В свой черед приступила к переправе и рота Русинова. Напряженно гудит мотор, шумит и обвевает лица засасываемый по трубе воздух, почти неслышно журчит, обтекая броню, мутная вода. Трудным, неведомым путем идет танк, освещенный внутри плафонами, подрагивающий от усилий. С непривычки жутковато, а в то же время распирает чувство гордости: стальная машина способна преодолеть любую преграду! Даже не верится, что сейчас она идет по дну глубокого озера.
Как и механику Виноходову, наводчику Ванясову и заряжающему Усачеву, лейтенанту Русинову тоже казалось необычным происходящее. Но тут в потрескивание телефонов ворвался властный голос:
— «Двадцать первый»! Вы отклонились вправо. Примите левее.
Речь шла о танке командира роты, и Русинов тотчас отозвался:
— Вас понял! Принимаю левее.
По переговорному устройству он приказал механику сменить курс, спрашивая, почему сбились с маршрута. Тот кинул взгляд на гирополукомпас: диск с делениями своей нулевой отметкой «плавал» под красной чертой.
— Иду точно по прибору,— обескураженно отозвался Виноходов.
Русинов сам проверял гирополукомпасы на танках, и знал, что все они исправны. Но знал и другое: в момент ориентировки линия направления движения может не совпасть с подлинным маршрутом, и тогда происходят досадные недоразумения,— прибор начинает уводить в сторону,
— Бери еще левее! — приказал ротный. Неожиданно пятьдесятпятка, накренясь вперед, как бы присела под тяжестью воды — мягко спрыгнула в какое-то углубление. Дернулась раз-другой и замерла на месте.
— Что случилось? — спросил Анатолий механика.
— В подводную яму попали! — расстроенно доложил тот.
- А ну прибавь оборотов двигателю! Попробуем выбраться.
Раздосадованный глупой задержкой, Русинов вышел на связь с докладом — ему приказали немедленно выключить двигатель. Он все понял и крикнул по ТПУ:
— Стоп, Виноходов! Глуши мотор.
Механик выполнил команду — и сразу гулкими ударами сердца забилась тишина. Танкисты словно пристыли на своих металлических сидениях. Первые секунды все четверо ошарашенно молчали.
Анатолий уже знал, куда заехал,— в ту самую илистую яму, о которой ему однажды рассказывал Микульский. На дне ее грунт солидольно вязкий, заболоченный. И если командир полка велел остановить двигатель, то это значит лишь одно: пытаясь вырваться из подводной ловушки, они еще глубже застревали в ней.
— Вот же холера! — со злостью ругнулся он и спросил по радио, какой отрезок трубы остался над водой.
Командир полка ответил, что не больше сорока сантиметров, и предупредил: не делайте попыток выбраться! Танк сейчас вытащат. Спасательной группе уже дана команда.
«Влипли мы! — не без тревоги думал Анатолий. — Видать, глубоко запахали — осадка метра полтора».
— Ну что, товарищ лейтенант? — спросил Ванясов, поворачиваясь к ротному. В голубых глазах затаилось опасение.
— Да что?.. Известное дело, будут вытаскивать на буксире нас. Спасательной группе дана команда,— деловито-озабоченно отвечал Русинов.— И как занесло нас в эту проклятую яму?
В танке теперь улавливался каждый шорох: пролети муха — и ту услышали бы. Наверное, нигде не бывает такой глубокой тишины, как на дне водоема. В мертвящем безмолвии гаснут все звуки, чудится плеск воды за металлом.
Сдвигая танкошлем, Анатолий заговорил бодрым голосом:
— Как самочувствие, броня и мужество? Что приуныли?
Проникаясь его бодростью, танкисты отвечали, что самочувствие нормальное, однако было заметно: им не по себе в стальном склепе. И не хочется молчать, — они рады, что командир понял их и завел этот разговор.
Снизу, из отделения управления, горбатясь, вылез Виноходов. Не спеша распрямился за пушкой, около заряжающего. Вытер ветошью чернявое, вспотевшее от волнения лицо.
— Из-за меня опять... Подвел вас, товарищ лейтенант.
— Если шел точно по гирополукомпасу, то подвел не ты, а прибор. Так что не переживай... А ну тихо!
Все четверо замерли, прислушиваясь к шипящему журчанию. Где-то сочилась вода как бы через закрытый, но испортившийся кран, — на глубине-то напор сильнее! Должно быть, при движении разошлась вязкая, как пластилин, замазка на щели нижнего люка.
— Виноходов, проверьте! — приказал Русинов. Механик нырнул вниз, и оттуда донесся его голос:
— Есть течь, товарищ лейтенант!
— Сильная?
— Да нет... Вода медленно прибывает.
— Приготовьте помпу!.. Всем проверить изолирующие противогазы.
Анатолий говорил ровным, уверенным голосом, а сам приглядывался к танкистам. Держались они свободно, без страха, хотя на лицах и отражалась тревога. Заряжающий Усачев, отделенный казенником орудия,, суетливо копался на своем месте.
— Что там у тебя? — спросил ротный.
Солдат поднял голову. Его широкое, в темных пятнышках от угрей лицо было смущенно-озабоченным.
— Да вот морокую, куда документы спрятать, чтобы не намокли.
Причина смущения заключалась в том, что перед учениями парень получил фотографию от девушки, с которой вместе учился в школе и к которой питал дружескую привязанность. Он боялся, что дорогая память намокнет и испортится.
— Правильно заботишься, — одобрил лейтенант, и достал из кармана целлофановый мешочек.— Складывай сюда все документы. Мои — тоже. Держи!
Брал с собой кое-что из продуктов. Вчера доел остатки колбасы и хлеба. А мешочек не выбросил потому, что тот мог пригодиться. Теперь вот не будет болеть душа, что намокнет партбилет.
Пряча документы, Усачев с надеждой поглядывал на ротного из-под танкошлема. Анатолию стало жаль добродушного коротышку. На уроках легководолазной подготовки парень так мужественно бледнел...
— Как водичка, прибывает? — спросил он механика.
— Я уже ноги на плечи поднял! — пошутил Виноходов.— Такая холодная, как из-под льда. Наверное, из родника...
— Включай помпу. Надо проверить, исправна ли она. Ноющий звук электропомпы заполнил замкнутое пространство танка, влипшего в клейкий ил подводной ямы.
— Качает — сообщил механик. — Начала убывать вода.
Казалось, танк медленно, почти незаметно для глаза накренился влево. Сначала подумалось, что это просто обман чувств, но тут же пришло соображение: левой гусеницей машина зарылась в вязкий, неустойчивый грунт, и тот расползается. Хорошо, что сразу выключили двигатель, вибрация в таких случаях опасна.
Не кстати вспомнился случай, как на одних учениях провалился в болото танк — «нырнул» по наклонной в вязкую жижу на несколько метров. Его долго искали,— на затравевшей поверхности болота остался лишь смутный след. Только по радио и смогли установить, куда он пропал (к счастью, связь не отказала). И танкистов спасли.
Рассказали и более печальную историю, когда при переправе по дну реки плывущее бревно сбило на одной из машин воздухопитающую трубку, и двигатель в пять секунд высосал из отделения весь воздух. Но зачем вспоминать об этом сейчас?.. Анатолий украдкой глянул на солдат: не думают ли они о грозящей всем опасности.
Внезапно сверху, по трубе, долетел чей-то зычный оклик, и все невольно вздрогнули:
— Алло, внизу!.. Как дела?
Говорил заместитель командира полка по техчасти майор-инженер Супрун. Он возглавлял спасательную группу и подплыл к месту, где затонула машина, на надувной лодке.
— Все нормально,— отозвался Русинов, наваливаясь на казенник орудия (труба находилась справа, впереди).— Где мы засели?
— Метрах в сорока от берега... Не волнуйтесь, сейчас вытянем! Уже подогнали два тягача, подают буксирный конец.— Супрун помолчал.— Водолазы только осмотрели вашу машину. Затянуло ее илом по самую башню. Только по трубе и можно определить, где вы.
— А сколько трубы над водой и не накренилась ли она?
— Сейчас узнаем. Прошло с минуту времени.
— Да, братцы-кролики, вы правы, крен есть,— отчетливо донеслось сверху.— Но трубы над вами еще тридцать семь сантиметров. Так что держитесь.
— Да держимся, за самое дно, — отшутился Анатолий.
Откачав натекшую воду, Виноходов снова показался снизу, говоря что помпа хорошо работает, но греется как бес. Ему не сиделось одному. Воздух теперь поступал медленно, самотеком, и дышать становилось труднее. Воздухопитающая труба не была рассчитана на длительную остановку под водой.
— Опять не повезло! — охал механик.— Невезучий я какой-то...
Он виновато глянул на командира роты. Да, это его оплошность: пренебрег чутьем точно взятого направления, бездумно доверился прибору, придерживал правый рычаг. Вот и «подправил»...
— Не переживай, Гурьян, выскребемся. Лучше за течью наблюдай: коли она усилится, то нам и помпа не поможет.
Успокаивая танкистов, сам Русинов не мог избавиться от чувства тревоги, — илистая яма оказалась опаснее, чем он вначале предполагал. Да еще течь в танке... К тревоге примешалось зудящее раздражение: надо выполнять боевую задачу, а они тут завязли, точно кони в болоте. Сиди теперь, кукарекай...
«Только не поддавайся отчаянию, не теряй голову! — приказал себе Русинов.— Волевые, упорные люди всегда и все одолевали».
Впереди что-то глухо стукнуло, — это их взяли на буксир. Сейчас мощные тягачи наструнят стальной трос до звучания, и машина вырвется из вязкого плена!.. Минут через пять ощутился рывок. Т-55 вздрогнул... и остался на месте. Коварная лагуна не выпускала свою добычу. Рывок! Еще один... еще...
Анатолий понял, что тягачам не под силу выдернуть их из западни. И как бы в подтверждение его невеселой догадки, сверху послышался голос зампотеха батальона капитана-инженера Потоцкого:
— Русинов!.. Добрый день. Пока не удается выручить вас: во что-то уперлась машина. Будем устанавливать полиспаст.
Дело явно осложнилось. Конечно, унывать не стоит: вот наладят полиспаст и вырвут засевшую машину, как пробку из бутылки. А если придется затоплять ее и выбираться?.. Тут было одно «но», о котором пока не хотелось думать, а тем более — говорить.
Однако думать надо. Супрун не тот человек, на кого можно положиться... Анатолий отогнал глупую мысль: не сам же майор занят эвакуацией застрявшей машины! И представил его важное лицо, окладную бородку, щегольскую трубочку...
У метавшегося по берегу зампотеха полка не было в зубах трубочки. Лицо казалось серым и неузнаваемым, и под языком он держал таблетку валидола,— давило сердце. Дернуло же его накануне заявить командиру, что танки пройдут по дну озера, как по асфальту. Вот тебе и асфальт!
Пункт управления перенесли к месту спасательных работ. Загоров нервничал в присутствии высокого начальства, и так поглядывал на Супруна, что у того все холодело внутри...
Видя, как стремительно летит время, как бессилен он и его помощники, и зная, как надеются на него застрявшие под водой люди, Загоров готов был сам броситься в озеро с буксирным тросом в руках. Он испытывал противную, несвойственную ему растерянность. Все, что казалось элементарно простым на обычных занятиях, вдруг обернулось непреодолимой, непостижимой уму сложностью.
Наконец он принял тяготившее его решение, передал под воду:
— «Двадцать первый»! Приготовиться к эвакуации обычным способом. Надеть изолирующие противогазы, затопить танк, открыть люк и выбраться. Как поняли? Прием.
— «Берег»! Вас понял,— отозвался Русинов.— Прошу выслушать. Мы чувствуем себя нормально и уверены, что нас вытащат. Если затоплять машину, то ее зальет донный ил.
Командир полка на минуту представил, что может произойти, если внутрь хлынет жидкая грязь... Погубить четырех танкистов вместе с командиром роты было бы сущей глупостью... На его энергичном худощавом лице появилось смятение.
Генерал тоже был удручен злоключением. Наблюдая, как техники укрепляют блоки полиспаста, позволяющего увеличить тяговое усилие на несколько десятков тонн, генерал надеялся, что с помощью мощного механизма застрявшую машину выручат. Однако тревога за людей, попавших в беду, не оставляла.
— Почему они не эвакуируются? — спросил он За-горова.
— Корпус танка зарылся в донный ил. Русинов опасается, что грязь хлынет внутрь, и выбраться тогда будет крайне сложно, — отвечал подполковник, хмуря остистые брови.
Обычно танк затопляется через приборные отверстия в отделении управления. Члены экипажа собираются в башне, надевают изолирующие противогазы, и когда вода заполнит машину, открывают люк и выходят. А как поступить теперь?
Молчание затягивалось. Генерал огорченно кашлянул, прошелся по затравевшему берегу туда и обратно.
— Проклятая яма!—досадовал Одинцов.— Года три назад мы уже пытались завалить ее песком, да неудачно.
Маренников посмотрел на него с упреком:
— Не песком надо было — камнем забутовать! — И повернулся к Загорову.— До тех пор, пока не ликвидируете эту западню, не разрешаю проводить здесь занятия по подводному вождению. Поняли меня?
Все было понятно. Только легче отдать распоряжение на будущее, чем вырвать из-под воды застрявшую машину с людьми. Командиры уже знали, что Т-55 постепенно накреняется и может произойти непоправимое. Терять время опасно, надо предпринять все меры. Дело ведь не только в том, что необходимо спасти четырех танкистов,— дело и в том, что никто не должен усомниться, будто можно оставить товарищей в беде.
— Давайте еще раз спросим Русинова,— предложил Одинцов.
Загоров включил передатчик.
— «Двадцать первый»!.. Доложите свои соображения.
Поднял телефоны, повернул на приемнике регулятор громкости до отказа. Послышался деловито-спокойный голос Русинова:
— «Берег»!.. Я думаю так. Внизу есть течь. Мы перестанем откачивать воду и она заполнит машину. Выйдем обычным способом.
Генерал несколько успокоился, услышав вразумительный доклад.
— Да, голова у Русинова не для того, чтобы носить фуражку, — молвил он. — Что ж, передайте, согласны с его планом.
Установка полиспаста заняла еще несколько минут. Пока техники возились, приводя в готовность систему блоков, попавшие в беду танкисты сидели в тягостном ожидании.
Опять появился Виноходов, Брюки у него намокли, сыро было в сапогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42