.. Может, ему стоило зайти в лагерь и выпить немного воды
, перед тем как отправиться в путь? Нет. Ему нечем было зачерпнуть воды из б
ака, и кто-нибудь обязательно заметил бы его... Сто восемьдесят три, сто вос
емьдесят четыре... Интересно, насколько тяжело он ранен. Кровотечение пре
кратилось, струйка крови засохла на голени и ступне, поэтому рана, скорее
всего, не была столь серьезной, как показалось сначала. Он подумал, что, во
зможно, стоит остановиться и взглянуть на рану, но тут же отбросил эту мыс
ль. Все это бесполезно: хитон присох к ране, а он только сорвет свежую корк
у, чем вызовет кровотечение. В любом случае он ничего не сможет с ней подел
ать... Двести пятьдесят, двести пятьдесят один... Как бы там ни было, кто-то на
верняка залил рану миррой. Все тела на костре были умащены. Едва перестав
ляя ноги, юноша ощущал этот сладкий аромат. Мирра, как утверждали все докт
ора, Ц лучший из антисептиков. Следовательно, рану уже обработали и смот
реть на нее нет никакого смысла. Триста двадцать восемь, триста двадцать
девять... И вообще, глупо волноваться из-за инфекции: вряд ли он проживет та
к долго, чтобы она успела развиться в его теле...
Триста девяносто четыре, триста девяносто пять... Ему удалось пройти мимо
лагеря и часовых незамеченным. Вероятно, теперь он в относительной безоп
асности, идо наступления темноты ему ничего не грозит. Во всяком случае, д
о тех пор пока они не подойдут к погребальному костру и не увидят, что его
там нет. Четыреста... Затем они бросятся за ним в погоню. Убить его Ц это осн
овное задание, которое они получили; сокровище стало для римлян всего ли
шь неожиданным приобретением. Ему нужно будет найти укрытие в скалах воз
ле первой стоянки. Нет, ему лучше продолжать идти вперед, насколько хвати
т сил, ведь римляне поставят своих людей у следующих стоянок во всех напр
авлениях, чтобы его перехватить. Пятьсот, пятьсот один... Конечно же, они по
ступят так в любом случае. Если он пойдет на стоянку за водой, они схватят
его; если он туда не пойдет, то умрет от жажды. О Аполлон и Асклепий! Как же б
олит язык! Если бы выпить немного воды, самую малость, чтобы увлажнить его
...
Пятьсот шестьдесят девять, пятьсот семьдесят... Это безнадежно, бесполез
но! Нет, ему не уйти. Зачем бороться, страдать от зноя и боли, если ему все ра
вно предстоит умереть? Шестьсот.
Совершенно обессиленный, юноша остановился и, тяжело дыша, обвел взглядо
м противоположную скалу, ожидая увидеть лагерь. Его там не было. Он часто з
аморгал и медленно обернулся. Расстояние и марево раскаленного воздуха
превратили лагерь в бледное размытое пятно, едва заметное у подножья кра
сной скалы.
Сердце радостно забилось, когда он внезапно осознал, что его надежда на п
обег оправдывается: он действительно может убежать. Но в тот же миг ему вп
ервые стало по-настоящему страшно. Цезарион резко отвернулся и побрел д
альше.
По мере того, как юноша спускался вниз, вади
Сухая долина в пустынях Ар
авии и Северной Африки
расширялась, и в конце концов он вышел на тропу.
Он боялся, что если пойдет вдоль скалы слева, то может не найти караванный
путь. Споткнувшись о камень и увидев еще одну струйку крови, которая нача
ла стекать по голени, Цезарион понял, что рана снова открылась. Он вышел на
тропу и остановился, чтобы вытереть кровь, понимая, что римляне могут выс
ледить его по кровавому следу. Хотя, так или иначе, они все равно догадаютс
я, в какую сторону он направился. Без воды в пустыне не выжить никому, а кро
ме баков, зарытых на стоянках, ее нигде не было.
Восточная сторона скалы отбрасывала тень, но жара все еще оставалась нев
ыносимой; из-за нее голова разболелась так, что юноша едва обращал вниман
ие на боль в языке. Он подумал, что хорошо бы передохнуть, но решил не риско
вать. Римляне начнут его преследовать сразу, как только стемнеет, а тени у
же и так стали заметно длиннее. Он упрямо продолжал идти по тропе, бесконе
чно повторяя про себя, что самая тяжелая часть пути пройдена.
Однако к тому времени, когда Цезарион добрался до караванного пути, он по
нял, что самое тяжелое впереди. Головная боль была настолько сильной, что
он почти перестал замечать боль в боку. Сейчас юноша боролся с тошнотой и
непреодолимой слабостью, сознавая, что до стоянки Кабалси
Средиземноморский гор
од
еще пять километров и их во что бы то ни стало нужно пройти. В этой то
чке караванный путь шел почти строго на юг, и теперь впереди не было ни одн
ой скалы, а значит, и тени, где можно было бы укрыться. Цезарион устало брел
по открытой местности, спотыкаясь о раскаленные камни. Солнечные лучи би
ли по голове, как кузнечный молот, а горячая земля, казалось, отражала зной
прямо ему в лицо. Он вспомнил одного из докторов, к которому обращалась ег
о мать во время первого ужасного года его болезни, когда ему было тринадц
ать лет и она еще надеялась, что его можно исцелить. Тот порекомендовал ку
рс очищения кишечника вместе с некоторыми физическими упражнениями, дл
я того чтобы «вместе с потом изгнать из него дурной дух». Цезарион стерпе
л тошнотворное слабительное, от которого его внутренности свело судоро
гой, и выпил еще один отвратительный настой, вызвавший у него рвоту. После
этого врач потребовал, чтобы Цезарион пробежал несколько кругов по двор
цовому парку днем в самое жаркое время дня. Тогда он чувствовал себя так ж
е дурно, как и сейчас. На пятом круге у него случился приступ, и стало ясно, ч
то к этому доктору обращаться за помощью больше никогда не будут...
Юноша остановился: к горлу подкатывала тошнота, в воздухе появился запах
гнили. Он быстро опустился на землю, с ужасом представляя, что может случи
ться с ним. Это было намного страшнее, чем быстрая смерть, которая преслед
овала его по пятам. Он нащупал свой спасительный мешочек с травами...
До него донесся звук флейты. Его мать, облаченная в золотые и алые одежды,
с красной короной Нижнего Египта в виде змеи, стоит возле алтаря и улыбае
тся ему. На ее руках кровь, а на алтаре лежит черная овца, ноги которой еще с
лабо подергиваются. Жрец внимательно рассматривает внутренности живот
ного. У жреца бритая голова, его белые одежды запачканы кровью. Он поднима
ет голову и пронзительно смотрит на Цезариона своими темными, похожими н
а две пещеры, глазами. Жрец открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо с
лов из его рта вырывается высокий свистящий звук систра
Инструмент вроде трещотки
, состоящий из рамки с подвижными металлическими стержнями
. Вдруг вместо овцы на алтаре появляется человек, у которого вскрыт
не живот, а голова.
Ц Видишь, это желудочки мозга, Ц доносится до него чей-то голос.
Цезарион смотрит на влажные полости в мягкой серой массе, которая лежит
перед ним, и вдруг замечает, что рука жертвы подрагивает.
Ц Он еще жив, Ц в ужасе говорит Цезарион.
Он пришел в себя от острой боли в языке и увидел, что сидит на раскаленном
камне. Было нестерпимо жарко, все тело напряглось от острой боли. Он засто
нал и склонился еще ниже.
Минуту спустя Цезарион обнаружил, что пальцы запутались в золотой цепоч
ке, которая висела у него на шее. Он притянул мешочек с лекарством повыше и
приложил его к лицу. Он долго сидел, не шевелясь, и вдыхал аромат трав. Чере
з некоторое время события нескольких прошедших часов постепенно упоря
дочились в его сознании.
«Я старался идти быстрее, Ц думал он, Ц но это привело к очередному прист
упу. Мне следовало остановиться и отдохнуть. Мама, было так жарко, что я от
боли не мог ступать по камням. К тому же я ранен...»
Он представил, как мать, пристально глядя ему в глаза, начинает расспраши
вать его.
Ц Ты все же мог идти? Так насколько тяжело ты ранен?
Ц Я не знаю, я еще не смотрел рану. Я старался идти быстрее, и у меня случил
ся приступ...
Ц Сильный? Ты упал?
Ц Нет, это был один из тех легких приступов. Я просто вспомнил что-то и не
совсем понимал, что делаю. Было очень жарко, и я плохо себя чувствовал... Пож
алуйста, ты должна понять, мне нужно было отдохнуть...
Ц Если ты не поторопишься, римляне схватят тебя и убьют. В Беренике тебя
ждет корабль, Цезарион. Остается всего лишь около пяти километров, а до во
ды рукой подать. У тебя еще есть четыре или пять часов, прежде чем они заме
тят твое исчезновение. Если это драгоценное время будет потрачено впуст
ую, его уже не вернешь. Ты должен использовать его, Цезарион. Я бы поступил
а так. Не подводи меня, мой сын. Не подводи меня сейчас.
Цезарион застонал и с трудом поднялся; ноги, казалось, одеревенели. Карав
анный путь расплывался перед глазами. О боги и богини, хотя бы один глоток
воды сейчас!
Держась за бок, шатаясь, как пьяный, юноша продолжил свой мучительный пут
ь.
Он не дошел до стоянки. День растворился в обрывках воспоминаний, неприя
тном запахе гнили и ощущении ужаса. Когда Цезарион снова пришел в себя, те
ни стали еще длиннее. Он поднялся и, спотыкаясь на каждом шагу, побрел даль
ше. Позже, снова очнувшись, он увидел, что лежит на горячей земле. Солнце са
дилось, и синие тени опустились на землю. Без особого энтузиазма он попыт
ался подняться, но тут же снова потерял сознание.
Когда он очнулся, солнце уже скрылось за горизонтом. Было холодно, и его ру
ки и ноги онемели. Внезапно до него донесся стук верблюжьих копыт и поскр
ипывание упряжек. Цезарион понял, что он находится посредине караванног
о пути, невдалеке от ближайшей стоянки, и в то же мгновение осознал, что ег
о попытка убежать провалилась. Хотя все это уже, казалось, не имело никако
го значения. Когда он лежал, боль почти не чувствовалась. К тому же вскоре
все будет кончено. Он с самого начала знал, что у него ничего не выйдет. Пор
азмыслив, Цезарион решил, что, возможно, это даже к лучшему. Родон был прав.
Он не стоит больше ничьей жизни.
Стук копыт и поскрипывание упряжи становились все громче. Затем он услыш
ал резкий мужской голос:
Ц На дороге мертвый человек!
Цезарион лежал неподвижно и ждал, что будет дальше. Немного погодя кто-то
дотронулся до его плеча и сказал:
Ц Мне кажется, что он еще жив. Цезарион закрыл глаза.
Он почувствовал, что ему дали воды. Восхитительная влага наполнила его п
ересохший рот. Он сделал глоток, и в ту же секунду от острой боли в языке у н
его перехватило дыхание. Вода полилась не в то горло, и он закашлялся, пыта
ясь не обращать внимания на боль в боку и продолжая с жадностью пить. Когд
а вода попала ему в нос, он чихнул, и флягу убрали. Однако Цезарион болезне
нным стоном выразил свой протест и потянулся за флягой руками, и ему снов
а дали пить. Он поскуливал от радости, и в этот момент ему казалось, что во в
сем мире нет ничего более ценного, чем вода. С ней ничто не могло сравнитьс
я Ц ни золото, ни здоровье, ни любовь. Вода пролилась на пыльный хитон, при
липший к его груди, холодная в ночном свежем воздухе и необычайно восхит
ительная.
Ц Пока хватит, Ц сказал тот же самый голос.
Цезарион опустил голову, ощущая, что теперь она покоится на чьем-то плече
, и затих. Ему хотелось поблагодарить кого бы то ни было за то, что ему дали н
апиться перед смертью, но на это у него не хватило сил.
Ц Так это же совсем еще ребенок! Ц воскликнул уже знакомый голос. Казало
сь, человек был удивлен.
«Мне исполнилось восемнадцать в июне», Ц с негодованием подумал Цезари
он, но боль в языке была слишком сильной, чтобы сказать это вслух.
Ц Что за люди оставили тебя в этом проклятом месте, а? Цезарион не отвеча
л. Тем не менее, какая-то часть его сознания пробудилась от нарастающего и
зумления. Голос не принадлежал римлянину. У человека был странный акцент
, и говорил он вообще-то неправильно. Боги и богини, он же говорил даже не по
-гречески. Он говорил на египетском просторечии!
Ц Давай поднимемся.
Тот, кто произнес эти слова, попытался приподнять его, и Цезарион, подчиня
ясь, попробовал встать на ноги. Однако ноги не слушались его, зубы начали с
тучать. Мужчина, продолжая поддерживать его, выругался, и вслед за этим кт
о-то еще подошел и взял Цезариона под руку. Однако этот человек нечаянно з
адел локтем его ребра, прямо над раной, и у юноши перехватило дыхание от бо
ли.
Ц Что случилось? Ц спросили его. Затем этот вопрос повторили по-греческ
и: Ц Мальчик, ты меня понимаешь? Что с тобой случилось?
Незнакомец говорил с певучим акцентом жителей Верхнего Египта.
Ц М-мм... Очень больно, Ц еле выдавил из себя Цезарион.
Ц Что у тебя болит? Ц настойчиво спросил мужчина.
Ц Б-бок, Ц невнятно пробормотал Цезарион. Ц М-мой бок. Человек хотел ощу
пать его бок, но убрал руку, потому что Цезарион громко застонал от боли.
Ц Спокойно, Ц мягко произнес незнакомец, снова переходя на просторечи
е. Ц Тихо, все хорошо. Менхес, он ранен в правый бок. Приведи осла: пусть пое
дет на нем верхом.
Следующим воспоминанием было то, что он сидел на осле и чья-то рука держан
а его за талию, не давая упасть. Своей левой рукой юноша ухватился за шею н
езнакомца, а голову склонил ему на плечо. Этот человек пах застаревшим по
том, грязным бельем и рыбьим жиром, но его кожа была теплой. Ночь выдалась
холодной, поэтому Цезарион не пытался отстраниться, чтобы не чувствоват
ь неприятный запах. Человек начал напевать вполголоса какую-то нежную р
итмичную мелодию, которая была незнакома Цезариону. Луна поднималась, и
пустыня стала местами совершенно черной, местами бледно-серой. Наступил
о удивительное спокойствие.
Спустя некоторое время осел остановился. Человек, от которого исходил не
приятный запах, осторожно опустил Цезариона на землю. Пыльная земля была
мягкой, но холодной, поэтому юноша, дрожа всем телом, лег на левый бок и под
жал под себя ноги, чтобы согреться. Спустя какое-то время на него набросил
и покрывало, и он вскоре уснул.
Когда он очнулся от сна, было снова жарко и светло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57