..
Кинув что-то колкое развязному кавалеру, Лена скрылась о подъезде, ее каблучки зацокали по лестнице. Тут из-за деревьев показалась сумрачная, сник-тли фигура товарища.
— Что ты, торопыга, долго копаешься? — сердито спрсил он.
Евгений отвечал тоже с раздражением:
— Надо же было «козла» вывести и закрыть гараж!.. А чего ты вдруг начал покрикивать на меня?
— Прости, — сбавил тон Анатолий. — Давай ключ, отнесу.
Он кинулся в подъезд и через минуту вернулся. От Русиновых они уезжали с такой стремительностью, что все мелькало перед глазами. Русинов еще бормотал уязвленно в тугой, все гасящий нахлест ветра. Евгений слегка поеживался от свежести, усмехаясь в радостном волнении. В нем опять поднималась надежда. Если Лена отвернется от Анатолия, то тогда...
— Что ты сдавил мне бока? — раздраженно крикнул Русинов, обернувшись.— Дышать же тяжело.
Едва город остался позади и начал меркнуть разлив огней, он сбавил скорость, поехал совсем тихо. У Евгения мелькнуло подозрение: не вздумал ли вернуться сдуру?
— Может, прибавим газу, Толя? — спросил он.— Завтра на полигон.
— Не всегда нужно спешить,— с раздумьем отозвался Русинов, а потом неожиданно спросил: — А как ты думаешь, Женя, сколько нужно дружить с девушкой, чтобы... словом, чтобы объясниться?
— Смотря какая девушка.
— Ты ее знаешь.
— К Лене нужен, как говорится, особый подход. Тут надо не на повышенной, а на первой передаче подъезжать.
— Что ж, ты прав, дружище.
Анатолий угрюмо замолчал. Ощущение тайного превосходства снова наполнило Евгения. Нет, дела его не ток плохи, как он думал.
— Может, и в самом деле прибавить газку? — пробормотал Русинов, и снова начал набирать скорость.
Они неслись сквозь необъятную темень ночи. Над их головами колыхалась и тоже куда-то спешила без-донная зыбь из звезд. Небо было ясное, стеклянно-звон-кое. И до самого горизонта — звезды, звезды.
День стоял ни ясный, ни пасмурный — один из тех дней, какие бывают после обложных дождей. Небо затянуто светло-серыми тучами, и солнце то прожигало их, то тускнело и скрывалось. Тогда окрестные поля, лесистые взгорья и кустарники разочарованно хмурились.
Набухшая от влаги полигонная земля, вся в сочной некошенной траве, бурых метелках щавеля и желтом зверобое, поглощала гул идущих танков. Батальон майора Загорова вторые сутки вел тактические учения. Сейчас он совершал марш в предвидении встречного боя с противником. По западным нанесен ядерный удар и они принимают меры, чтобы как-то закрыть бреши — таков был замысел руководителя учений полковника Одинцова.
Сам комбат в танкошлеме, со шнуром от рации возвышался по пояс над люком головной машины и напряженно высматривал что-то, изредка опуская к карте глаза. Время от времени включал рацию, бросал в эфир:
— «Каток»!.. «Каток»!.. Почему не отвечаете? Я «Лафет». Прием.
«Каток»—позывной разведывательного дозора, который возглавлял лейтенант Русинов. Уже с полчаса от него кет ни слуху, ни духу. Ушел по маршруту движения, и как сквозь землю провалился. Что с ним случилось? Вечно у этого Русинова фокусы!..
Раздосадованный комбат хотел выслать вперед дозорную машину,—в эту минуту показалась балка. Он еще раз глянул на карту и свернул ее, сунул в полевую сумку: батальон шел верно. Только почему так изменилась балка? На карте она узкая и в летнее время сухая. А тут, как ни странно, заполнена водой по самые берега.
Глянув вправо, майор все понял: в сотне метров ниже ее перегораживала свеженасыпанная плотина Должно быть, недавно соорудили — еще не успели увести бульдозер.
— Вот это номер! — воскликнул Загоров, включая рацию.
Едва доложил командиру полка о препятствии как получил приказ с ходу форсировать водную преграду, захватить на правом берегу выгодный плацдарм для наступления. Ставя такую задачу передовому отряду, полковник Одинцов добавил:
— Приданные вам саперы и понтонщики отстали, а на установку ОПВТ у вас нет времени. По данным воздушной разведки, западные спешно выдвигают из глубины танковые резервы и вот-вот оседлают высоту за балкой, чтобы сорвать вашу переправу. Как добиться успеха, решайте на месте.
«Вот и подкинул батя кроссвордик! Ломай теперь голову»,— призадумался Загоров. Перед этим он получал обычные, заурядные вводные: участок радиоактивного заражения, авиация западных. Комбат предвосхищал и танковую засаду, и внезапную контратаку во фланг, и огневой заслон — все, что угодно. Одно только не приходило в голову: что балка окажется затоплена водой.
По его команде роты рассредоточились во взводные колонны. Орудия приданного артподразделения заняли огневые позиции, а машины технического замыкания укрылись в складках местности. Началась разведка рубежа.
Рослый сапер-водолаз в прорезиненном костюме и маске, с баллонами за спиной, держа в руке трехметровый деревянный шест, перешел балку по дну в двух местах. Узкая, точно корыто, она имела в глубину около двух метров и такие крутые и рыхлые берега, что танки из нее просто-напросто не выберутся.
«Вот и наступай теперь!» — невесело вздохнул Загоров. Батальон действует как передовой отряд. Его задача — упредить захват противником выгодного рубежа. А если будем торчать у этой грязной канавы, то никого не упредим. Нет, надо перебираться через нее... Можно было бы перекинуть столбы — в узком месте балка имела ширину четыре метра, или столкнуть в воду валуны...
Ни столбов, ни валунов поблизости нет и в помине. Да и некогда их искать. Разве что собрать с танков бревна? Связать тросами и побросать в водомоину... Вряд ли этого будет достаточно,— боевые машины за-трянут. <Но тогда остальные пройдут по застрявшим! — мелькнуло в голове у Загорова.— В батальоне имеется четыре учебно-боевых машины. Вот их и затопить! Все
равно сдавать в ремонт. Ох, и хитер батя!» - Он торжествующе выпрямился: ему все было ясно.
— «Лафет» — один, два три!.. Я «Лафет». Срочно подготовить для затопления танки учебно-боевой группы. По ним батальон форсирует водную преграду одновременно в двух местах,— передал он по радио.
Ротные отозвались не сразу. Медлили. Слишком необычное решение принял комбат! Как бы даже и неприемлемое. Но почему неприемлемое? В бою дорога секунда, и если потребуется форсировать ров, канал или речушку, так и следует поступить. В противном случае понесешь лишние потери, сорвется наступление...
Руководитель учений ничем не напоминал о себе, хотя его рация настроена на ту же частоту и ему слышна каждая команда. «Значит, все верно!» — утвердился Загоров в своей мысли.
— «Лафет» — один, два, три!.. Снять со всех машин бревна, сделать четыре связки на тросах, сбросить их в воду перед затопленными танками для устойчивости переправ.
Учебно-боевые машины подходили к указанным местам, становились по две в ряд, почти впритык одна к другой. Перед балкой из них вышли экипажи, выключив двигатели, наглухо задраили люки, закрыли выхлопные трубы, жалюзи и стволы орудий. Затем приготовленные танки были подтолкнуты сзади, скатились в балку и затонули по самые верхушки башен..,
Полковник Одинцов затаился в полукилометре от переправы батальона. Вместе с ним в «уазике» находились майор Чугуев и радист, который держал перед собой гарнитуру от настроенной радиостанции. Из наушников доносились отдаленные грозовые разряды. Слышались распоряжения комбата, доклады ротных.
— Что ж, решение принято правильное,— оживленно молвил командир полка. — Тут ничего другого не придумаешь.
Он был доволен сметливым комбатом, и его суровое лицо разгладила улыбка.
— Загоров мужик с головой, — отозвался Чугуев чуть погодя и замолчал, не договаривая что-то.
Георгию Петровичу понятно было, что именно: если бы комбат-три научился работать с заместителями, он мог бы далеко пойти. Полковник сделал вид, будто не уловил того, что не досказано, и продолжал:
— Связки из бревен тоже верно догадался сделать! Без связок ничего не получилось бы.
Он открыл дверцу кабины, глядя в сторону трех пятьдесятпяток. Это были те самые танки, которые комбат послал в разведдозор, а командир полка, дождавшись их за холмом, задержал и привел сюда. Что поделаешь, иной раз приходится пускаться на хитрости, чтобы создать на учениях напряженную обстановку.
Увидев вынырнувшую из люка голову взводного, Одинцов призывно махнул. Лейтенант выбрался из танка, держа в руке шнур от рации. На смуглом лице светилась заговорщицкая ухмылка.
— Все, Русинов, кончайте играть в молчанку! Доложите, что отклонились от маршрута по моему приказу, а то из вас полетит пух-перо.
— Есть!
Танки вскоре двинулись в сторону переправы.
— А ну, сынок, держи следом за ними! — сказал Одинцов водителю.— Поедем посмотрим.— Он помолчал и добавил, когда «уазик» тронулся. — Да, трудно бывает порой принять необычное решение. Но именно в нем выигрыш, в нем победа...
Переправу Загоров наладил быстро. К тому моменту, когда легковая подкатила к балке, на тот берег прошли первые два танка. Все, кто наблюдал за этим, не могли сдержать торжествующих улыбок. Вот через переправу тронулась очередная пара боевых машин.
— Да, не сплошал Загоров! — удовлетворенно молвил Одинцов и обратился к радисту.— А ну включи на передачу!
Он принял гарнитуру и стал передавать очередную вводную:
— «Лафет»!.. Из-за высоты «Круглая» показался дозор западных. С самолета-разведчика доложили, что впереди замечена танковая колонна в десять машин. Движется по направлению к водному рубежу.
В это время из-за высотки действительно вылетели три танка,— Одинцов не любил упрощений. Рассредоточившись, они ударили из пушек холостыми зарядами.
— Вас понял! — отозвался Загоров и дал команду огнем с места уничтожить дозор западных. Одновременно ускорил переправу.
В раскатах орудийных выстрелов потонул шум дизельных моторов. Огонь вели три машины — остальные попарно продолжали переправляться, занимать выгодные позиции для боя. Дозор противника отошел за высоту и стрельба утихла.
— Вот так при взятии Берлина один наш комбат организовал танковую переправу через Тельтов-канал, — заговорил Георгий Петрович, обращаясь к замполиту.— Маршал Конев вначале пошумел на него, а когда увидел, как танкисты быстро преодолели канал и дружно ударили по гитлеровцам, представил к ордену Красного Знамени.
— Значит, решили учить комбатов на фронтовом опыте? — оживился Чугуев, по привычке трогая пальцем темный ус.
— Фронтовой опыт грешно забывать. Слишком дорого заплачено за него,— не сразу отозвался Одинцов.
Возможно он думал о чем-то, наблюдая за переправой, а может просто смотрел на буйное разнотравье в этой части полигона. Ветер понемногу очищал небо, и полуденное солнце все яснее озаряло подвластный ему мир.
— Крутой нравом был Иван Степанович,— продолжал Георгий Петрович.— Познакомился я с ним вскоре после академии. В дивизии тогда проводились сборы командиров батальонов. Вот тут и нагрянул Конев. Построили нас. А руководителем группы был командир полка Сухарев, заслуженный человек. Конев его лично знал. Поздоровался с ним за руку и говорит: «Ну, Сухарев, кто у тебя побойчее? Пусть отдаст приказ на наступление. — Полковник окинул взглядом строй. — Одинцов!
Маршал уставился на меня, ждет. До сих пор помню его взгляд. Глаза голубые, гипнотизирующие, брови редкие, кустиками. Смотрит — и хоть бы раз мигнул или. отвернулся... Но ничего, не растерялся я. Отдаю приказ. Четко так, пункт за пунктом, словно полевой устав читаю. Недавно же из академии! Увлекся даже. И мыслишка приятная щекочет: «Вот сейчас маршал похвалит меня!»
Только закончил, он безнадежно махнул рукой: «Плохо, майор Одинцов! Долго отдавали приказ. За это время противник нанес батальону серьезный урон.— И к Сухареву: — Кто лучше сможет?» Назвали другого — плохо. Назвали третьего — тоже плохо. «Вот как надо! — и Конев сам начал отдавать приказ...
Батальон Загорова, закончив переправу, готовился к наступлению. Под руководством капитана Потоцкого две спаренные машины тащили на тросах из балки затопленный танк. Вот он показался, первый из «утопленников»,— весь в грязи, с него ручьями стекала вода. За ним были вытянуты и другие. Вскоре они заняли свое место в боевом строю.
Полковник снова потянулся к гарнитуре.
— «Лафет»!.. Противник пытался атаковать вас силой до двух танковых рот. Встретив меткий огонь, начал отходить, прикрываясь дымзавесой. Ваш сосед слева двинулся в обход высоты, но попал на минное поле, потерял две машины и отступил. Посланные вами в разведку саперы доложили, что наткнулись на мины неизвестной конструкции. Обезвредить их не удается, для этого потребуется дополнительное время...
Задачка была «пробочная», однако требовала быстрой реакции,— в этом и было ее назначение. Загоров тотчас подал команду:
— «Лафет»-один, два, три!.. Преследовать противника по колеям отходящих танков, пользуясь его дым-завесой. Сбить противотанковый заслон на высоте «Круглая» и продолжать наступление.
Оставив позади высоту, танкисты прошли еще около трех километров и наткнулись на жесткую оборону западных. Поступил приказ зарыться в землю: ожидалось ядерное нападение.
Полковник Одинцов задумчиво стоял в глубокой, обшитой досками щели, из которой вели ступени в блиндаж, когда прибыли Загоров и начштаба батальона Корольков.
КНП руководителя учений находился на господствующей в этом районе высоте «Овсяная нива». С нее хорошо просматривалась тактическая даль предстоящего наступления. Видно было и седлообразное взгорье — высоты «Длинная», по юго-восточным скатам которой занимали оборону западные. Местность впереди была холмистая, изрезанная оврагами.
Аккуратно выбритый Одинцов был в полевом мундире, хромовых сапогах. Через плечо на ремешке у него висела плащ-накидка, скатанная в рулончик. В немногих словах он ввел комбата в обстановку учебного боя. Чуть помедлив, обронил:
— Слушайте боевой приказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42