Куда-нибудь, лишь бы с любимым, лишь ему хотела она смотреть в глаза. Ее обнаженные руки и плечи как бы ждали нетерпеливо любовных ласк...
Не вслушивалась в разговор и Кира Андреевна. Признаться, она была не очень-то рада гостям: опять срывается запланированный поход к портнихе! К тому же, глядя на стыдливо притихших Лену и Анатолия, она подумала: неужели затеяли сватовство? Однако прогнала эту мимолетную мысль и отправилась на кухню. Вскоре Кира Андреевна позвала к себе на помощь
и Лену. Анатолий сидел со счастливым, улыбчиво-стесненным лицом. Внешне парень был спокоен. Глаза Лены говорили ему о согласии. И сватовство представлялось ему обычной житейской условностью. Вот выскажутся необ-
ходимые.в таких случаях слова, и все станет на свои места. Их с Леной нарекут женихом и невестой, а там и до свадьбы — рукой подать. И скоро-скоро увезет он свою сказочную жар-птицу. В навсегда!
А все же он волновался, с той самой минуты, как объявил, что намерен сегодня сделать предложение своей избраннице, что просит замполита быть его посаженным отцом и сватом.
Чугуев начал колебаться: никогда не приходилось выступать в такой роли. Выслушав заверения жениха, что дела «на мази», он согласился. Авось обойдется как-нибудь!..
— Борис Петрович, наверное, трудно было стать актером? Или захотели и стали? — спросил Василий Нилович.
Хозяин весело и снисходительно улыбнулся, качнул в знак согласия продолжить приятный разговор и уверенно, с нескрываемым удовлетворением отвечал Чугуеву:
— Захотел и стал, если упрощенно... А вообще одного желания кем-то стать так же мало, как мнить себя космонавтом, забравшись на крышу высотного дома. Есть такое качество — упорство. Велика его сила, его гений. Оно не дает расслабиться, отступить.
— Неужели и актерам приходится преодолевать такое?
— Иногда тоже. Среди нашего племени были Певцов, Абдулов... Но это минувшее. Если хотите, расскажу более близкий случай.
— С удовольствием послушаем!
— Так вот, в Приуральском селе рос мальчишка. Двадцатые годы, школа с худой крышей, борьба за хлеб, первые самодеятельные представления... Пристрастился парнишка к огням клуба. Днем — подручный кузнеца, вечером — артист. Как играл, судите сами: двух букв не выговаривал.
Борис Петрович усмехнулся, вспоминая, и продолжил:
— В девятнадцать лет впервые попал в настоящий театр в Оренбурге. Смотрел «Марию Стюарт» Шиллера. Задыхался от счастья на галерке. Вот тогда и решил: буду актером! Потом — Москва, Центральный техникум театрального искусства. Теперь такого не существует... Не прошел с первого захода. Сказали: «Куда, голубчик! Речи-то у тебя совершенно нет. А без речи "какой вы
актер?» Приняли только на третий год. Все равно был на седьмом небе. Учился жадно. После техникума сбылась мечта: приняли в театр!..
Но туг война. Бронь порвал — и в военкомат. Хочу на фронт... Под Киевом получил тяжелое ранение в позвонок. Две операции перенес. Полтора года в госпитале провалялся. Костыли, хромота, скованность движений... Но огни рампы маячили вдали, звали. И стал себя преодолевать. Гимнастика, бег, гантели — изо дня в день. Упорно! Через год вернулся на сцену. И даже карьеру на ней сделал. Наверное, потому и полюбил известное стихотворение Евтушенко:
За осознание планеты
Шел Галилей один на риск.
И стал великим он. Вот это,
Я понимаю, карьерист.
Все те, что рвались в стратосферу,
Врачи, что гибли от холер,—
Вот эти делали карьеру,
Я с их карьер беру пример...
— Да с таких карьер можно брать пример,— почтительно заметил Василий Нилович.— Что добыто в труде, выстрадано — дорого стократ. И вообще жизненно лишь то, что взято у жизни с боем.
Собеседник все больше нравился Борису Петровичу, и он намеревался продолжить разговор. В это время чем-то озабоченная Кира Андреевна пригласила всех к столу.
Едва разлили по рюмкам вино, хозяин предложил выпить за приятное знакомство с Василием Ниловичем. Что и было сделано. Искристое токайское всем понравилось.
Однако застольный разговор вдруг начал глохнуть, как иссыхающий ручей в жару. Анатолий и Лена сидели в смущенном ожидании, изредка поглядывая друг на друга. Кира Андреевна, украдкой наблюдавшая за ними, настороженно молчала. Чугуев, раз и другой проговорив «такие дела», тоже приумолк. Наконец это заметил Борис Петрович.
— Что-то не ладится у нас! — удивленно заметил он.— А ну еще по рюмке!.. Вино редкое в наших местах.— Осмотрел красочную этикетку, налил каждому и спросил:—Может, дадим слово молодежи?
Тут Василий Нилович решил, что заветная минута настала,— взял свою рюмку и поднялся при общем молчании, взволнованно кашлянул.
— Когда дело дойдет до свадьбы, мы им такую возможность предоставим. А сейчас разрешите мне... Как говорили в старину, у вас красная девица, у нас — добрый молодец. И приехали мы сегодня к вам с великой просьбой: не откажите в чести породниться с вами. Анатолий Михайлович попросил меня быть сватом и посаженным отцом. Признаюсь, не хватило духу отказать ему в добром деле. Крепко уважаю его за ум и трудолюбие. Если согласны выдать за него Лену, будем счастливы и благодарны вам.
Хозяин с хозяйкой были заметно растеряны, не спешили поддержать ко многому обязывающий тост. Борис Петрович лишь теперь постиг истинный смысл сегодняшнего визита своего земляка.
— Да-а, тост трудный, — проговорил он, глядя то на жену, то на дочь. — Значит, вы свататься приехали?
— Как видите,— подтвердил Василий Нилович, и сделал поясняющий жест в сторону жениха. — Парень наш — передовой офицер, недавно назначен командиром роты.
Кира Андреевна упорно смотрела на вазу с яблоками, будто дала себе слово не поднимать глаза.
— Как-то неожиданно,— обронила она.
— Ничего неожиданного тут нет! — вдохновенно молвил Чугуев.— У вас девка давно невеста, у нас жених... Дело житейское.
— Да вы садитесь пока, — смущенно посоветовал Борис Петрович напористому свату.— Дайте нам хоть с мыслями собраться.
— Это можно,— Василий Нилович неловко крякнул и присел.— Прошу прощения, не учел, что потребуются размышления.
— Но тут особый случай,— заговорила хозяйка, наконец поднимая глаза.— Почему бы и не подумать?.. Лена еще не закончила институт, до занятий осталось не так много времени. Так что начинать свадебные хлопоты — не совсем разумно. Да и жених не под боком живет, сложно будет продолжать учебу.
— Эти затруднения при современном транспорте вполне преодолимы,— сказал Чугуев.— Да и здесь Лена может пожить необходимое время. Не откажете дочери-то!.. А парню скоро отпуск дадут, и сама жизнь разрешит эту проблему.
Василий Нилович оказался достойным сватом: говорил находчиво, доброжелательно, убедительно. Он еще полагал, что слышит обычные при подобных делах отговорки.
Между тем Анатолий уже сделал неутешительный вывод: не отдаст Кира Андреевна дочь по доброму согласию. Была еще надежда на Бориса Петровича (земляк же!), но тот почему-то избегал его взглядов.
— Так что, поднимем предложенный тост? — спросил сват.
— Нет-нет, с этим придется повременить! — поспешно отвечала хозяйка, и даже отодвинула рюмку с вином. Дескать, такие дела не вершатся быстро.
— Простите, как понимать ваши слова?.. Или продолжим разговор, или у вас имеются какие-то свои соображения?
— Как понимать?.. Чтобы все это правильно поняли, понадобится немало красноречия.
— Ну-у, Кира Андреевна! В этих делах красноречие — не самое главное... Вот давайте спросим молодых, что они скажут.— Чугуев обратился к девушке: — Лена, вы согласны выйти замуж за Анатолия?
Все ждали этой минуты, и когда она наступила, за столом установилась тишина. Парень и девушка быстро переглянулись, — в их взглядах было единение. Они уже сознавали взаимную близость.
— Да, я согласна,— отвечала Лена, опустив глаза. — А вы, Толя, согласны стать ее мужем?
Плотный вишневый румянец заливал щеки Анатолия.
— С великой радостью.
После некоторого раздумья актер вздохнул и промолвил как-то неуверенно:
— Особых возражений и у нас нет... Но я против спешки. Повремените год-полтора. С окончанием института дело приблизится, чувства свои проверите.
— Понятно,— молвил обескураженный сват.— А вы, Кира Андреевна, что скажете?
— То же самое, что и муж.— Она повернулась к дочери.— К тому же я знаю, Лена, ты дружишь со своим однокурсником, и вы уже почти пришли к согласию. Как это понимать?
— Он-то согласен, хоть завтра. А я — нет. Никогда!..
Так и понимать,— отвечала дочь несколько нервно.— Может, вспомнишь еще, с кем я дружила в школе? — Ле-ена! — с упреком кинул отец.
— Что, папочка?.. Да, я хочу выйти замуж за Толю и не намерена ждать этого до второй молодости. Мы же любим друг друга! Или ты не хочешь, чтобы я уехала с ним?.. Скажи, тебя это волнует?
— Успокойся,— смутился отец.— Разумеется, здорово, когда любят друг друга. Любовь приходит, не спрашивая нас. А вот счастье!..— Он помедлил, словно давая время подумать.— А счастье —- не бесплатное приложение к желанию выйти замуж. Чаще это птичьи голоса в саду. Заливаются на все лады, а подойдешь — умолкла птичка. Вспорхнула и нет ее. Пустая ветка качается.
Борис Петрович повернулся к свату:
— Знаете, теперь у молодежи хорошо развита фантазия. Космический век!.. Каждое новое увлечение принимают за звездную любовь, а потом жестоко расплачиваются за легкомыслие.
— Папа, речь идет о судьбе двух близких тебе людей.
Киру Андреевну раздражала начавшаяся перепалка. Она попыталась угомонить строптивую дочь:
— Лена, почему ты не даешь родителям слово сказать?
— Ну говорите, только яснее! А то ваши доводы не слаще вчерашнего супа,— хмыкнула девушка и занялась яблоком,
— А я и скажу! — пообещала мать, что-то обдумывая.
Разумеется, эта пожилая, уважаемая в семейном кругу и на работе женщина хотела выдать замуж взрослую дочь. Не раз помышляла о ее свадьбе, и как у всех матерей, у нее с этим были связаны надежды и радостные ожидания.
Ничего не имела она и против Анатолия,— просто не видела в нем достойного дочери жениха. Она лишь недавно встречалась с матерью Сани Луговских, женщиной солидной и обаятельной, и у них снова возник разговор об устройстве будущего детей. Сколько близкого обеим матерям было в их приятной, доверительной беседе!.. И вот настырный лейтенант опрокидывает все разом.
— Простите, Василий Нилович, сможет ли наша дочь, живя где-то, закончить медицинский институт? И могут ли Анатолия послать в такие места, где, кроме электричества, все в большом количестве? Только, пожалуйста, без сиропа.
Чугуев усмехнулся словам из песенки, которую тоже слышал.
— Отвечу без сиропа... Институт Лена закончит. А послать офицера в принципе могут куда угодно — на то он и присягу давал.
— Вот видите,— подхватила хозяйка.— Но еще неизвестно, сможет ли она закончить вуз, когда поверх конспектов лягут пеленки... И вообще все это очень проблематично. У нас в тресте работает женщина. По возрасту ей пора на пенсию, а трудового стажа нет и семи лет.
— Что с ней случилось? — поинтересовался Чугуев. Вопрос не следовало задавать, потому что Кира Андреевна ждала его.
— В свое время у нее случилось то самое, что намечается у нас. Молодая неопытная дуреха вышла замуж за офицера: горячая любовь, счастье!.. Скиталась по медвежьим углам, учебу бросила, работать не могла. С переездом в наш город их пути с мужем разошлись.— Она чуть помолчала.— Что касается Толи, то о нем уже дал нелестный отзыв его близкий товарищ.
— Ну, мама, не ждала от тебя! — расстроилась дочь.
Шумно вскочила и выбежала в свою комнату со слезами на глазах. За столом установилось тягостное молчание. Борис Петрович винил себя во всем. Он давно устранился от воспитания дочери, зато был посвящен в сокровенные планы Кирилла о возможном и близком варианте «Саня плюс Лена». А еще имел неосторожность изобразить жене сцену, что произошла здесь между Евгением и Леной.
Чугуев укоризненно смотрел на хозяина и хозяйку. В глазах Анатолия читались разочарование и тяжелая обида. Он до сих пор считал Киру Андреевну доброй, отзывчивой. Неужели то была лишь холодная любезность? Его встречали здесь, как встречают в силу необходимости, приличия, не брезгуя на досуге подхватить старую сплетню! Ему стало трудно дышать,— что-то судорожное сжималось в горле.
Да и сама Кира Андреевна была удручена случившимся, не знала, как теперь быть. Отступать от своего ей не хотелось, а в то же время слова и слезы дочери задевали. Как часто благонамеренные родители, стараясь оградить детей от жизненных невзгод, попадают в ложное положение!
— Не надо нам так,— дружелюбно заметил Василий Нилович, и пошутил: — Вы хотите, чтобы жизнь вашей дочери застраховали от всяких случайностей! Свату такая задача не под силу... Не лучше ли предоставить это Анатолию. Кто же, как не он позаботится о Лене! — Он снова взял свою рюмку.— Борис Петрович!.. Кира Андреевна!.. Может все-таки выпьем за согласие, хотя бы в принципе?.. О сроках как-нибудь потом, договоримся. Если надо, так со свадьбой можно и подождать, время терпит.
Тут мать совершенно заупрямилась. На лице у нее появилось неприязненное выражение: ее раздражала настойчивость свата, укоризненные взгляды жениха. И вообще ей было не по себе.
— Извините, но мы не согласны отдать дочь за военного,— отвечала она за себя и мужа.— Так что не посетуйте на нас.
— Да, посватались, — грустно усмехнулся Василий Нилович.— Значит, все мы патриоты... на словах. А когда надо послужить где-то в отдаленном месте, то пусть служит чей-то сын и замуж за него выходит чья-то дочь. Да-а...
— А почему вы решили, что мне в моей квартире и за моим столом можно высказывать упреки? — вспыхнула Кира Андреевна.
Чугуев сразу поднялся, гася усмешку.
— Извините!.. Нечаянно вырвалось... До свидания. Анатолий тоже встал, очень расстроенный.
— Вы может быть и правы,— сказал он Кире Андреевне.— Только в жизни не все поддается учету и не все отзывы подтверждаются. Вы меня обидели, и я больше не зайду к вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42