Губы мага дернулись в жалкой улыбке.

- Да не то чтобы так,- пробормотал он,- но ведь и я все это
время помнил...- тут он вздохнул и прижал руки к боку, в который стре-
ляла Джоанна из пистолета.

Антриг осторожно взял Кериса за руку. Мертвые пальцы сжимали
все то, что осталось от взорвавшегося пистолета. Антриг пытался осво-
бодить руку парня от этого железа, но тут из потревоженной раны хлыну-
ла кровь, уже мертвая кровь...

Глаза Джоанны снова наполнились слезами, и она как-то механи-
чески стала поглядывать на окружающие холмы. Из продолжавшего темнеть
неба лениво посыпалась мелкая снежная крупа, ветер то и дело трепал ее
волосы. Кругом пустынно, неуютно... Но девушка испытывала какое-то
странное чувство точно за нею кто-то наблюдал.

- Антриг,- сказала она снова,- нам нельзя тут оставаться. Вол-
шебники могут прибыть в любой момент.

- Я знаю,- отозвался маг. Он с трудом согнул руки Кериса и
сложил их на его груди.- Я чувствую, как их умы уже работают. Они пы-
таются определить, где я, где мое волшебство. Но здесь же скрещиваются
несколько энергетических линий, волшебства у меня уже не осталось, и
потому отследить его просто невозможно.

Виндроуз замер, точно мобилизуя то, что осталось в нем из сил.
Он застыл на месте. Джоанна даже не поняла, что все это значит. Только
тогда, когда глаза чародея закрылись, и он привалился спиной к громад-
ному камню, она поняла, что Антриг впал в бессознательное состояние,
которое должно было излечить его.

Джоанна встала и молча смотрела на неподвижного Виндроуза,
чувствуя, что и сама еле стоит на ногах. Постояв, она опустилась на
обломок камня. Несмотря на теплый полушубок, бархатную одежду пажа и
фланелевую нижнюю рубашку, она почувствовала сильнейший холод. Руки
вообще словно отмерзли, пальцы даже не чувствовались. Джоанна, чтобы
хоть как-то согреться, взяла руки Виндроуза в свои. Ветер, стоная и
ухая между холмами, то и дело осыпал ее снегом.

Потом установилась какая-то жуткая тишина. И тут случилось не-
вероятное: веки Кериса дрогнули и медленно открылись.

Спустя два часа (это она проверила по электронным часам) Джо-
анну разбудил стук конских копыт о камень. Уже полностью стемнело.
Подняв голову, она заметила отливающие сталью копья и обнаженные мечи.
Вооруженные до зубов гвардейцы охватили их аж двумя кольцами. Нет, это
были не гвардейцы, а послушники. Чуть в стороне стояли с полдюжины ко-
ней, на их спинах сидели всадники. Одного Джоанна узнала сразу - это
была госпожа Розамунд. В ее глазах настоящим огнем горела беспощад-
ность.



- Знаешь, все это очень странно,- проговорил Антриг, разливая
кипяток по стаканам,- есть на свете только два места, в которых я жил
продолжительное время. Это, конечно же, цитадель нашего незабвенного
Сураклина и Башня Тишины, в которой мы имеем честь находиться. Ребята,
не хотите чаю? - невозмутимо обратился он к стоявшим в открытой нас-
тежь двери послушникам. Послушники переглянулись, и тот, что был пос-
тарше, точнее была - на страже стояла женщина - торопливо перекрести-
лась, показывая, что бдительности она все равно не потеряет.

Антриг вздохнул, пощупал рукой сломанное ребро и поставил чай-
ник обратно на плиту. После чего, улыбаясь, поставил перед Джоанной
чашку с чаем.

- В любом случае, они уже не наложат на меня печать Тьмы,- ча-
родей пощупал оставшиеся от железного ошейника раны.- Кстати, ты не
знаешь, как там Керис?

Джоанна мотнула головой, показывая полное свое неведение. Баш-
ня Тишины действовала на нее угнетающе даже изнутри, не то что снару-
жи. И хотя волшебники и церковные, и от Совета Кудесников, что кругло-
суточно охраняли Башню, относились к сидевшей в одиночной камере Джо-
анне с куда большим почтением, чем инквизиторы в прошлый раз, девушка
была почему-то испугана сильнее. Возможно потому, что когда она была в
плену у Костолома и его молодцев, она знала, что на свободе остаются
еще Антриг и Керис, можно было положиться тогда и на Магистра Магуса -
они могли помочь ей, и действительно помогли. А теперь надеяться было
просто не на что.

Теперь же, безучастно наблюдая, как Виндроуз меряет шагами ка-
меру, она подумала, что чувство безысходности происходит еще и из-за
крайнего истощения, физического и морального, как ответная реакция на
дикое перенапряжение предыдущих дней. Когда общение с Антригом закан-
чивалось, и Джоанну препровождали в ее камеру, она погружалась на все
время в полусон, зная, что к моменту ее пробуждения запросто может
оказаться так, что Антрига уже нет в живых. Она как-то подумала: не
испытывает ли и Виндроуз такого состояния.

- Все, что я знаю,- отозвалась наконец Джоанна,- что он сейчас
находится в Ларкморе. Говорят, что жить он будет.

Антриг поставил возле Джоанны колченогий побитый стул, сел на
него и сжал своими костистыми пальцами ее руку. Комната, в которой
раньше находился рабочий кабинет Антрига, теперь была превращена в ка-
меру. Тут так и лежали нетронутыми горы его книг, разных приборов и
приспособлений. Краем глаза Джоанна посмотрела на узкую кровать Антри-
га - она не была даже примята. Видимо, он по ночам не спал.

- Конечно, жить он будет,- проговорил Антриг тихо,- но вот
только странно, что это вдруг они так любезно сообщают об этом?

- Говорят потому, что кое-кто из Совета Кудесников приказал
сообщить вам это,- сказал резкий, холодный голос со стороны распахну-
той двери.

Пленники быстро подняли головы. Одетая во все красное в двери
стояла госпожа Розамунд. Как всегда, ее лицо было каменно-непреступ-
ным. Замешкавшиеся часовые, которые тоже не заметили прибытия столь
важной особы, низко поклонились и отступили в замешательстве в сторо-
ны. Розамунд махнула пренебрежительно рукой, и все стражники выскочили
из комнаты, прикрыв за собой дверь. Хотя Джоанна была уверена, что они
стоят, приложив уши к двери. И если их застукают, пустятся врать, что
просто ожидали вызова.

- И, как ты сам признался, Керис был ранен, когда попытался
остановить тебя при покушении на жизнь его Высочества Регента. Неужели
ты не читал?

- Да, читал,- вздохнул Виндроуз с усмешкой, отчего глаза вол-
шебницы угрожающе сузились,- но только, по-моему, все это чепуха на
постном масле,- тут глаза Антрига встретились с испуганным взглядом
Джоанны.- Я ничего не боюсь,- сказал он уже вызывающе и демонстративно
показал Розамунд свои покалеченные пальцы. Тут он посмотрел на Джоан-
ну.- Я же уже несколько раз повторил этим остолопам, что подпишу какие
угодно их сочинения, если там будет сказано, что я вынудил тебя помо-
гать мне силою своих заклятий, и потому с тебя взятки гладки. Они
должны на это клюнуть, ведь теперь я согласен подписать хоть что-то, а
то ведь они раздавили мои пальцы в тисках как раз потому, что я отка-
зывался подписывать любые бумаги.

Джоанна только открыла рот, собираясь опровергнуть такие наго-
воры, но рука Антрига запечатала ей рот.

- Джоанна, у нас нет ни единого доказательства. К тому же они
просто не заинтересованы в том, чтобы верить нем. К тому же ты даже
свои фотокопии сожгла. Впрочем, по-английски они все равно не понима-
ют.

Осознав его правоту, Джоанна так ничего и не сказала. Оба
пленника поднялись на ноги и заключили друг друга в объятия. Джоанна,
прижимаясь щекой к грубой материи его профессорской мантии, почувство-
вала, как в ее глазах снова закипают слезы. На сей раз ей было ужасно
обидно - пройти через схватку с Сураклином, и теперь навечно остаться
в тюрьме средневековых мракобесов.

Кажется, на этом мое приключения и завершатся. В какой-то мо-
мент она подумала, что ей не только придется оправдываться, но и, воз-
можно, разделить участь Антрига как его сообщницы. Впрочем, пока это
по-настоящему не слишком волновало девушку. Ведь ее усталость, мораль-
ное истощение еще не прошли. Странно, подумала Джоанна, как мало ей
сейчас нужно - только ощущать объятия его сильных рук, и даже не заду-
мываться о собственном будущем, которое явно не обещало быть безоблач-
ным.

- Минхирдин отправилась в Ларкмор, вместе с Исой Бел-Кейром,-
раздался сзади спокойный голос Розамунд,- она везет с собой все твои
признания и наше прошение о помиловании девушки. Я не знаю, что решит
этот извращенец, но одно могу сказать точно, еще до прибытия сюда гон-
ца от Регента палач предаст тебя смерти.

Джоанна почувствовала, как Антриг вздрогнул всем телом. Но ча-
родей сумел сдержать свои эмоции.

- Спасибо,- прохрипел он. Розамунд, не слушая его, резко раз-
вернулась и вышла. И снова два послушника-стражника вошли в комнату и
замерли у раскрытой двери.



- Но для чего вы оставили меня в живых?

Керис и сам поразился, как слабо звучал его голос. Да и гово-
рил он медленно, покуда эти слова связывались в его горле из отдельных
звуков, уже успели принести и поставить возле его кровати большое рез-
ное кресло. В окно было видно только затянутое тучами небо. В это
кресло уселась старуха со всклоченными волосами. Спицы продолжали с
молниеносной скоростью мелькать в ее руках.

- Ну что так сразу,- проговорила старуха.

- Что бы ты там не наговорила Регенту, ты же отлично знаешь,
что я нарушил все данные Совету клятвы,- продолжал Керис, борясь с
приступами слабости и сонливости,- может, я и смогу снова стать пос-
лушником, но доверия-то больше не будет. Как можно верить человеку,
который уже однажды нарушил данное им слово. И я знаю,- пошевелил Ке-
рис раздробленной рукой,- что сломанные мечи Совету никогда не были
нужны. Проще обзавестись новыми.

- Не говори глупостей,- старуха, прервав вязание, взглянула на
внука Солтериса пронзительным взором выцветших глаз.- Все имеет свою
цену в этом мире, даже сломанные мечи. Так ты нарушил данные тобой
обеты по уважительной причине, я правильно тебя поняла?

- Достаточно.

Частично из-за слабости, частично просто из-за установившегося
безразличия ко всему, Керис говорил вполголоса, даже не заботясь о
том, чтобы слова его звучали убедительно или хотя бы внятно.

- Я знала его,- послышалось бормотание старухи,- конечно не
так хорошо, но все же лучше, чем другие. Хотя, конечно, лучше этого
бедного парня его никто не знал. Знала я и твоего деда, и Императора.
Кстати, Харальд тогда был только принцем, наследником престола. Эх,
если бы ты только знал, какой он был красавец. Я разговаривала с Ант-
ригом, когда они заставили его подписать все бумаги. Это было сегодня
ночью... Конечно, он мошенник, клятвопреступник, безумец... Да, самый
настоящий сумасшедший. Но я... я знала их всех,- глаза Минхирдин вдруг
просветлел.- Дитя мое, делай так, как я тебе говорю. И тогда облегчит-
ся ноша твоя.

- Но для чего? - в отчаянии зашептал Керис.- Жить так, кале-
кой? Волшебника из меня все равно не получилось, теперь я и меч-то
держать как следует не смогу в руках. Кому нужен ущербный?

- Не нужно быть волшебником, никто не заставляет тебя быть во-
ином, будь самым обычным человеком,- спицы снова молниеносно замелька-
ли в ее руках,- неужели быть человеком так сложно?

- Да,- тихо сказал послушник.

- Ты что же, по-прежнему продолжаешь считать себя послушником
Совета?

Иногда тетка Мин напоминала Керису о старой загадке-считалке,
которая была популярна у послушников в школе. Смысл нехитрой рифмы
состоял в том, что даже безобидной булавкой можно пустить кровь чело-
веку. Помолчав, Керис выдавил из себя:

- Но я поклялся быть послушником, Хранить верность Совету до
конца своих дней. Но теперь я даже не знаю...

Минхирдин ничего не ответила. Только тоненько позванивали спи-
цы, и Кериса снова потянуло в сон.

Некоторое время он лежал просто так, молча, уставясь в кедро-
вую обшивку потолка. В голове молодого человека проносились разные па-
мятные сцены и события из его жизни. Он понимал, что теперь тоже дол-
жен сделать какой-то выбор, хотя ему показалось, что никакого выбора у
него просто нет.

И вдруг онемение, которое уже несколько недель сковывало его
душу, прорвалось, как лед на реке весной, и душа Кериса наполнилась
обидой. Он даже и сам не понимал, чего ему так жаль - то ли того, что
он затратил столько усилий, но все равно не стал волшебником, то ли
чего-то еще. В возрасте шестнадцати лет он вроде избавил себя от этой
неопределенности, дав обет на верность Совету, который должен был за
него решать, что делать. Казалось, он был навсегда избавлен от мучи-
тельности выбора. Но, как теперь понимал внук Архимага, эта мучитель-
ность вернулась вновь. И тем сильнее была боль, чем меньше опыта у не-
го было в принятии самостоятельных решений.

Неожиданно для себя Керис заплакал. Если раньше он плакал сле-
зами сожаления по смерти деда, то теперь это были слезы мук, бессилия.
Прежде такие душевные муки были совершенно неведомы ему. Керис был
послушником, а от послушников и ждут, что он завершит свою жизнь, став
непригодным - точно так же приканчивают бойцового петуха, когда он
становится старым или калекой и больше не может развлекать публику и
приносить своему хозяину барыши.

Но все же...

Керис словно почувствовал запах, исходивший из сумки с разными
лечебными травами Антрига. Сумка эта, как и целая куча других вещей,
осталась в заброшенной часовне на берегу речки Глидден. Он вспомнил,
как Виндроуз терпеливо, как равному, объяснял ему свойства волшебных
трав. А потом Керис вспомнил, как и сам помог дать жизнь новому чело-
веку.

Керис периодически засыпал, потом просыпался, думал о пережи-
том и снова засыпал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49