тобой! – воскликнула Драсни. – Останови их.
– Как? – умоляюще спросил Рейми. – Как я могу сопротивляться, если даже не понимаю, как они это делают?
– Ну, подумай, как такое вообще возможно, – ответила Драсни. – Ты же лучше знаешь людей. Это что-то вроде вон той штуки? – взмахом хвоста она указала на зонд и клетку. – Что-то электронное?
– Наверно, – неуверенно ответил Рейми. – В смысле, да, это, скорее всего, что-то вроде той штуки. Но ты права, с тех пор как я здесь, мой мозг в целом существенно изменился. Разве что они заранее учли особенности биохимии джанска.
– Эти слова для меня ничего не значат, – сказала Драсни. – Но уверена, что есть способ помешать им.
– Нет. – Голос Рейми уже дрожал. – Засунуть в мозг микрооборудование не так-то просто. Если они пошли на все эти хлопоты, то наверняка позаботились о том, чтобы я не смог вмешаться.
– Нет, я не согласна, – решительно заявила Драсни. – Пожалуйста, Манта, не сдавайся. Ты должен найти способ.
А затем Рейми услышал голос. Казалось, он исходил откуда-то из-за облаков. Смутно знакомый голос, негромко говорящий на джанска, как если бы из опасения быть подслушанным.
«Все только в твоем сознании, Рейми. Все только в твоем сознании».
– Все это лишь часть твоих мыслей, Рейми, – послышался перевод из громкоговорителя на потолке Зоны Контакта. – Все это лишь часть твоих мыслей.
– Что за черт? – взорвалась Лайдоф, вскакивая. – Кто это сказал? Кто?
Ни звука, ни движения.
– Руки вверх, – приказала она, шагая вдоль изогнутого стола с панелями управления и шаря по нему взглядом туда и обратно. – Я сказала – руки вверх и прочь от стола. Немедленно!
– Арбитр, что за проблема? – Фарадей тоже поднялся. – Это был язык джанска.
– Кто бы это ни говорил, он назвал его Рейми, полковник, – рявкнула она. – Никто из джанска не называет его так. Сообщение послано кем-то отсюда.
Фарадей вздрогнул. Он надеялся, что она не догадается об этом.
– Это невозможно осуществить…
– Доктор Спренкл, – прервала его Лайдоф ледяным тоном. – Ваш микрофон включен. – Спренкл не произнес ни слова. Встал, все еще с поднятыми руками, и повернулся лицом к ней. – Охрана! – Она сделала знак одному из своих копов. – Отведите его в помещение для арестованных. Он обвиняется в измене.
– Что? – воскликнул Фарадей. – Вы это серьезно?
– Миссис Макколлам, без сомнения, исполняла ваши приказания, полковник, – заявила Лайдоф. Коп направился к Спренклу, на ходу вытаскивая из сумки у пояса наручники. – Зато доктор Спренкл, тоже без сомнения, действовал по собственному разумению. А это уже измена.
Коп завел Спренклу за спину руки и защелкнул на них наручники.
– Протестую! – резко сказал Фарадей. – Это незаконно, и я буду оспаривать ваше решение.
– Делайте, что вам угодно, – язвительно ответила Лайдоф. – Обвинение предъявлено. Уведите его.
Охранник и арестованный молча зашагали к двери. Проходя мимо Фарадея, Спренкл на мгновение встретился с ним взглядом. Фарадей открыл рот, хотя и сам не знал, что собирается сказать…
Спренкл отвел взгляд и в сопровождении охранника вышел из комнаты.
– А теперь, – голос Лайдоф наполнил пространство как бы внезапно опустевшей Зоны Контакта, – мистер Бич, будьте любезны, заставьте Рейми двигаться.
Бич сделал глубокий вдох.
– Да, арбитр. Сейчас.

Глава 18
«Все только в твоем сознании, Рейми. Все только в твоем сознании».
– Что в твоем сознании? – непонимающе спросила Драсни. – Что это значит?
– Не знаю, – медленно произнес Рейми.
Мысли бешено проносились в его голове. Это был голос Спренкла, теперь он не сомневался. До Рейми смутно доносились звуки разговора, звуки, в которых слышались недовольство и возмущение. Похоже, кому-то на «Главном» сильно не понравилось, что психолог произнес эту фразу.
А это означало, что она содержит в себе ключ к разгадке того, как они контролируют его.
Но что за ключ?
Рейми недовольно заворчал, сожалея, что Спренкл, Глубина его возьми, не мог выразиться яснее. Скорее всего, он надеялся, что тот, кто у них там за главного, не поймет важности сказанного. Но, по-видимому, из этого ничего не вышло, судя по тому, какой там поднялся крик.
И еще Спренкл надеялся, что Рейми-то уж точно оценит смысл его сообщения.
«Все только в твоем сознании. Все только в твоем…»
Внезапно Рейми почувствовал, что его измученные мышцы напряглись. Ну, конечно! «Все только в вашем сознании» – любимый афоризм его профессора по дисциплине «101 психологический прием в рекламе». Профессора, который учил их воздействовать на подсознание, использовать ключевые слова, семантические «спусковые крючки» и прочее в том же духе.
– Ты была права, – сказал он Драсни. – Это приспособление не в мозгу. Оно заложено в мое сознание.
– Не понимаю. – Драсни недоуменно забила хвостом. – Какая разница?
– Физически мой мозг в том же состоянии, в каком был, когда я пришел сюда, – торопливо заговорил Рейми. Чувство головокружения снова начало усиливаться. Похоже, тот, кто дергал куклу-марионетку за ниточки, натянул их с новой силой. – Но они хорошо изучили мое сознание и особенности характера, оставшиеся неизменными даже после замещения всех клеток новыми. Они внедрили в мое подсознание какие-то команды, своего рода «спусковые крючки», и теперь используют их, чтобы подчинить себе мое тело.
– Но это же твое сознание, – возразила Драсни. – Почему ты не можешь помешать им?
Рейми вздохнул.
– Потому что независимо от того, как я выгляжу, внутри я по-прежнему человек, – ответил он. – Мои мысли, мои эмоции – все они человеческие. Используя эмоциональную матрицу человека, они и управляют мной.
Драсни не отвечала. Скорее всего, просто не поняла ни слова. Тем временем мышцы Рейми начали подергиваться: ключевые слова были посланы и получены, если он точно помнил лекции профессора Неганди. Еще несколько мгновений, и он снова бросится в бой с Защитниками.
– Хорошо, – внезапно сказала Драсни. – Ты говоришь, эти слова имеют силу над тобой, потому что ты в недостаточной степени джанска. Ладно. А что, если ты станешь немножко больше джанска?
– В каком смысле? – Рейми непонимающе посмотрел на нее.
– Ты должен стать подлинным, законченным джанска, – повторила она. – Или, по крайней мере, в той степени джанска, чтобы их трюки перестали работать. Как это сделать?
– Никак. Слишком поздно. Люди могут даже забрать меня отсюда, и дело с концом.
– Нет! – воскликнула Драсни. – Я не хочу мириться с этим. Ты мой друг, Манта. И я не допущу, чтобы ты уступил. По крайней мере им.
Сердце Рейми снова заныло, примерно так, как это происходило давным-давно, когда она отвергла его. Так, но одновременно по-другому: тогда в нем возникла и надолго поселилась давящая пустота, а сейчас боль имела странный сладко-горький привкус.
– Спасибо тебе. – Он погладил ее плавником. – Мной настолько завладела мысль иметь тебя в качестве супруги, что я просто забыл о том, какой ты верный друг. – Плавник отдернулся от тела Драсни, изогнувшись по собственной воле. – Начинается. Если Защитникам не удастся остановить меня другим способом… Тогда ты попрощаешься за меня с Пранло? Скажешь, как мне жаль?
– Нет. – Внезапно в голосе Драсни зазвучали мрачные, решительные нотки. – Ни за что.
Рейми недоуменно уставился на нее. Растопырив плавники, молотя по воздуху хвостом, он почувствовал, что снова плывет в сторону клетки.
– Я сказала – ни за что, – повторила Драсни и подплыла к Рейми, повернувшись к нему своим раздутым животом. – Мы не уступим.
Рейми словно ударило – он понял, что у нее на уме.
– Драсни! – выдохнул он. – Что ты делаешь?
– Ты сказал, твои эмоции все еще человеческие, – ответила она дрожащим от страха, отчаяния и решимости голосом. – Ладно. Есть способ сделать так, чтобы эмоции джанска возобладали в тебе над человеческими.
– Нет, – умоляюще пролепетал Рейми. Однако он со своим бесполезным сейчас телом не мог помешать ей маневрировать так, как она считала нужным. – Это неправильно, Драсни. Неправильно. Пожалуйста… Оно того не стоит. Пожалуйста. Не волнуйся, я не смогу остановить Защитников.
– Меня ничуть не волнует, остановишь ли ты Защитников, – сказала она. – Они сделают то, что должны. И я тоже.
– Оно не стоит того, – повторил Рейми. Волна предвкушения и страха накрыла его, он задрожал всем телом. Он так страстно хотел ее… но только не так. Облака наверху, Глубина внизу, нет, не так. – Ты только причинишь себе боль.
– Или спасу друга. – Содрогаясь всем телом, она глубоко втянула воздух. – Ну, иди сюда…
Их тела слились. Волна эмоций – нечеловеческих, но очень мощных – превратилась в ураган, хлынувший в сердце, разум и душу Рейми и вызвавший ощущение исступленного восторга. Все, о чем он когда-либо мечтал, слилось в калейдоскопе ярких красок, звона и жара во всем теле. Это нельзя ни описать, ни объяснить, можно только испытать. Ему хотелось смеяться, петь, кричать…
…и плакать.
– Сожалею, но не имею ни малейшего представления о том, что происходит. – Скользя взглядом по дисплеям, Бич беспомощно развел руками. – Ясно одно – звуки, которые он издает, транслятору не по зубам.
– А она все еще цепляется за него? – спросила Лайдоф.
– Вроде бы, – ответил Миллиган. – Они так взбаламутили воздух, что почти ничего не видно.
– Она пытается не подпустить его к клетке, – решила Лайдоф. – Ну, попытка не пытка. Мистер Бич, подтолкните его хорошенько, пусть плывет прямо к «Омеге».
– Да, мэм. – Бич со вздохом застучал по клавишам пульта Маккарти. – Попытаюсь.
– Что это значит – «попытаюсь»? – резко спросила Лайдоф. – Не попытаетесь, а сделаете, если не хотите отправиться вслед за доктором Спренклом и миссис Макколлам.
– Я хочу лишь заметить, что это может оказаться невозможно, – сказал Бич. – Если бы все шло, как задумано, он уже был бы у клетки, но его там нет. Однако я попытаюсь еще раз. – Некоторое время помещение наполняли лишь звуки ритмичных, тупых ударов бьющихся о борт «Омеги» Защитников. – Ключевые слова посланы, приказы отданы, – сказал наконец Бич. – Том? Есть какое-нибудь движение?
– Нет. – Миллиган покачал головой. – И теперь Драсни даже не удерживает его. Он мог бы уплыть от нее, если бы захотел.
– Вот, значит, как, – пытаясь сдержать облегчение, пробормотал Фарадей. Дети джанска все еще бились в клетке, но по крайней мере Рейми больше был неподвластен Лайдоф. В такой схватке радуйся любой маленькой победе. – Он вырвался.
– Проклятье, – проворчала Лайдоф. – Нужно было использовать другие ключевые слова, посильнее. Интересно, черт возьми, как ему это удалось? – Она пожала плечами. – Ну, невелика потеря. Теперь его просто вышвырнут из своей среды, вместо того чтобы забить до смерти. Уверена, доктор Спренкл получит по заслугам за свое предательство.
– Да, – пробормотал Фарадей, не отрывая взгляда от дисплеев. – Наверняка.
Он почувствовал на себе ее изучающий взгляд. Потом краешком глаза заметил, что она снова обратила свое внимание на разыгрывающуюся внизу драму.
– Однако игра продолжается, – изрекла она. – Мистер Миллиган, подведите зонд-шпион поближе к «Омеге». Я хочу как следует рассмотреть, что Защитники делают с клеткой.
Последний прилив экстаза, и все закончилось. Драсни отпустила его, они медленно отлепились друг от друга, и между ними снова задул ветер.
Ураган эмоций начал стихать, и на его место просочилось черное облако стыда и вины.
Потому что все получилось так, как задумала Драсни. Может, даже слишком хорошо. Мощный порыв слияния с ней телом, душой и разумом закончился тем, что они поистине стали единой плотью.
И при этом в самой глубине его существа произошли необратимые изменения. Ту частичку, которая делала его человеком, вытеснило нечто превратившее его в подлинного джанска.
И вместе с этим изменением пришло понимание того, какое ужасное зло он только что совершил.
Он был близок с женщиной, на которую не имел никаких прав. Хуже того, с супругой своего друга.
Он посмотрел на Драсни. Она медленно дрейфовала с ветром, с обвисшими плавниками, как бы в некотором ошеломлении или даже глубоком отчаянии. Наверно, она тоже сейчас осознавала, какой грех взяла на душу.
Ему хотелось подплыть к ней, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но он не мог. Не мог посмотреть ей в глаза. По крайней мере сейчас, сразу после того, что только что произошло. Не стоит даже пытаться просить у нее прощения, потому что она никогда не сможет простить его.
Сердце глухо забилось от боли и ненависти к себе. Уйти. Уйти и больше не возвращаться. Что он наделал! Увидеть ее, снова обрести в ней друга и… растоптать все так бесславно, так подло. Нет, дороги назад у него нет. Он уйдет прямо сейчас. И больше никогда не увидит ее.
Он развернулся, чтобы в последний раз украдкой взглянуть на нее. И тут сквозь окутывающее его облако вины и стыда извне проник звук – это Защитники продолжали биться о человеческую клетку…
И внезапно черное облако осветилось вспышками молний гнева. Это все их вина; не Драсни и даже не его. Их. И если он не считает себя вправе просить прощения у Драсни, то и людям нечего рассчитывать на то, что джанска простят их.
Не следовало им снова приходить сюда, а тем более так, как они это сделали. И Манта постарается, чтобы этот урок они запомнили на всю жизнь.
Согнув плавники, он устремился вверх, к темному сооружению над головой. Защитники все еще бились о зонд, но, похоже, без заметного успеха. Ничего удивительного. Благодаря Манте и своим исследованиям люди очень хорошо изучили физиологические возможности джанска. И, конечно, постарались, чтобы их оружие – оружие трусов! – выдержало любые атаки джанска.
Однако Манта был существом, умеющим использовать человеческие орудия. И подходящее орудие для этой работы как раз находилось под рукой.
Он услышал, как Драсни зовет его, и боль в ее голосе лишь усилила боль, разрывающую ему сердце. Может, она подумала, что зря принесла себя в жертву, что им все еще управляют злые создания над их головами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50