Асфальт плавился, как пластилин в руках ребенка. Сидящие под бульварными пыльными деревьями горожане были похожи на апатичные куклы из некондиционной ваты. В троллейбусах, как в огромных аквариумах, плавали потные и дешевые лица пассажиров, не выражающих никаких чувств, кроме мировой обреченности и безропотности судьбе.
Взмах аристократической ручки отвлек меня от столь глобального мироощущения - Александра уже находилась близ мощного "Мерседеса"; у его открытой дверцы замечался вальяжный человек. Глаза предохранял солнцезащитными очками, олицетворяя собой подлинного реформатора, способного секвестировать головушки соотечественников, коль будет на то Высшее соизволение. Приближаясь к нему, я почувствовал убогость своего допотопного мышления, сирость душевных порывов, ущербность джинсовых потертых шкер и помойной майки.
- Савелло, - мелко усмехнулся, протягивая реформаторскую длань для рукопожатия, как того требовал демократический устав его партии. - Аркадий Аркадьевич. Можно - Аркадий.
Привет, враг народа, - сказал я. (Про себя.) - Можно - Ваня, - и тоже протянул руку.
- Лопухин, - уточнила Александра, наступив мне на ногу, пытавшемуся исправить ударение. - Иван у нас журналист, я говорила. И папарацци.
И снова наступила на ногу, когда я хотел уточнить: порнограф-с. Молодой реформатор, согласно кивнув, мол, знаем-знаем мы это сучье племя, отстреливать их надо, как собак взбесившихся, и сделал учтивый жест в сторону салона. Я нырнул в его прохладу, как будто в деревенский погреб. Невидимый кондиционер трудился во всю славу japan техники. Такого количества технических прибамбасов на один квадратный метр полезной площади я не видел никогда - возникало впечатление, что нахожусь в космическом отсеке и сейчас помимо своей воли отправлюсь к далекой и неизвестной звезде. Мою озадаченность истолковали неверно:
- Здесь прослушки нет, - ухмыльнулся Савелло. - Более того, самое надежное местечко. На планете. Во всех смыслах.
- Как в погребе, - брякнул я. - Хорошо. Вот бы ещё бутылочку пива. Для счастья.
- Ванечка, - с укоризной проговорила Александра.
- Боржоми, - и реформатор открыл потайную дверцу мобильного холодильника.
Я понял, если есть рай на земле, то он находится именно здесь, в этом лимузине. И запотевшая бутылка с минеральной водой из горных источников была тому доказательство. И пластмассовый стаканчик цвета розового фламинго для разового употребления. От которого я отказался, посчитав за глумление над собой, крестьянским сыном.
- Спасибо, - проговорил после того, как восстановил водный баланс организма. - Красиво жить не запретишь, господа. Но как говорится, ближе к телу, - чувствовал себя крепостным мальцом в графской карете для выездов в высший свет, куда угодил по недомыслию.
Господин Савелло открыл папочку и спросил, что меня интересует? Все, был честен я. Значит, ничего, верно заметил мой собеседник. Все, что касается коммерческой деятельности господина Берековского. А как далеко вы, молодой человек, готовы идти? Мы готовы идти до победного конца, твердо заявил я, в смысле финала. Хм, задумался молодой реформатор, ну что ж, покропим вам ваши карты; надеюсь, это пойдет на пользу всему нашему обществу.
- А как я надеюсь, - брякнул под шумный вздох любимой.
Через четверть часа общеобразовательной лекции у меня появилось единственное желание: найти г-на Берековского и удавить голыми руками. Предоставленные документы утверждали, что более омерзительной гадины на свободных просторах нашей замордованной родины трудно сыскать. Банк "Дельта" делал деньги практически из воздуха - здесь и похищение госсредств по поддельным чекам "Россия", здесь и аферы с облигациями внутреннего валютного займа, здесь "игры" с кредитованием.
Основную помощь в деяниях нувориша оказывали высокопоставленные чмо из Министерства финансов. Система выкачивания бюджетного капитала была проста, как советская честная копейка, за которую можно было выпить стакан газводы без сиропа или купить коробку спичек. К примеру, есть такая программа "Дети России". Средства на выполнение этой программы выделяют из госбюджета. И в рамках её должны построить несколько, скажем, интернатов для детей инвалидов. И что делает Минфин и его очень ответственные работники? Элементарно, блядь. Министерство заключает договор с коммерческим банком "Дельта", согласно которому последний кредитует это самое строительство под 40 процентов годовых. Естественно, никакого строительства не ведется. А зачем? Дети подождут, а свои личные и шкурные интересы нет. Короче говоря, "навар" банка составляет всего-ничего - более миллиарда рубликов. И это только по одной программе. А таких подобных с десяток.
- А есть аграрная, что ли, программа? - поинтересовался я.
- Разумеется, - последовал утвердительный ответ. - И суммы там на порядок выше. А что такое?
- Нет, это так, - отмахнулся, дивясь своей прозорливости. - Во гниды!..
- Это все эмоции, Лопухин, - осклабился реформатор. - Там так не играют, молодой человек.
- А как? На шкуре народной заместо барабана?
- По барабану и палочки, - засмеялся Савелло.
Я вздрагиваю - черт, где эту фразу уже слышал? Или сам произносил? Пить меньше надо боржоми, а то чувствую, что ситуация выходит из-под контроля. И я не знаю, что делать?
- И что делать? - откровенно спрашиваю. - Что я, Ванёк, могу сделать, если сама держава не в состоянии себя оборонить?
- Может держава себя защищать, может, - проговаривает с улыбкой мой собеседник, - но не хочет.
- Почему?
- Высокая политика, - поднимает указательный палец. - Вам как откровенно, господин журналист? Или в форме завуалированной?
- Лучше первое. Люблю правду, какая бы она голая ни была.
И что же услышал? Банальная, надо сказать, истина. Что оптимальное средство управлением государством - это голод. На сытый желудок заводятся опасные для власти мысли и желания, а так - все жизненные силы народонаселения уходит на добычу пропитания и выживания в условиях как бы новой формации. Самое гениальное изобретение последних лет несвоевременная выплата зарплаты. Рассудительные головы, находящиеся при рычагах финансовых потоков, нашли самый элементарный и эффективный способ обогащения власти придержащей, посчитав, что народец у нас продувной и терпеливый - как-нибудь перебьется с хлеба на воду. И расчет оказался верным. Народ живет почти как при коммунизме: деньги отменили, а в магазинах все есть.
- И сколько можно хапать ртом и жопой? - удивился я. - Неужто брюхо бездонно?
- Природа такая человека, - пожал плечами молодой реформатор. Сколько бы ни было, всегда мало. А если вдруг и заведется правдолюбец, то Система или его купит за сто, скажем, тысяч долларов, как провинциального лоха, или подставит в бане с девочками-мальчиками, или сделает чик-чик. Сладил пальцами характерный жест, заключив. - Деньги, компрамат и кровь, господа, лучший цементирующий материал.
- Ну хорошо, хотя ничего хорошего, - проговорил я. - У нас интерес материальный, а у вас?
- А у меня спортивный, - улыбнулся и, аккуратно чмокнув Александру в ручку, пошутил. - Когда меня просят такие люди, то рад бы отказать, да не могу.
Я прервал любезности новым вопросом - можно ли нам воспользоваться документами? Это ксерокопии, ответил господин Савелло, а это, значит, легкомысленная бумага, не имеющая никакой ценности.
- А где оригинал?
- Способный мальчик, - покачивая головой, обратился к Александре. - Мы бы взяли его в свою команду. Только он не пойдет.
- Так, где же оригинал? - повторил вопрос и принял ответ: в спецсейфах Министерства финансов. Вырвать документы оттуда нет никакой возможности. Так что проблема, как говорится, имеет место быть.
Но кто из нас не любит кроссворды и ребусы, без них наша жизнь была бы скучна и пресна, как любовь без потливого сопливого животного совокупления и феерического оргазма.
- Вот именно, - вспомнил я. - Если мы не решим кроссворд, то предъявим веселые картинки.
- Фотки, - уточнила девушка.
- Да-да, - понял господин Савелло. - Но не тот размах, господа, не тот. Кабанчика надо откормить от пуза, а ужо после... харакири.
- Это как получится, - развел руками. - Скотобойцы мы, признаться, хреновые, только учимся. А за помощь благодарствуем-с.
- Какая там помощь, - был самокритичен новый знакомый. - Так, для ориентации... на холмистой местности, - и напомнил. - Еще такая мелочь: многие банки находятся под прикрытием. МВД, ФСБ, ГРУ, бандиты. Так что, подумайте, прежде, чем нырять.
- Да, - почесал затылок, - кажется, мимо кассы? А все так хорошо начиналось, - и взял в руки "Nikon". - А много голубизны в высших, понимаешь, эшелонах власти?
- Хватает, - поморщился господин Савелло и глянул на часы. - Простите, октябрята, - и открыл дверцу. Глубоко вздохнув, я начал движение из уютного погребка в расплавленный день. - Александра, надеюсь, я полностью удовлетворил ваше любопытство?
- Более чем, - любимая выбрасывала колени в жаркий полдень. - Спасибо от лица всего трудового народа. Да, Ваня?
- Ага, - задумался, как неразумный сын всего трудового народа.
И пока я размышлял о нашем темном и опасном будущем, вокруг происходили совсем удивительные события - неожиданно из летнего марева материализовались полные сил люди с крепкими лицами, имеющим клеймо сотрудников спецслужб. В мановение ока они загрузились в служебный транспорт - и лакированные авто улетучились, подобно случайным облакам в палящей высоте.
Я открыл рот - ничего себе фокусы наяву? Или это сон? Нет, явь, если судить по оплавленному, как сыр, моему жалкому состоянию.
Боже мой, кажется, я болен устойчивой формой олигофрении. Иначе трудно объяснить мое поведение с той минуты, когда взял в руки "Nikon". Не лучше ли пристроиться в фотоартель и вместе со стареньким Осей Трахбергом отщелкивать влюбленные пары из Засрацка и прилегающих к нему привольных областей, врать про "птичку" обворованных властью имущих детишкам из неимущих интернатов, просить бодриться увядающих, как гвоздики, революционеров-старичков, запечатлевать на дембелевскую память обтерханных солдатиков срочной службы...
- Ваня, что случилось? - услышал голос Александры. - Потерял что?
Что я мог ответить? Да, потерял себя, как кошелек, но, боюсь, меня не поймут. Моя спутница из другого и фантастического мира. Каким-то странным образом она залетела на нашу запыленную, расплавленную от жарыни и горя, проклятую Богом планету, чтобы провести необходимые исследовательские работы, а после пропасть в глубине непроницаемой неизвестности.
- Что с тобой? - повторила вопрос, когда мы уже катили в перетопленной печи нашей "Победы". - Много впечатлений?
- Слушай, а он кто? - не выдержал я, крутящий баранку. - Чего он такой был... с тобой?
- А он всегда такой. Со всеми.
- Ах, всегда такой?
- Ванечка, ревнуешь? - искренне засмеялась. - Ты что, дурачок? Я люблю тебя таким, какой ты есть.
- От меня пахнет, как от помойного кота, - был честен. - И вообще.
- А мне нравятся твои недостатки, - кокетничала. - Народ не выбирают, с ним живут.
- Вот-вот, - кислился я. - Не нравится мне такая бескорыстность. Не нравиться.
- Иван, ты себя не утомил, как Отелло, когда душил Дездемону?
- И правильно, что душил, - выразил свое отношение к классике. Кстати, почему он не снял очки?
- Кто? Отелло?
- Этот Савелло! - точно выматерился. - Аркадий Аркадьевич!
Девушка подпрыгнув на сидении обезьянкой на пружинке, возмущенно всплеснула руками: вот так благодарность за хлопоты. Вместо того, чтобы думать о решении дальнейших сложных алгебраических уравнений с тремя неизвестными, Ванюха занимается арифметическими упражнениями для подготовительного класса начальной школы.
- Вот именно: с тремя неизвестными, - взъярился я. - Откуда ты его знаешь - это первое? Трахалась - это второе? И третье: зачем тебе, кукла, все это наше говно?
- Дурак в кубе, - ответила находчиво, прекратив обращать на меня внимания.
И была права: у меня дурная наследственность - моя кровь замешена на гари бескрайних азиатских солончаков с галопирующими табунами диких лошадей, на весенних грязевых потоках, несущих обглоданные стервятниками трупы скота и кочевников, на холодных и выстуженных ночах с мертвым зимним небом, похожим на плотный саван; у меня выразительные скулы раба, их нельзя отрихтовать учебой в престижных кембриджах и гарвардах; я не умею быть сдержанным в чувствах и быть куртуазным, как рояль; под моими обгрызанными ногтями грязь веков, что, разумеется, не является большим достоинством, но я такой, какой есть.
И принимать меня нужно именно таким - графским выблядком своего трудового народа. И вместе со своим народом я в меру развратен и хитер, в меру глуп и благоразумен; я - порнограф конца века, то бишь летописец смутных дней. И, согласитесь, господа, это занятие не самое дрянное. Случаются дела куда худее, в чем нетрудно убедиться, оглянувшись в скорбном сочувствии к этому истлевающему, как кости, миру.
...По возвращению в наше коммунальное сообщество мы обнаружили, что события продолжают развиваться по закону Мэрфи, то бишь по закону бутерброда, падающего на пол маслом. Плюм - приятного аппетита!..
Во-первых, боевые старушки и проценщица Фаина Фуиновна объединились, как ООН перед угрозой планетарного голода, и пытались выказать свои претензии. Мне. Во-вторых, господин Могилевский самым бесстыдным образом дрых на тахте, выгнав кота на подоконник. И в-третьих, оскорбленная Саша тотчас же удалилась в свою светелку, посчитав свою миссию выполненной сполна.
Я кое-как отбился от старушек, заявив, что они меня не так поняли. Потом выгнал Мойшу с Голланских высот, то бишь тахты, и вернул туда силой орущего и царапающего косматого и обожаемого Ванечку.
- Отпусти кота, ирод, - потребовал любитель животных. - Ему было хорошо там, на окошке... На скознячке...
- А лучше всего было тебе, - вредничал я. - И это вместо того, чтобы держать ушки на макушке...
- Ёхан Палыч, шел бы ты тундрой, однако, - не выдержал моего инициативного напора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61