Сев в первом ряду, мы заскучали, точнее я. Сосо распустил слюни до колен и с любознательностью дикого гамадрила наблюдал за веселым, но голым хороводом. Я же задавал себе вопрос: на хрена катавасились всю ночь напролет? Черт-те что. Все-таки трудно иметь дело с хозяевами новой жизни. Не знаешь, что от них, сукиных детей, ждать. То ли огреют бейсбольной битой от всей своей магической души, то ли отравят паюсной икрой, то ли вот... сиди и жди.
На мгновение мое утомленное сознание отключилось, как лампочка, и я увидел: в огромном хлорированно-изумрудном пространстве пластается пловец, его руки раскинуты в стороны, точно у сына Божьего, и кажется, человек этот дремлет в воде... вот только... расползающаяся кроваво-пурпурная плащевая ткань под ним...
Плюм-ц! Я вздрагиваю и возвращаюсь в суетное, мелкое. По кромке бортика шлепает некто в халате. Ба! Так это сам господин Лиськин. Имел честь видеть на экране ТВ и на газетных полосах. Моложав и энергичен, с подвижным и хитроватым лицом бывшего вожака бывшей и самой массовой организации в бывшей стране всеобщего глубокого удовлетворения, картонной колбасы, пшеничной, осветленной да здравниц в честь часто невменяемых, но мордатых руководителей партии и правительства. Такие, члены ВЛКСМ, конечно, любили справную баньку с горючей водочкой, березовыми веничками и ядреными комсомолочками, по призыву партии выстригающим (понятно где) барельеф великого Ленина. А что же теперь? Все то же самое. Однако масш-ш-ш-ш-штабы - ого-го! Старым большевичкам в самом сладком сне такой размах строительства капиталистического рая не мог привидится. Как говорится, ученики пошли дальше своих учителей. И от этого факта никуда.
- Наслышан-наслышан, - приближался шоумен. - Ох, эти бабы! Бики-бики! Все беды от них, закаперщиц.
- Не согласен я, - неожиданно выступил Сосо. - Какая жизнь без этих роз любви, ах?
Я пнул локтем защитника клятых закаперщиц под ребра: блядь, тут вселенная летит в тартарары, а он со своими цветами любви. Однако господин Лиськин поддержал моего товарища: без них, милых и с дырочками меж лебяжьих ляжек, мир был бы другим. Я понял, что нахожусь в окружении поклонников традиционного траха, что с одной стороны радовало, а с другой - отвлекало. От главной темы сочинения. Если представить, что мы все абитуриенты, сдающие экзамен на право уйти в иные, высшие сферы.
- Все будет хорошо и даже более того, - господин Лиськин заметил мои переживания и сделал знак лакею. Тот в мановение ока прикатил тележку с дребезжащими кувшинами, где находились натуральные соки. - Угощайтесь, господа. Рекомендую: манго - райское наслаждение.
И пока я снова оглядывался в надежде обнаружить скрытую кинокамеру, с помощью коей снимали рекламный ролик о нас, эдемных, мать-нас-так-растак, Сосо с кувшинами был отправлен шоуменом к бултыхающимся русалкам, и у нас появилась возможность поговорить конфидециально, как любит выражаться официальный ТАСС.
- Буду с тобой, командир, откровенен, - заявили мне. - У меня проблем выше крыши. Любошиц - конечно, друг, да дело превыше всего. Какой нынче главный девиз деловых людей, знаешь?
- Какой?
- Друзей нах... й. Они мешают. Они балласт. Они, - отмахнул рукой, будто гнал от себя тени прилипчивых приятелей. - Но иногда интересы совпадают. Любошиц - слизь, однако в команде, и с этим нельзя не считаться. Меня интересует другое: почему "банковские" активизировали свои действия? Мы обо всем договорились?..
- В "Подкове", - решил показать, что мы тоже умеем хлебать щи лаптями.
- И там тоже, - покосился в мою сторону. - Маркович - мудак гороховый, думает миллиарды в кармане, и он помазанник божий. А что деньга - ху... ня. Наше богатство - наши люди. Они творцы своей судьбы, - и подмигнул, точно сообщнику.
- Как господин Жохов? - пошел я ва-банк. - Уж он-то точно сотворил свою судьбу. С вашей помощью?
Мой собеседник помрачнел и сообщил, что не любит предателей и длинные языки. Первое утверждение относилось, должно быть, к усопшему депутату, а второе, кажется, ко мне.
- Будь моя воля, - заявил шоу-бизнесмен, - я бы кастрировал за треп. И перешел к решительному наступлению. - Итак, что-то там вякал Берековский о программе "S"?
- Кому? - не понял я.
- Тебе, родной, тебе?
Я искренне удивился: о "S" стало известно из аудикассеты. Это первое. И второе, если бы я что-то знал определенное об этой программе, наверное, бы не задавал вопросов. И был бы тих и нем, как покойник в розах.
- Ох, не нравиться мне все это, - шумно вздохнул шоумен.
- Что именно? - решил уточнить.
- А ежели ты, командир, засланный?
Я понял, что ситуация выходит из-под контроля: обе противные стороны маленько свихнулись в своих подозрениях. А почему бы не использовать эту слабость? Остается только угадать, куда какую клемму тиснуть, чтобы не получить летальный разряд в шесть тысяч вольт. Думай, Ванечка, думай, от этого зависит твое душевное состояние. Если дашь маху, то удар бейсбольной биты покажется тебе милым шлепком судьбы.
- Какой я засланный, - развел руками. - Я папарацци.
- Как это?
- Фотожурналист, - и показал на "Nikon", болтающийся на груди.
- Не нравиться мне все это, - повторил. - Е"банкир и е"как там тебя... почувствуйте разницу.
Я понял, почему дела моего собеседника идут так прекрасно - он никому не доверял. От такого шуточками не отделаешься. Надо идти по лезвию ножа, и я начал повествование о бедном журналюге, который волею случая заделся порнографом. И отснял оживленные кувырки в гостиничном номере "Метрополя", чтобы заработать кусок хлеба. Господин Лиськин открыл рот от удивления и, по-моему, окончательно утвердился в мысле, что его держат за лоха.
- Как это перепутал крыши? - задал естественный вопрос. - Ты что идиот?
- Не идиот, но со мной такое случается, - признался я со сдержанной скромностью. - Это легко проверить в "Голубом счастье".
Название журнала для сексуальных меньшинств привело шоумена в состояние прострации: он бесповоротно решил, что я над ним издеваюсь. Самым наглым образом. А вот не надо быть так далеко от народа. И его нужд.
- И что? Вы решили шантажировать снимками? - взял себя в руки. Весело.
Я признался: поначалу была такая мысль, а потом пришло понимание, что есть возможность зацепить г-на Берековского на более благородный, скажем так, крючок. Этим мы занимались, и, наверное, плохо, потому что потеряли Александру. Временно.
- Вляпались вы, братцы, в говнецо, вляпались, - задумался о своем господин Лиськин. - В нашем деле кто самый страшный? Дилетант. Его проще пристрелить, чем разбираться.
- Прекрасные перспективы, - кисло улыбнулся я, - у нас.
- Но вы не дилетанты, - цыкнул слюну в стакан с манговым соком и сделал знак телохранителям. - Даю вам шанс подумать о смысле жизни. Хватит часа?
- О чем речь? - не понял я.
- Поразмышляй на досуге, командир. Покумекай. Я вижу, у тебя голова крепкая.
Я выматерился и заявил, что мне думать нечем - опилки в башке. Мне пообещали это проверить. Именно через час. Я расстроился - говоришь правду, никто не верит; врешь, тоже не верят. Как жить, господа? Последний час. Несомненно, этот трехнутый от поп-музыки и сверх меры подозрительный man накрошил в своей черепушке такую окрошку из бредовых измышлений.
Что ж, как говорится, беседа не сложилась. Вернее, сложилась, но не в нашу пользу. Меня и Сосо почти под белы ручки сопроводили в помещение, похожее на раздевалку. Без окон. К такому повороту событий я был готов морально, а вот князь, которого грубо вырвали из девичьего цветника, - нет. Поначалу он попытался выказать претензии боевикам с ракетными установками, те, как древние камни, ему не внемлили, и он, когда мы остались одни, переключился на меня:
- Что происходит, кацо? Ты что там вякнул, гад такой? Что?
- Ничего.
- Как это "ничего". - И принялся лягать металлические шкафчики. - Я-то вижу - что-то происходит?
- Прекрати ломать мебель, - поморщился я и разлегся на лавочке. Чапай думать будет.
- Вах, думать он будет! О чем? Бежать надо?
- Куда?
- Куда-нибудь. Отсюда, - присел на соседнюю лавочку. - Чего они хотят-то, Вано?
- Чего-то хотят, - потянулся на лавочке. И пошутил. - Так что, товарищ, признавайтесь: вы - агент МОССАД?
- Признаюсь, - обреченно вздохнул Сосо. - А вы кто, товарищ?
- А я из ФСБ.
- ФСБ - это хорошая контора.
- И МОССАД - контора хорошая.
Конечно же, мы не могли и подумать, что этот наша безобидная и глупая трепотня вызовет титанические подвижки в мире, как бы выразилась газета "Правда", капитала. Более того - Театр военных действий откроет свой сезон. Феерическим спектаклем под названием: "Олимпийская кровавая сеча". Замысел группы режиссеров, мизансцены, актерская игра, шепоток суфлеров, шорох занавеса, свет софитов, интерес публики и проч. - обо всем этом мы узнаем в дальнейшем. А пока лежали на неудобных скамейках и медленно уходили в дремотную топь. Я попытался было понять логику развития событий, но устал. Перед моим мысленным взором представала лишь абстракционистская картина. Овощной салат из хаоса наших действий, недальновидных поступков, нелепых желаний и так далее. Единственно, что понятно: актеры сбились на освещенных подмостках и каждый, мало того, что изъясняется на своей тарабарщине, но и придерживается своей, отличной от других, мельпоменовской концепции. Отсюда и недоумение зрителя. Это я про себя.
Если создавшуюся ситуацию огрубить до примитивной схемы, то между двумя группами банковского шоу-бизнеса возникли противоречия. И черт с ними со всеми - дело привычное кровушку друг другу пускать. Да есть секретка, имя которой программа "S". Чувствую, мертвая петля затягивается именно этим удушливым знаком - S. Прежде чем уйти в мир иной, хотелось бы узнать о ней более подробно. Зачем? Быть участником интригующего спектакля и не знать его финала? С последующим выходом к восторженному зрителю, неистовые аплодисменты которого так похожи на выстрелы...
Выстрелы! Я вздернул голову - сверху доносилась приглушенная и беспорядочная пальба. Что за черт! Не сон ли это? Нет, Сосо встрепенулся и легким шагом - к двери. Один сон на двоих?
Я последовал за товарищем - нужно быть готовым к самому худшему варианту. Не хочется быть пристреленным, как собака на пустыре. Пасть без славы и боя. А звуки маловразумительного боевого побоища то приближались, то удалялись. Создавалось впечатление, что группа спортсменов таскается по спортивным помещениям и лупит в кастрюли. Что за дьявольщина? Неужели изобрели новый вид спорта, позабыв известить об этом общественность? В том числе и нас.
... Я и Сосо переглядываемся - за дверью загнанное дыхание... хруст ключа в замке... Делаю знак товарищу - внимание, работаю я!.. И когда в щель двери тискается рука, зажимающая "беретту", я резким движением рву за дуло автоматическое оружие производства солнечной Италии. А после подсечка. Огромный боец-"боинг" рушится на пол. Профилактический удар ногой Сосо заставляет врага забыть на время о своих мелких проблемах. А проблема, думаю, была одна. Не трудно догадаться какая.
Свобода встречает нас у входа, и мы вместе с ней, воздушной, как наше дыхание, мчимся по катакомбам спортивного сооружения. В стороне продолжается бой? Не в самом ли бассейне? Кто пошел на штурм? Не "банковские" ли? Странно? Картинка не складывается. Их время ещё не пришло. Кто же это решился потревожить тишину стадиона? Поднять руку на всесильного и могущественного господина Лиськина? Если вмешалось государство со своими карательными, простите, органами, то лучше удалиться с поля боя. Нам. С государством играть в азартные игры, все равно что ладить пипи против ветра. Простите-простите...
Как говорится, кончается шампанское, игривое вино; старинное, дворянское, волнует кровь оно...
Лучше быть живым, чем мертвым, повторю, и кровь иметь кипящую в полезном организме, чем бездыханно валяться на бетонных ступеньках с размозженными мозгами и рванными ранами, из которых сочилась темная кровь с мерцающими рубиновыми звездами. Нет, это были не звезды, а гильзы - это понял, когда перепрыгивал через навечно стухнувшихся. Им не повезло, были доверчивы, как дети, и своими тренированными телами прикрыли жизнь хозяина. Зачем? Гибнуть во цвете лет, защищая гнойную плоть высокопоставленного недоноска или зажиточного лавочника? Понимаю, вопросы риторические - у каждого свои проблемы. Кто-то ловит телами пули, кто-то открывает счета в банках Женевы и Цюриха, кто-то ковыряется в пищевых баках, а кто-то улепетывает от костлявой старухи с остроганной косой наперевес. Последнее это про нас. Сельхозинвентарь так и цвиркал над нашими бедовыми макушками. А вот кому принадлежали тени, мелькающие в бетонных и плохо освещенных глубинах, понять было невозможно. Однако то, что они были агрессивными...
Импульсивная "беретта" работала в моих руках с удовольствием, как молоденькая шлюшка под богатеньким клиентом, пообещавшей ей свадебное путешествие в Гималаи. Давненько не брал в руки серьезное оружие (если не считать праздничную пальбу из "Стечкина" в чащобе), и поэтому испытывал знакомые приятные чувства: уверенность, силу и кураж. Работал экономно короткими очередями. Князь завидовал мне и матерился в голос на то, что доверился на обходительное приглашение и оставил АКМ. Я успокаивал друга добрым словом, мол, ещё не вечер.
И действительно, выбившись с матом и без потерь на уличный простор, обнаружили, что там вовсю блудит новое, венчальное утро. Нам, грешникам, чудом удалось вырваться из преисподней в призрачный и прекрасный парадиз, где воздух вкусен, как игривое вино. Эх-ма! Теперь бы преодолеть с песней о Москве асфальтированную пустошь, где на краю находилось наше любимое авто. Если оно вывезет нас из западни, отремонтирую и покрашу в цвет дикой орхидеи, ей-ей.
Со стороны наш бег по утренней росе (про "росу" - это я для красного словца) напоминал петляющий ход клиентов столичного паба "Утопия", ужравшихся до поросячьего визга. Мог ли я подумать, что опыт ближнего боя, приобретенный когда-то давно в учениях "Щит", пригодится мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61