Я ещё хотел прихватить "Стечкина", да меня отговорили, мол, время для столь резких инициатив не пришло. Жаль, вздохнул, а как чертовски хочется прищучить какого-нибудь эксплуататора.
Меньше всех к акции был подготовлен Костька Славич. Во-первых, мы его щадили, а во-вторых, он играл роль резиновой уточки, которую охотники подсаживают на гладь, простите, озера, чтобы подманить натуральных крякв для их же благополучного истребления. В крайнем случае, моего приятеля оттузят за такое посредничество, к чему он, кстати, был готов. Морально, ха-ха.
И вот к часу назначенному я и Костька Славич прибыли к известному монстровидному зданию Бизнес-центра. На такси. Поскольку наши авто уже были задействованы в акции "Банкир" и дежурили у офисных стен. Я, атеист, перекрестился как бы про себя и мы переступили порог коммерческого заведения.
Получив в зубы пропуска, ранее заказанные, журналюги по этими квиточкам прошли в святая святых - огромный безвкусный холл с колоннадами, зеркалами и лестницей, уходящей в неизвестное.
Потом мы прошли к лифтным кабинам. Банк "Дельта" находился на двенадцатом этаже и пехом пыхтеть туда. Извините-извините. А вокруг тормошились людишки с ответственными и значимыми лицами. Они жили иллюзиями, что делают великое дело по общей коммерциализации республики, и потомки будут благодарны им за их беспорочный труд.
Кабина лифта была ультрасовременна, и я почувствовал себя пришельцем из планетарных загазованных недр. Ничего, успокоил себя, пусть господа хорошие привыкают к запаху навоженной земли, чай, позабыли, как вкусно она смердит?
По прибытию на этаж "12" мы обнаружили отряд секьюрити, защищающий телами бронетанковую дверь в дирекцию банка "Дельта". После проверки документов была вызвана субтильная и строгая дама, похожая на принцессу в глубоком обмороке. Ее чувства никак не прочитывались даже при моем пролетарском виде. Тетка сделала жест утонченной ручкой, мол, следуйте за мной, засоранцы беспородные, и мы топнули за ней. По ковровыми дорожкам, бесшумным, как наши мысли. Но каждый наш шаг обслуживался телеметрическими камерами: триперно-трахоматозный научно-технический прогресс на службе у человека! Во всю трудились невидимые кондиционеры и работники умственнно-банковского труда: в коридорах было прохладно и малолюдно.
Поход за золотым тельцем продолжался недолго - мадам открыла дубовую дверь с медной табличкой, утверждающей, что здесь трудится в поте гомосексуального яйца своего Генеральный директор "Дельта-банка" М. М. Берековский.
Я ощерился, готовясь воочию лицезреть вышеназванного любителя обдирать, как липку, детишек России, да куда там: мирная приемная, обитая карельской березкой, а в ней - три молодца. Один ломкий, как тропический бамбук, два других - атлетического телосложения, должно, мастера спорта по рукопашному бою под водой или гимнастическим упражнениям на батуте. Одеты были в униформу: пиджаки от голубого Версаче (пристреленного своим ревнивым и неистовым любовником, превратившегося в "машину убийств"), брюки и трусы от голубого Рабана (еще не пристреленного), скрипящие шузы от импульсивного Серджео Росси, галстуки от любвеобильной Никки Шпеерсон.
Поскольку я выступал отдельной программой, то взоры присутствующих обратились именно на меня. Опыт общения с представителями прессы у молодых людей отсутствовал и поэтому создавалось впечатление, что они увидали золотаря - труженика сельских нужников с говномером в руках. После минутного замешательства - гибкий юноша, похожий на Шахерезаду, и оказавшийся секретарем-референтом, доложил по селектору о нашем именитом прибытии.
- В вашем распоряжении двадцать пять минут, господа, - посчитал нужным напомнить.
- А фотоаппарат нужно оставить здесь, - улыбнулся один из атлетов.
- На каком основании? - возмутился я и занервничал. - Мы хотим хлопнуть, в смысле снять, тьфу... ну понятно, что... вашего босса. Так сказать, на рабочем месте.
- Не положено, - последовал ответ, но в корректной форме.
- Мы так не договаривались, да, Константин? - продолжал я артачиться. - Запросите хозяина, господа. Это мой хлеб, фак"ю в натуре!
- Господа-господа, - вскинулся Шахерезада, и мука была на его девичьем лике цвета вешнего персика. - Вас ждут, а съемку производить только с разрешения господина директора.
- Естественно, - цыкнул я. - Нету базара. - И проследовал за Славичем в кабинет, где вершилась, прошу прощения, судьба нашей затраханной в пи( )дец экономики.
Господин М. М. Берековский обнаруживался за огромным письменным столом, сработанным умельцами из уральского малахита. Строгая меблировка стеклянные шкафчики и столик, кожаные кресла, дорогая, не функционирующая телевидеоаппаратура - подчеркивали крайнюю деловитость хозяина кабинета. За его спиной на стене пласталось абстракционистское полотно, изображающее, на мой взгляд, овощной салат, некстати стравленный под ноги дорогих гостей.
- Да-да, - вскинулся радостным и лысоватым сперматозоидиком. Жду-жду, мои щелкоперчики! - И вырвался из-за каменного стола, словно из засады, где он успел затечь всеми своими членами. - Константин, возмужал! Молодцом! Отцу непременно привет, - тряс нам руки, пытаясь их оторвать. - А это твой товарищ... весьма-весьма рад познакомиться. Прошу садиться, указал на кресла. - Не желаете ли профуршетить?
Это было бы кстати, но помня великие заветы князя Мамиашвили, я сдержал свои естественные порывы, мол, на работе не пьем-с.
- Да-да, работа прежде всего, - взбодрился г-н Берековский, потирая сухие ладошки. - Слушаю вас, молодые люди, готов поделиться, так сказать, всеми секретами своего бизнеса.
- Всеми не надо, - пошутил Костька Славич. - Есть мысли о репортаже, что ли? С фотографиями, если можно. Один день из жизни...
- Один день и вся жизнь, - засмеялся банкир. - О, дети мои! Знали бы вы, каждый день - как последний.
Если бы не я сам отщелкал известные сцены в предсовнаркомовском (бывшем) номере, то никогда бы в жизни не поверил, что такой уважаемый человек обновленного общества способен на подобное половое безрассудство. Хотя присутствие у двери кабинета секретаря-ломаки с персиковыми девичьими ланитами утверждали, что наш герой имеет таки определенные прорехи в сексуальном воспитании.
Росточком господин банкир был мал и, как все малорослые члены общества, утверждался в этом мире за счет энергетического кипения и словесного поноса. Он и ему подобные говорят много и быстро, и верят в то, что говорят. Обманывают с необыкновенной легкостью, потому, что через миг, если это им не нужно, уже не помнят в какой короб и сколько килограммов лживого говна наложили. В этом смысле их несложно поймать за язык, но почему-то окружающие стесняются этого делать. Их главный принцип: никаких принципов. Они трудоголики, для них главная забота, веселящая душу, чтобы дело или человек приносил барыш. А какой прибыток в нашем случае? Наверно, господин директор рассчитывает получить дополнительные дивиденды от нашего репортажа? Или от дружбы со Славичем-старшим? Что ж, он их получит, душечка.
- Марк Маркович, - наконец выступил я, краснобай. - Надеюсь, вам можно задавать вопросы по всему спектру проблем, касающихся бизнеса, политики и так далее?
- Разумеется, дети мои, как говорится, вот я весь перед вами, подпрыгнул в кресле, - голенький.
Ну, голеньким мы вас, дружище, уже видели, сказал я себе. И поинтересовался мнением насчет устрашающей криминализации банковского бизнеса, напомнив, что вчера у казино "Подкова" подорвали джип его банковского дома.
- Что вы говорите? - удивился собеседник, валяя дурака. - Вы уверены, молодой человек?
- Говорят, - сдержанно уклонился, пытаясь незаметно извлечь из носка "жучок".
- Не может быть, - всплеснул ручками. - Мне бы доложили, у нас с этим строго.
- Значит, слушок, - понял я "ходы" противника.
- Это можно проверить, - выбросив тело из кресла, как из катапульты, поспешил к столу и каркнул в селектор. - Валенька, будь добр, пригласи Фирсова, - и посчитал нужным объяснить, что это начальник службы безопасности, уж он-то, голубь, владеет всей информацией.
- Странно, - проговорил я, - утверждают, что вы тоже были...
- Где?!
- В "Подкове"?
- Как?
- Казино так называется.
- Вот люди, - искренне возмутился Марк Маркович. - Друзья мои, я не играю в азартные игры.
- Действительно, Ваня, что ты к человеку... - нервно всхлипнул Костька Славич, чувствуя, что ласковый репортаж ни о чем не склеивается.
- А что я? - развел руками. - Это к слову. Живем, как на вулкане, - и сумел таки засадить "жучок" в кресло. - Черт знает что вокруг - взрывы, пальба...
- Лучшая защита от таких неприятностей - это глубокая нищета, позволил себе пошутить банкир. - Трудные времена, господа, трудные. Знаете, в армии, когда проводят широкомасштабные учения... ну как на войне... военачальники планируют, да-да, планирует процент потери среди солдатского состава. Процент смерти, так сказать. Ну там... ноль целых, две десятых.Три-четыре души... А? - указал глазами на потолок. - А у нас какой процент? Ого-го... На порядок выше, дорогие мои, на порядок.
- Верно, Марк Маркович, - снова выступил я. - На днях депутата пристрелили. Как его... Жохов, кажется? На Садовом, среди белого дня. Вот веселые дела, да?
Тень печали упала на чело нашего героя, он пожевал губами и более внимательно взглянул на меня, словно пытаясь понять, что за ехидна восседает в кресле - то ли простак-мудак, то ли журналюга-хитрюга, то ли чичероне отечественной мафии, прибывшей с познавательной целью?
Неожиданная телефонная трель сорвала все эти подозрительные размышления. (Мои друзья, действуя по плану, произвели этот своевременный звон. По личному аппарату господина Берковского.) Тот цапнул трубку и произнес:
- Да, слушаю?
Я изобразил скучающий видок, наблюдая краем глаза за реакцией героя на неприкрытый шантаж по поводу его тесно-телесной связи с господином Жоховым, когда тот ещё успешно выполнял свои депутатские обязательства. Надо признать: банкир достойно держал удар - отвечал сдержанно, не хлопоча лицом, как это часто делают политические лидеры в минуту опасности для их сладкой власти. В такие минуты они покрываются трупными пятнами, мечут из себя страшные громы и молнии, а также гневные тирады о своих врагах, покушающихся якобы на основы демократии, мол, несмотря ни на что, мы забьем последний осиновый кол в тушку коммунизма, мать вашу оппозиционеров так!
- К сожалению, я сейчас занят, но думаю, сумеем договориться, проговорил директор, заканчивая малосодержательную беседу. Слабый румянец проявился на его обвислых щечках, он их помял, потом вспомнил о нас. Вот... предлагают выгодную сделку... надо думать. - Взял себя в руки. Так, на чем мы остановились?
Я напомнил о том счастливчике, коего угостили свинцом от пуза. И депутатский иммунитет не выручил, вот беда какая. Беда-беда, согласились со мной, задумываясь о коротком нашем пути, могущем прекратиться в любой миг. Что наша жизнь - всего одно мгновение, но хоть на капельку продлится пусть.
В эту минуту общего огорчения на подмостках жизни появилось новое действующее лицо. Крепыш средних лет из бывших органов, когда-то обеспечивающих безопасность страны. Не выказывая никаких чувств, взглянул на гостей хозяина, то бишь нас. Если бы ему вдруг вздумалось поприветствовать нас рукопожатием, то, боюсь, случился бы казус, поскольку я зажимал в ладошке "жучок", не успев того засадить в чужой, скажем так, огород.
- Игорь Петрович, - всплеснул руками банкир, - чудные дела творятся у нас, как утверждают молодые люди.
- Я ничего не утверждал, - поспешил с опровержением Костька Славич.
- А что такое? - улыбнулись нам. - Не получили свои проценты?
Я едва не свалился с кресла - ничего себе шуточки. Или мы уже раскрыты службой безопасности и нам грозят известными "процентами смерти"? К счастью, оказалось, что это и правда шутка. Не слишком, на мой взгляд, удачная. И пока я переводил дух, господин директор объяснил суть проблемы.
- Увы, ошибочка вышла, граждане, - развел руками главный секьюрити. Мы не посещает увеселительных заведения. Принципиально. И времени нет, право.
- Совершенно верно, Игорь Петрович, - подтвердил господин Берековский. - Ох, эти наши щелкоперчики, такие фантазии?..
Каясь, я развел руками и засадил наконец "жучка" в бегемотную кожу кресла и, чтобы не терять темпа по прессингу противника, задал новой вопрос:
- А, говорят, вы, Марк Маркович, любите классическую музыку?
- Люблю, - последовал ответ с незначительной заминкой. - Я люблю все прекрасное, - и указал на абстракционистское полотно. - Вот, французский мастер... Как его?.. Мишель Платини... Как там бишь: "Рождение планеты Бурь". Впечатляет?.. Какая энергетика, экспрессия?..
- Красиво, - выступил Костька Славич, наступая на мою ногу в надежде остановить зарвавшегося чертового папарацци.
- Овощной салат, - сказал я, решая взламывать банковскую систему неожиданным (даже для себя) "ключиком". - А вы знаете, я что-то похожее видел у господина Лиськина.
- Да? - с прокисшей ухмылкой спросил банкир. - Не может быть? Это произведение оригинальное. В единственном экземпляре.
- Похожее, говорю.
- И хорошо вы знаете господина Лиськина? - спросил главный секьюрити, интересуясь моим "Nikon".
- Интервьюировал однажды. Между нами, господа, удивительный сноб... Позер и любит съемки, как модель, - и будто бы вспомнил. - Да, господа, надо запечатлеть, так сказать, трудовой процесс... - и поднялся на ноги.
- Не надо, - решительно проговорил главный телохранитель. - Лучше не надо.
- Почему, Игорь Петрович? - прикинулся я без труда валенком.
- Видите ли... как вас?
- Иван Палыч меня.
- Так вот, Иван Палыч, зачем господину Берековскому эта мирская суета и слава? Он не сноб и не позер, как некоторые члены общества, а человек ответственный, человек дела, человек, держащий, так сказать, руку на пульсе времени.
- Так вот... о таких людях... надо... держащих...
- Не надо!
- Как это не надо, когда надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61