– Она блокирует приборы. Но зато в какой-то мере защищает нас.
– Если мы проваландаемся слишком долго, то вообще не сможем вырваться, – возразил Фарадей. – Какой смысл оказаться на свободе, если спустя мгновение тебя раздавит?
Чиппава скорчил гримасу.
– Да. Смысла нет.
– И потом, раз индикатор глубины не работает, мы не в состоянии определить, опустились ли мы достаточно низко и имеет ли смысл рваться наружу, – добавил Фарадей. – Мы даже не знаем, на какой глубине находимся.
– Возможно, я смогу выяснить что-то с помощью наружного сканирования, – сказал Чиппава. – А ты пока подсчитай, сколько кислорода мы можем потратить.
В кабине снова воцарилась тишина. Окутывающий зонд кокон заглушал даже вой ветра снаружи, от чего становилось совсем жутко.
Фарадей настолько углубился в свои расчеты и невеселые мысли, что не сразу обратил внимание на грохот, доносившийся откуда-то снизу.
Он замер, прислушиваясь. В каком-то смысле новый звук напоминал завывания неугомонного ветра, то стихающие, то вновь делающиеся громче. Но звук был ниже и, пожалуй, тонально богаче, чем если бы это был просто ветер.
И чем дольше Фарадей вслушивался, тем, как ему казалось, явственнее различал отдельные слова…
– Скотто? – пробормотал он.
– Да, – ответил тот. – Не уверен, но, по-моему, они говорят друг с другом.
По спине Фарадея пробежал холодный озноб.
– Они?
– Они. – Чиппава жестом указал на дисплей внешнего обзора.
Изображение выглядело расплывчатым и нечетким – словно смотришь сквозь толстый слой желе. И все же оно было достаточно ясным. Просматривалось как минимум двадцать таких же бугорчатых созданий, одни плавали туда и обратно, другие висели на одном месте. Напрягая слух, Фарадей мог слышать доносившиеся снаружи грохочущие раскаты; по крайней мере, тогда, когда их не заглушали те, которые издавало поглотившее их создание.
Словно беседа за круглым столом. И судя по тому, куда были повернуты их «лица», не вызывало сомнений, что является предметом этой беседы.
«Скайдайвер».
С трудом обретя голос, Фарадей спросил:
– Значит, это они наделены разумом? Не «торпеды»?
– Возможно, разумны и те, и те, – ответил Чиппава. – А может, никто из них, и это просто групповой брачный танец или что-нибудь в этом роде.
Неприятное ощущение во внутреннем ухе Фарадея снова дало о себе знать.
– Мы движемся, – сказал он, пытаясь разобраться в том, что чувствует. На дисплее внешнего обзора изображения поползли вниз. – Движемся… вверх?
– Похоже на то, – ответил Чиппава, изучая показания приборов. – Да, так оно и есть: мы поднимаемся.
– А что там с правым «поплавком»?
Чиппава сделал беспомощный жест.
– Пока мы «внутри», сказать ничего нельзя. Вот если вырвемся, тогда станет ясно, заработал он или нет.
– Так я и думал, – сказал Фарадей. – По моим подсчетам, кислорода у нас хватит, чтобы устроить небольшой пожар минут на двадцать. Но это если мы сможем сжигать его понемногу.
– А если не сможем?
Фарадей скривил губы.
– Тогда получится славный такой взрыв.
– Терпеть не могу все эти «если», – проворчал Чиппава. – Ну, мы продолжаем подниматься.
– Что это, по-твоему? – спросил Фарадей, не решаясь облечь вспыхнувшую надежду в слова. – Групповой брачный танец, фигура вторая?
– Ну, не для того же он нас поднимает, чтобы съесть, – задумчиво ответил Чиппава. – Он мог это сделать и внизу. Может, он просто демонстрирует нас своим приятелям, если, конечно, не собирается совершить тур вокруг всей планеты. Но вообще-то, если наш подъем будет продолжаться еще десять минут, то, я бы сказал, он возвращает нас в верхние слои атмосферы.
Да, именно так это и выглядело, что греха таить. Фарадей незаметно постучал по своему деревянному кольцу.
– Хотелось бы знать, в каком качестве мы войдем в их историю, – пробормотал он. – Странные существа в сверкающем шаре, упавшем с неба?
Чиппава фыркнул.
– Я согласен даже на то, чтобы нас посчитали лягушкой, которую матушка велела своему любопытному сыночку выпустить обратно в болото. Забудь о достоинстве, просто скрести пальцы.
Прошло десять минут, а они все еще продолжали подниматься. Спустя еще пятнадцать минут Фарадей сумел подготовить кислородные баки к тому, чтобы они давали медленную утечку. По крайней мере, так он надеялся.
Все, что им теперь оставалось, это сидеть и ждать.
– Смотри, стало больше этих, похожих на торпеды. – Фарадей кивнул на дисплей внешнего обзора. – Мы проходим через ту область, где встретились с Черноглазом.
– Пока наши датчики выведены из строя, точно сказать ничего нельзя. – Чиппава покачал головой. – Знаешь, если слой этой кожи перекрывает нам все, значит, мы полностью окружены. Понимаешь? Полностью.
– Наверно, – согласился Фарадей. – Это чтобы нас не раздавило, пока он показывает находку своим приятелям.
– Ты не понял, – сказал Чиппава. – Если я прав, до наружного водорода нам не добраться.
Фарадей открыл рот и тут же снова закрыл его.
– Ох, и правда… – пробормотал он.
– Может, мы смогли бы как-то провертеть дыру, – продолжал Чиппава. – У нас есть пара запасных зондов, но, боюсь, они недостаточно мощны. Или можно импульсный лазерный передатчик попробовать.
– Да, но ни то ни другое не находится рядом с клапаном кислородного бака, – заметил Фарадей. – Может, стоит попытаться накачать «поплавок» по правому борту и прорвать в этом месте кожу?.. – Откуда-то сверху послышался приглушенный звук удара. – Что это было? – спросил он, вглядываясь в дисплей внешнего обзора. – Еще один из «малых детишек»?
– Похоже на то, – ответил Чиппава. – Они что, не смотрят под ноги, когда ходят?
Спустя мгновение «Скайдайвер» задрожал от последовавших друг за другом трех новых ударов.
– Вон они! – закричал Чиппава. – Три большие «торпеды».
Зонд получил еще один удар в бок.
– Индикатор глубины дернулся, – сказал Фарадей. – Идет вниз…
– Они прорывают кожу вокруг нас, – сказал Чиппава.
Последовал новый толчок, сопровождаемый характерным рвущимся звуком.
– Прорывают, скажешь тоже, – откликнулся Фарадей. – Они вгрызаются в нее!
– А ты чего ожидал? Что они применят консервный нож? – возразил Чиппава. – Это должно сработать, Джейк.
– Черт возьми, и вправду должно! – Фарадей положил руку на рычаг, с помощью которого собирался открыть клапан кислородного бака. – Давай поможем им.
– Нет, постой, – сказал Чиппава. – Ты что, не понимаешь? Они объедают кожу вокруг нас. Все, что требуется, это подождать немного, и мы будем свободны.
– Если только они не захотят откусить кусок и от «Скайдайвера», – возразил Фарадей. – Сейчас мы открыты для водорода. Говорю же, давай прорвемся к нему.
– А я говорю, подождем, – жестко сказал Чиппава. – Уймись… Они не в состоянии прокусить зонд.
– Манты оставили на нем следы зубов, – гнул свое Фарадей, – а эти «торпеды» в четыре раза больше. Что им стоит прогрызть корпус?
– Придется рискнуть, – сказал Чиппава. – Просто спокойно сиди…
– Ни черта! – рявкнул Фарадей и, стиснув зубы, отжал рычаг.
За стеклом иллюминатора выплеснулась волна голубовато-зеленого пламени. «Скайдайвер» затрясло, кабину наполнил душераздирающий рев.
– Джейк! – закричал Чиппава. – Какого дьявола?..
– Получилось! – Фарадей ткнул пальцем в иллюминатор. – Смотри… Получилось!
Коричневато-серая кожа, казалось, начала плавиться на стекле, разбрызгивая желтую жидкость.
И спустя мгновение под звуки шипящего гелия зонд вырвался из своей тюрьмы.
– Поплавок заработал! – закричал Фарадей. – Мы поднимаемся.
– Я поймал сигнал головного корабля, – сообщил Чиппава. – Они идут к нам.
Что-то ударило Фарадея в ногу. Он посмотрел вниз и увидел свою кофейную чашку.
Он сделал глубокий вдох и долгий, с содроганием, выдох. И в первый раз с тех пор, как все это началось, осознал, что просто утопает в поту.
– Все кончилось, – пробормотал он. – Наконец-то все кончилось.
Как выяснилось, он ошибался. На самом деле все только начиналось.

Глава 1
Врачи пришли и ушли, сестры пришли и ушли, лаборанты, снимающие показатели приборов, пришли и ушли. Впервые за все эти дни Матвей Рейми остался один.
Совсем один.
Он лежал на спине и глядел в потолок. Вообще-то ничего больше он делать и не мог, только лежать и смотреть в потолок. Чистый, гладкий, нежно-голубого цвета, проклятый больничный потолок.
В точности такой, какие ему придется созерцать всю оставшуюся жизнь.
В этой половине больницы стояла тишина. Тишина, в которой легко думать. Думать и вспоминать.
По большей части он вспоминал аварию.
На фоне голубоватого потолка она снова и снова разыгрывалась перед ним в точных и болезненных деталях. Поскрипывая и хрустя, его лыжи легко скользят по слежавшемуся снегу. Ледяной ветер сечет уши и лоб, холодит крылья носа. Резкий аромат сосен смешивается с плывущим от охотничьего домика запахом дыма. Знакомое напряжение в согнутых коленях, когда он взлетает на гладкие горки и скатывается с них. Чистый дискант Брианны за спиной – она смеется и щебечет, грозясь его обогнать. Кончик левой лыжи врезается в совсем маленький снежный холм, заставляя его свернуть на несколько градусов в сторону от спуска.
Огромная сосна, внезапно вырастающая на пути.
Он пытается объехать дерево, используя все свои навыки и каждый драгоценный миг времени. И, к своему удовлетворению, добивается успеха.
Дурак! Этого не следовало делать. Теперь он отчаянно жалеет о том, что тогда лез вон из кожи. Нужно было просто врезаться в дерево, пусть даже в результате он сломал бы несколько ребер; но зато ребрами бы все и ограничилось.
Так нет же – для этого он был слишком искусен. Слишком искусен и слишком опытен. И слишком самонадеян. Кроме того, прямо за спиной съезжала Брианна, а позади нее Алан и Бобби. Он выглядел бы в их глазах идиотом, налетев на дерево, точно какой-нибудь дилетант. В особенности после того, как хвастался, что может без проблем проехать по самому краю трассы.
Да, дерево он объехал лучше некуда. Но вот объехать маленькую поросль кустарников рядом с ним не сумел.
Он помнил чувство радостного возбуждения, охватившее его, когда он взлетел в воздух. Это было похоже на карнавальный аттракцион. Возбуждение и головокружение, от которых захватывает дух, но с небольшой примесью страха – то, что и составляет «изюминку» любого аттракциона. В конце концов, ему было всего двадцать два года и семь месяцев, он только что закончил колледж, и перед ним расстилалась вся жизнь. Он был непобедим и неуязвим. Он был жив.
Он помнил, как Брианна взволнованно объясняла прибывшим фельдшерам, что именно произошло. У нее это плохо получилось. Она даже не смогла точно сказать, сколько раз он перевернулся в воздухе.
Вот он бы мог просветить их. Он знал. Полтора раза. Ни больше, ни меньше.
Головокружительный полет закончился с внезапностью кораблекрушения. Странно, но боли не было. Просто глухой треск где-то позади ушей.
И вот он уже лежит на спине, холодный ветер обжигает щеки, вода от подтаявшего снега просачивается сквозь шарф на шею, вызывая неприятное ощущение. Лежит и смотрит на затянутое облаками небо, точно так как сейчас – на нежно-голубой потолок.
Не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. Не в состоянии даже чувствовать их.
На какое-то время небо перекрывает склонившееся над ним лицо Брианны. Сейчас он мог вызвать в памяти ее лицо, пряди трепещущих на ветру каштановых волос, ярко-красную лыжную шапочку, гладкую кожу лба с хмурой ложбинкой между бровей. От ужаса ее большой, чувственный рот некрасиво изогнут, глаза широко распахнуты, по щекам бегут слезы и капают ему на лицо. Она плачет, и тяжело дышит, и снова и снова умоляет его, чтобы все обошлось.
Как будто от него тут что-то зависело.
И потом появились фельдшеры. Никто из них не плакал, не задыхался и ни о чем не умолял его. Но они тоже хмурились, перенося его в спасательные сани.
После того как он оказался в больнице, Алан и Бобби навещали его дважды. Большую часть времени они улыбались фальшивыми улыбками, громко подбадривали его фальшивыми восклицаниями и бормотали фальшивые банальности типа того, что всегда есть надежда. И старались побыстрее сбежать.
Брианны он не видел ни разу. На протяжении долгих часов в тишине он много думал о ней: представлял себе ее улыбающееся лицо, легкий смех, непосредственность и то, с какой нерассуждающей легкостью она принимает все, что с ней происходит. Он отчаянно хотел, чтобы она пришла и хотя бы на время осветила мрак его нынешнего существования.
Но она не приходила, и теперь он знал, что этого не произойдет никогда. Брианна была помешана на всем, связанном с времяпровождением на свежем воздухе, – спорт, прогулки, яркий солнечный свет.
У такой девушки нет времени для калеки.
В дверь постучали.
– Мистер Рейми?
Мужской голос, незнакомый. Шея у Рейми работала; он мог повернуть голову, чтобы посмотреть, кто это. Но не стал этого делать.
– Доктор, лаборант или капеллан? – отрывисто спросил он.
Впрочем, какое это имело значение? Никто из них не может помочь ему. Имело значение лишь то, что это снова не Брианна.
Ответа не последовало. Он услышал мягкие шаги, и потом на фоне потолка перед ним возникло лицо. Уже немолодой человек, судя по морщинам и проседи в черных волосах. Где-то под пятьдесят, скорее всего.
Надо же, пятьдесят, и живет себе, никаких проблем. Останься у Рейми хоть немного эмоциональной энергии, он бы возненавидел этого человека.
– Мистер Рейми, меня зовут Джейкоб Фарадей, – сказал человек. – Я из «Скай-Лайт Интернэшнл».
«Скай-Лайт Интернэшнл»: частная компания, успешно осваивающая Солнечную систему по контракту с Советом Пятисот. В одном из прослушанных Рейми курсов политэкономии кратко упоминалось о ней, но воспоминания остались весьма смутные.
– Хотите произвести на меня впечатление? – спросил он.
– Я здесь не для того, чтобы производить впечатление, – мягко ответил Фарадей. – Я здесь для того, чтобы обсудить с вами некоторые возможности.
Рейми фыркнул:
– Забудьте об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50