Но у Люсилера сон был не столь крепок, как у Кродина. Будучи мальчишкой, еще при дэгоге, предводителе всех трийцев и даже военачальников, Люсилер спал под деревьями, которые ни один человек не называл своими собственными. Время и революция это изменили. Теперь, хотя по крови он по-прежнему оставался трийцем, во многих местах собственной родины было небезопасно находиться. И сейчас, посреди ночной тьмы, под печальным, непрекращающимся дождем, мысли об этом терзали его. Несмотря на усталость, Люсилер пребывал в каком-то странном состоянии между бодрствованием и сном, слушая убаюкивающие переклички ночных существ. Он слышал их голоса под пологом листьев у себя над головой, видел их глаза, мерцавшие словно звезды. И в то же время его это не тревожило. Погруженный в беспокойные мысли, он едва обращал на них внимание. Наконец его одолел сон, полный видений и воспоминаний…
А потом он проснулся. Казалось, его не разбудило нечто определенное, и в то же время он не мог понять, почему у него открылись глаза. Не шевелясь, он прислушивался к голосам леса и ожидал повторения того, что его потревожило. Однако ничего не услышал. Он посмотрел на Кродина. Тот крепко спал, подставив открытый рот падавшему дождю. Привычное зрелище успокоило Люсилера. Он вздохнул и повернулся на бок.
Но стоило ему только закрыть глаза, как он снова услышал этот звук. Теперь он уже бодрствовал и ясно распознал его на фоне лесных голосов и шума дождя. Это было потрескивание, словно ноги крупного животного наступали на ветки. Знакомый звук. Люсилер слышал его весь день, когда они сами шли по лесу.
Он наклонился к другу и прошептал ему в самое ухо:
— Кродин, проснись!
При этом он сильно ткнул спящего в бок. Однако тот лишь откатился в сторону.
— Дьявольщина, Кродин, просыпайся! — прошипел Люсилер.
Кродин продолжал спать. Люсилер в ярости ухватил его щеку двумя пальцами, мотая при этом его голову из стороны в сторону. Кродин резко открыл глаза.
— Какого…
Люсилер тотчас прикрыл ему рот ладонью.
— Тихо! — Он быстро убрал ладонь, препятствующую дыханию. Кродин испуганно озирался.
— Что случилось? — спросил он, глядя, как Люсилер осторожно извлекает жиктар из грязи.
Триец ничего не ответил, лишь упреждающе приподнял руку. Он всматривался в сумеречный лес.
— Боже, Люсилер, — повторил Кродин, — что происходит?
— Молчи! — обронил командир и тут же сам проклял себя за слишком громкий возглас.
Если он не ошибся, то их пока еще не заметили. Медленно и бесшумно Люсилер поднялся на колени, пристально высматривая в темноте признаки движения. Он снова прислушался затаив дыхание — только дождь стучал по листьям. И, наконец, он снова уловил треск. Намного ближе.
— В чем дело? — Кродин неловко поднялся. Люсилер схватил его за капюшон плаща и заставил снова опуститься в грязь.
— Не вставай! — приказал он.
Кродин шлепнулся и растерянно посмотрел на спутника. Но все-таки замолчал — к огромному облегчению Люсилера.
Минуты две друзья не двигались, стоя на коленях в грязи, и смотрели в глубь леса. Наконец в темном лабиринте стволов появилось красное пятно. Люсилер сощурил глаза. Его худшие опасения оправдались: воины. Даже в темноте алые одеяния выдавали их.
— О Боже! — простонал Кродин. — Как ты думаешь, они нас видели?
Люсилер покачал головой:
— Пока нет. Думаю, они не рассчитывали, что мы здесь окажемся.
— Сколько их здесь? Ты можешь определить?
— Не вижу, — признался Люсилер. — Возьми меч. Нам надо предупредить остальных.
— Что? Мы же не можем двинуться с места! Если они нас обнаружат, они с нас шкуру спустят!
Люсилер гневно обернулся к нему:
— Враги направляются к нашему лагерю. Их всех могут убить!
Кродин запротестовал, но поднялся на ноги.
— А как мы вернемся в лагерь? Сейчас же ничего не видно!
— Просто иди за мной, — бросил Люсилер через плечо. Он уже шагал сквозь дождь. Вскоре он услышал за спиной, как Кродин хлюпает сапогами по грязи.
Луна скрылась за толстым слоем облаков и почти не освещала лес, но Люсилер уверенно бежал вперед, выставив перед собой жиктар: оружие вело его. Он ощущал, как двойной клинок рассекает листву, ломает ветки, норовившие выколоть ему глаза. Ветки уже проделали в его рукавах огромные прорехи и теперь рвали плоть. Он не обращал внимания на боль и не сбавлял скорости. Теплая кровь струилась по рукам. Люсилер напоминал себе, что он — триец. Как те воины, с которыми он сейчас соревновался в резвости, он не нуждался в солнечном свете, чтобы быстро передвигаться по лесу.
— Сбавь скорость! — внезапно взмолился Кродин у него за спиной.
Люсилер замедлил бег ровно настолько, чтобы увидеть своего товарища. Едва различимое в темноте лицо Кродина покраснело от усилий.
— Нет, — отрезал Люсилер, — не отставай!
— Не могу! — пропыхтел Кродин, его голос превратился в придушенный хрип. — Я же не триец!
Чертыхнувшись, Люсилер остановился и взглянул на Кродина. Тот скорчился, упираясь руками в колени. Казалось, его вот-вот вырвет.
— Послушай, Кродин! — требовательно произнес Люсилер. — Эти воины идут в наш лагерь. Мы должны предупредить всех, чтобы они были готовы к нападению. Если ты не можешь за мной поспевать…
— Тогда иди, — прервал его Кродин задыхаясь. — Я постараюсь не отставать.
Не говоря ни слова, Люсилер отвернулся от товарища и снова понесся через лес. Ему хотелось что-нибудь сказать, бросить через плечо какие-то извинения — но на это не было времени. Воины Фориса уже обогнали его, так что он сможет оказаться в лагере раньше них, только если будет бежать изо всех сил.
Он двигался словно во сне. Крики ночных существ, цепкие ветки, дождь и грязь — ничего этого он уже не замечал. Ему было безразлично, много ли шума он производит, слышат ли его дролы. Он двигался с кошачьей уверенностью, словно леопард или огромный лев из Чандаккара. Он перепрыгивал через упавшие деревья и подныривал под лианами, протянувшимися поперек тропинки, чтобы удушить его. Он мчался все быстрее и быстрее, размахивая перед собой жиктаром, пока весь мир не превратился в темный сумасшедший водоворот.
Люсилер бежал не останавливаясь, не замечая времени. А потом вдруг вырвался из березового леса на вырубку, усеянную сожженными телами. Измученный, он упал на колени, и сладкое безумие бега оставило его так же стремительно, как пришло. Неподалеку он видел яркие точки лагерных костров и огни в зажигательных механизмах огнеметов. Дрожа от усталости, он с трудом поднялся на ноги, не обращая внимания на протесты и боль переутомленных мускулов, и побежал к лагерю. Он уже ясно видел траншеи. Скорчившиеся в них солдаты не замечали его приближения. Часовые его не увидели.
— Проснитесь! — отчаянно закричал он. — Баррет! Джильям! Проснитесь!
От его крика часовые на помосте зашевелились. Увидев его, они подняли луки. Люсилер вскинул вверх руки и, отчаянно ими размахивая, продолжал бежать к траншеям. Часовые все равно натянули луки — а Люсилер все равно продолжал бежать к ним. Он понимал, что стрела вот-вот вонзится ему в грудь, но продолжал бежать на полной скорости, выкрикивая свое имя и жестикулируя.
— Не стреляйте! Это я, Люсилер!
От первой траншеи его отделяло всего несколько десятков шагов. Он видел, как на помосте переговариваются часовые: они были явно смущены и не могли уразуметь, что за белокожий триец бежит к ним. Но вот кто-то из часовых опустил лук.
— Люсилер, — крикнул он, — это ты?
Командир сразу узнал грубый голос Джильяма.
— Да, Джильям! — ответил он. — Буди людей! За мной идут воины!
Остальные часовые тут же опустили луки и стали всматриваться в темноту. Люсилер упал на настил и проехал по скользкому от дождя дереву. Джильям поймал его, не дав скатиться в траншею. Задыхаясь, Люсилер бессильно обвис на его руках.
— Воины, — выговорил он с трудом, — шли за мной. Надо разбудить всех, приготовиться…
Джильям кивнул и обернулся к солдатам, отрывисто приказывая разбудить спящих и приготовиться к нападению. Вскоре воздух звенел от вырывающейся из ножен стали и гудел от разогревающихся огнеметов. Настил затрясся под тяжелыми телами в доспехах: солдаты занимали свои позиции. Когда Джильям наконец был удовлетворен состоянием траншей, он спросил:
— Люсилер, где Кродин?
— Не знаю, кажется, где-то позади. Он не мог за мной угнаться, я спешил, чтобы предупредить вас, и вынужден был его оставить.
— Это не страшно, — спокойно сказал Джильям, положив руку Люсилеру на плечо. — Кродин знает лес. Он найдет дорогу обратно. Сколько там дролов?
— Около дюжины, но они были в красных одеждах воинов, Джильям. Подойдут еще.
— Наверное, ты прав, разведчики не надели бы красное. — Джильям осмотрел Люсилера, задержав взгляд на его окровавленных руках. — А с тобой-то что? Ты ранен?
Люсилер только собрался ответить, что с ним ничего серьезного не случилось, как его прервал крик с настила.
— Вот они!
Люсилер и Джильям одновременно повернули головы в сторону вырубки. В тусклом свете луны едва можно было различить бегущую к ним фигуру. Джильям снова поднял лук, но Люсилер поспешно заставил его опустить оружие.
— Нет! Не стреляйте! Это Кродин!
Тот бежал, словно за ним по пятам мчалась стая волков. Он спотыкался и постоянно оглядывался назад. Даже в темноте Люсилер заметил выражение ужаса, застывшее на его лице. Что еще хуже, поднявшийся ветер мешал ему расслышать то, что кричит Кродин.
Но вдруг он остановился. Остановился так резко, что Люсилер не сразу понял, что произошло, и только спустя несколько мгновений увидел за деревьями красный промельк. Кродин упал на колени, секунду постоял так, а потом рухнул лицом в грязь. Из его спины торчало несколько оперенных стрел. Позади него белая березовая роща заалела от одеяний дролов.
Все темные уголки леса буквально извергали воинов в красных одеяниях. Они возникали словно из тумана, бесшумно и деловито, держа наготове жиктары и луки. С ними были стаи боевых волков. Звери рычали и рвались с цепей, их красные глаза горели. Люсилер ошалело смотрел, как из леса катится людская волна. Теперь он мог ясно их видеть: некоторые несли факелы и горящие ветки. Спустя считанные секунды все белые стволы скрылись за занавесом алых одежд. И в то же время они не бежали к траншеям, не выпустили ни единой стрелы. Он просто стояли — и число их непрерывно росло.
— Мы погибли, — прошептал Джильям.
Он опустил лук, потрясенный невероятной картиной. Из траншей уже доносился отчаянный стон.
Люсилер лихорадочно думал, пытаясь найти какую-то стратегию, которая могла бы их спасти. Однако был не способен что-либо сделать. Его люди ослабели от голода и безнадежно уступали противнику в численности. Даже огнеметы им теперь не помогут. Из-за дождя их дальнобойность уменьшится вдвое, а горючего на длительный бой не хватит. Он обернулся и заглянул в траншеи. Все его воины окаменели от ужаса: их испуганные лица бледностью могли соперничать с его собственным. Так же как он, они сознавали, что победа недостижима.
«Ричиус, — печально подумал Люсилер, — прости меня, друг. Я погубил нас».
— Чего они ждут? — встревожено спросил Джильям. — Почему не атакуют?
Люсилер прекрасно это понимал.
— Они знают, что мы у них в руках. Они хотят, чтобы мы сдались.
Джильям презрительно фыркнул.
— Черта с два! Я скорее перережу себе глотку, чем сдамся!
Люсилер сосредоточил все свое внимание на беспорядочно толкущихся у леса воинах. От них отделился один и медленно направился к траншеям. Он что-то кричал по-трийски, но за шумом дождя Люсилер не мог разобрать слов.
— Смотри-ка! — сказал Джильям. На его губах зазмеилась злобная улыбка. Он снова поднял лук и натянул тетиву, нацелив стрелу прямо в грудь приближающегося к ним воина. — Спокойной ночи, гог!
— Нет, — остановил его Люсилер, — не убивай его. Он хочет что-то нам сказать.
— Что он говорит?
— Это по-трийски, — отозвался какой-то солдат с помоста. — Люсилер, что он говорит?
Командир пожал плечами. Шум бури по-прежнему заглушал слова. Только когда дролу оставалось пройти всего несколько шагов до помоста, Люсилер наконец понял его.
— Кэлак! Унел ни Кэлак?
Люсилер содрогнулся. «Шакал! Где Шакал?»
— Люсилер? — снова спросил солдат.
— Ричиус, — холодно ответил триец. — Они зовут Ричиуса.
— Боже! — воскликнул Джильям. — Слава Всемогущему, что Ричиуса здесь нет. — Повернувшись к Люсилеру, он взмолился: — Пожалуйста, Люсилер, разреши мне убить его! Разреши мне убить его прежде, чем он скажет еще слово!
— Нет. — Люсилер был непреклонен. — Мы послушаем, чего еще они от нас хотят.
— Что? Ты знаешь, чего они хотят. Если мы сдадимся…
— Тихо! — рявкнул Люсилер.
Дрол уже подошел к самой траншее. Он стоял без страха, не обращая внимания на десятки стрел, нацеленных ему в грудь. На его бледном лице сквозило презрение. Он был облачен в то же ярко-алое одеяние, что и все воины Фориса. Когда дрол остановился у настила, Люсилер шагнул вперед. И тогда у дрола изменилось выражение лица. Он недоверчиво воззрился на Люсилера.
— Триец?
Люсилер ответил на общем для них языке:
— Да.
Воин небрежно обронил:
— Предатель!
Какой— то миг Люсилер молчал, застыв от оскорбления. Этот дрол, этот фанатик, который встал на сторону Тарна против монаршей династии, позволил себе назвать его предателем!
— У тебя для нас послание, — холодно произнес он. — Передавай его.
Воин посмотрел на Люсилера с высокомерной улыбкой; в его серых глазах плясали насмешливые искры.
— Я несу слова Фориса, военачальника долины Дринг, советника Тарна. Мой господин требует, чтобы Ричиус Шакал предстал перед судом. В обмен мой господин сохранит жизнь имперским захватчикам.
Люсилер мысленно поблагодарил богов за то, что Ричиус отправился в Экл-Най.
— Ты опоздал со своим отмщением, дрол! — засмеялся он. — Ричиус мертв.
Улыбка мгновенно исчезла с лица воина.
— Тогда кто здесь командует? Кто занял место Шакала?
Теперь пришел черед улыбаться Люсилеру.
— Я! — гордо объявил он.
Воин некоторое время смотрел на него, а потом сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112