Он подозревал, что лодку загружали
именно здесь, а не на общественных причалах в самом Коптосе, опасаясь вме
шательства Аристодема, и это приводило его в ярость, поскольку лично ему
этот человек не внушал никакого страха.
Лодка представляла собой видавшую виды грязную баржу с парусом, но еще д
овольно крепкую, с вместительным трюмом и крытыми соломой каютами, распо
ложенными прямо на палубе. Всего на лодке была дюжина пар весел, но Ани реш
ил использовать лишь восемь. На веслах будут сидеть четверо рабов Ани, дв
ое наемных работников и моряки Клеона. Когда Цезарион прибыл на место, же
на Ани была уже на борту и занималась обустройством жилья.
Юноша остановился посреди заболоченного поля, по щиколотку в грязи, и в р
астерянности смотрел на лодку. Было очевидно, что отдельной каюты лично
для него на барже не предусмотрено. Цезариону вспомнилось его собственн
ое парусное судно «Птолемаида», на котором он приплыл в Коптос всего два
месяца назад, когда Нил был в разливе. На царском корабле было сорок пар ве
сел, пурпурные паруса и нос из чистого золота. На нем хватало места для шес
тидесяти человек, а его собственные покои располагались в просторной ка
юте на корме судна, рядом с которой находилась его личная трапезная с зол
отыми светильниками...
После высадки в Коптосе он отослал «Птолемаиду» вверх по реке. Для отвод
а глаз капитану было приказано сначала доплыть до Фив, а уж затем вернуть
ся в Александрию. Таким образом, его собственный корабль уже давным-давн
о ушел, река вернулась в свои берега, и ему теперь приходится возвращатьс
я домой на этой вот... посудине.
Ц Здравствуй, Арион! Ц немного стеснительно, но радушно поприветствов
ала его Тиатрес и улыбнулась. Повернувшись к падчерице, она сказала на ег
ипетском просторечии: Ц Мелантэ, покажи Ариону, где он будет спать.
Цезарион уже успел заметить, что познания молодой женщины в греческом бы
ли довольно скудными.
Ц Я говорю на египетском, Ц резко сказал он и с недовольной миной побрел
по грязи, держа в одной руке сандалии, а другой брезгливо подобрав подол х
ламиды.
Ц Неужели? Ц воскликнула Тиатрес, пораженная его признанием.
Раньше он не упоминал об этом и невольно подумал, что, возможно, не стоило
этого раскрывать. Его признание сняло еще один барьер между ним и этими л
юдьми. Однако уже слишком поздно отказываться от своих слов. Тиатрес тут
же радостно затараторила на египетском просторечии, объясняя ему, что он
может спать и каюте на корме судна, вместе с Ани и людьми Клеона. Помедлив,
женщина добавила, что она с детьми и няней разместится в носовой части ба
ржи, ну а все остальные будут спать прямо на палубе, что, в общем-то, совсем
неплохо при такой благоприятной погоде.
Как же все это убого и жалко! Однако делать нечего. Цезарион кивнул, не реш
аясь что-либо сказать в ответ, поднялся по сходням и помыл ноги в Ниле, пер
ед тем как ступить на палубу.
Тюки со специями подвезли к реке на ослах Ц Менхес с Имутесом уже загнал
и верблюдов обратно в стойла Ц и, держа ценный груз на голове и на плечах,
пронесли его через заболоченное поле, чтобы осторожно разместить на бар
же. Работа была закончена, когда уже сгустились сумерки. Ани и все, кто отп
равлялся в плавание, шумно и многословно попрощались с рабами и наемными
работниками, которые оставались дома, после чего те, взяв в руки поводья,
повели за собой ослов через грязное поле назад, к усадьбе. Лодка легко пок
ачивалась на волнах, пришвартованная за нос и корму к столбам, вбитым в бе
рег. Звезды становились все ярче на потемневшем вечернем небе. Тиатрес р
азожгла огонь в небольшом, мнительно огороженном каменном очаге в носов
ой части палубы, и вскоре в воздухе запахло лепешками и чечевичной похле
бкой.
Ани подошел к Цезариону, который с угрюмым видом сидел на корме. Сделав гл
убокий вдох, Ани потянулся и с довольным видом воскликнул:
Ц Вот как нужно путешествовать! Цезарион искоса посмотрел на него.
Ц Я всегда надеялся, что когда-нибудь эта лодка послужит мне по-настоящ
ему, Ц продолжал Ани, любовно похлопав рукой по деревянному борту. Ц До с
егодняшнего дня я перевозил на ней только лен.
Цезарион презрительно скривил губы.
Ц А название у нее есть? Ани покачал головой.
Ц Я называю ее «моя лодка»». А для всех других она Ц «лодка Ани». Я приобр
ел ее два года назад, когда ее последний владелец утонул. Из-за несчастног
о случая она считалась несчастливой и, понятное дело, продавалась задеше
во. Я пригласил жреца, чтобы тот освятил ее и вернул удачу. Пришлось лишить
лодку прежнего названия, но новое давать не хотелось. Думал, что назову ее
по-новому только тогда, когда она действительно послужит мне.
Ц Ты уже два года назад задумал стать купцом? Ц с любопытством спросил Ц
езарион.
Ц Честно говоря, я думал об этом почти всю жизнь! Ц искренне ответил Ани.
Ц Вот только деньги и благоприятные условия появились совсем недавно.
Ц Египтянин облокотился о борт и продолжил: Ц Будучи еще мальчишкой, я п
остоянно видел, как с рыночной площади отходят караваны, и мечтал о том, чт
о когда-нибудь убегу из дому с одним из них Ц поеду и увижу весь мир! Ц Он
рассмеялся. Ц Но последние несколько лет меня больше заботило, как бы эт
от мужеложник Аристодем не одурачил меня на тканях.
Ц А такое бывало?
Ц Милостивая мать Изида, конечно! С самого начала, как только я начал про
давать ему свои ткани, и каждый раз, когда: я повышал качество своего товар
а, он все больше надувал меня. Ц Бросив снисходительный взгляд на Цезари
она, Ани серьезно сказал: Ц Понимаешь ли, я все время пытаюсь улучшить сво
й товар и всегда стараюсь производить то, что пользуется спросом на юге. К
леон зарабатывал большей частью на мое товаре, а хитрец Аристодем нажива
лся на том грузе, который привозил Клеон. В результате мне доставались ли
шь крохи. Я всегда был уверен в том, что Аристодем врал, когда говорил о сво
ей прибыли, и Клеон подтвердил это. Выходит, что благодаря чужому труду эт
от вор-развратник стал самым богатым человеком во всей округе. А я гнул сп
ину на него!
Ц Признаться, я считал, что больше всего денег можно заработать на товар
е из Александрии, Ц с удивлением в голосе сказал Цезарион.
Ц Угу. Это точно. У Клеона есть человек в Опоне, которому нужно олово для о
тлива бронзы. На этом основана вся его торговля: благовония Ц в обмен на о
лово. А весь навар Ц за счет которого, в общем-то, и выросли его доходы за п
оследние несколько лет, Ц был с продажи моих льняных тканей. Я ведь начин
ал с того, что продавал некрашеное полотно, причем в небольших объемах, ка
к делал еще мой отец. Потом я как-то подсчитал, сколько мне приходится пла
тить за лицензию государству. Ведь, как ты знаешь, выращивание льна Ц это
монополия царского дома. В итоге я пришел к выводу, что, занимаясь одним ли
шь производством тканей, не очень-то разбогатеешь, Ц я не говорю, разумее
тся, о самой царице. Поэтому я решил заняться пошивом одежды Ц на это ведь
лицензии не требуется. Заработав на пошиве денег, я убедил некоторых сос
едей продавать мне свой лен и отбить таким образом те деньги, которые они
платили за лицензию. Затем я начал продавать свою продукцию Аристодему и
думал, что дела у меня идут неплохо. Купил несколько новых станков, повыси
л качество тканей, что позволило мне просить большую цену, давал соседск
им женщинам денег взаймы, чтобы они тоже купили себе новые станки. Потом у
же начал окрашивать скани, используя хорошие красители и надежные закре
пители. Я предпочитаю яркие цвета, как это любят на юге. И сейчас у меня вес
ь товар очень высокого качества. Клеон говорит, что в Адунисс, Мунде и Опон
е все просто с ума сходят по моей одежде, которую можно продать вдвое доро
же, чем некрашеное полотно. А от Аристодема я получал лишь маленькую част
ь всей прибыли, он-то ведь солидный купец-грек, а я всего лишь мелкий крест
ьянин, поэтому вся прибыль его, хотя только благодаря мне он и заработал с
вой капитал. Но теперь я сам купец и намерен взять то, что мне причитается.

Цезариону стало немного не по себе. Если все, что рассказал египтянин, пра
вда, понятно, почему Аристодем так разозлился и почему Ани беспокоится п
о этому поводу. Новая сделка не принесет тех доходов, которые упустил куп
ец. Аристодем наверняка беснуется, жалея о том, что позволил Ани поехать в
Беренику.
Ц А ты все-таки прав, Ц с присущим ему оптимизмом продолжил Ани. Ц У лодк
и должно быть имя, ведь теперь она превратилась в настоящее торговое суд
но. Подскажи какое-нибудь хорошее название для торгового корабля на гре
ческом, чтобы оно было для нас добрым знаком.
Цезарион окинул взглядом побитую, грязную посудину.
Ц Как насчет «Сотерии»? Ц предложил он.
В самом этом названии сквозил сарказм: «Спасение» Ц величественное бож
ественное имя Ц давали торговым кораблям и военным судам. Тем не менее А
ни, казалось, был доволен.
Ц Здорово! Ведь называют же бога Сераписа и великую мать Изиду спасител
ями. И ваших греческих Диоскуров тоже зовут спасителями. Верно? К тому же о
ни покровители мореплавателей и купцов. Это же в их честь у вас в Александ
рии празднуется Сотерия?
Ц Нет, в честь первого Птолемея и его жены, Ц поправил его Цезарион, вдру
г ощутив тяжесть на душе. Предложив это название, он хотел высмеять притя
зания Ани, а на деле все обернулось насмешкой над ним самим. Ц В Александр
ии их называют богами-спасителями.
Птолемей Сотер, сын Лага, основал прославленную династию, от которой ост
ался лишь жалкий представитель, который плыл сейчас на этом дырявом коры
те.
Ц Тем лучше! Ц воскликнул Ани. Ц Жену первого царя звали Береникой, пра
вда? В ее честь назван порт! Это говорит, куда мы направляемся! А еще лучше, ч
то это слово как бы подразумевает безопасность. «Сотерия»! Хм. Здорово пр
идумано!
Египтянин хлопнул рукой по борту и зашагал к носовой части лодки, туда, гд
е горел вечерний костер, отбрасывая оранжевые, блики на тихую речную гла
дь.
Ц Арион предложил название для лодки, Ц радостно сообщил Ани всей семь
е. Ц Вы не против, чтобы назвать ее «Сотерия»?
«Сотерия» отправилась в плавание на рассвете. Ани вытянул один кол, к кот
орому лодка была привязана в носовой части, а Эзана Ц другой, со стороны к
ормы, после чего Аполлоний вывел судно на середину реки, где начиналось с
ильное течение. Серапион с радостными криками носился по палубе, а затем
подбежал к промокшему насквозь отцу, который перелез через борт лодки, и
крепко обнял его.
Весь день они плыли вниз по течению; гребцам едва ли приходилось налегат
ь на весла Ц только для того, чтобы кормчий мог управлять судном. Все оказ
алось еще более убогим и жалким, чем думал Цезарион. К тому же было очень т
есно. Пройтись по палубе, нe рискуя наткнуться на гребцов, сидящих на весла
х, или не наступить на тех, кто в этот момент отдыхал, было невозможно. Толь
ко присядешь Ц и люди тут же начинают сновать вокруг тебя, особенно дети,
которые целый день носились взад-вперед по палубе. Ни о каком уединении н
е могло быть и речи. Египтяне, ничуть не смущаясь, мочились прямо за борт; п
ричем мужчины соревновались, кто дальше, и скабрезно шутили по поводу пр
ичиндалов своего соседа. Испражнялись прямо с кормы. Женщины вели себя с
кромнее. Они прятались за ширму, но последовать их примеру значило превр
атиться во всеобщее посмешище.
Большинству египтян молодой грек не понравился. Из уважения к Ани никто
не осмеливался открыто оскорблять Цезариона, и люди лишь угрюмо смотрел
и на него исподлобья. Они относились к нему так, будто он был нечист, Ц но н
е тайно, как это было в условиях дворцовой жизни, а вполне открыто и вражде
бно. Они сплевывали, случись юноше задеть их, и мыли все, к чему он прикасал
ся. Ани вел себя совсем по-другому, и Тиатрес, естественно, последовала пр
имеру мужа. Все остальные Ц и наемные работники, и рабы Ц испытывали к не
му неприязнь. Этого, конечно, нельзя было сказать о детях, которым было все
равно, по Мелантэ, смотревшей на Ариона с искренней жалостью.
Аполлоний, будучи еще одним греком среди египтян, мог бы, по идее, проявить
больше сочувствия, но именно он оказался самым задиристым из всех обидч
иков. Цезарион понимал, в чем тут дело, и мог лишь продемонстрировать свое
презрение к нему, но не более того. Как только они выехали из Береники, Апо
ллоний с присущей ему бесцеремонностью попытался заигрывать с Цезарио
ном, но юноша с отвращением отверг его домогательства. Аполлоний решил, ч
то этот молодой грек, собственно, ему и не нужен, а проклятая болезнь оконч
ательно сделала Цезариона омерзительным в его глазах. И теперь моряк ста
рался настроить подобным образом всех остальных.
Иногда Цезарион воображал, каким наказаниям подвергла бы его Клеопатра,
но эти фантазии не приносили особого утешения. Царица в плену, все ее прив
ерженцы отступились или погибли, и теперь уже ни она, ни он сам никогда не
вернут былое могущество.
Когда наступила ночь, они встали на якорь в тихом месте у берега. Москиты м
ешали спать. Постель Цезариона находилась рядом с циновкой, на которой с
пал Аполлоний, который старался отодвинуться от него. Под килем шумно жу
рчала вода. Египтяне, спавшие на палубе, громко храпели.
Утром, пока еще никто не проснулся, Цезарион сошел с лодки и побрел по бере
гу, подальше от вони и шума. Оказавшись в роще финиковых пальм, он ненадолг
о присел у колодца. В кронах деревьев щебетали птицы, где-то неподалеку сл
ышалось мычание коров. Неожиданно Цезариону в голову пришла мысль о том,
чтобы бросить все и остаться здесь, а «Сотерия» пусть плывет себе дальше
без него.
Но вспомнив, что он слишком многим обязан Ани, Цезарион тяжело вздохнул и
поплелся назад, к лодке.
До реки оставалось еще минут десять ходьбы, когда он встретил Мелантэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57