Обиженную, больную, сироту отдали брату пьянице! Да ей и месяца там не прожить!
При этой мысли Баоюю стало еще тяжелее.
- Ты из тех, кто, как говорится, «чиновнику костер позволяет развести, а простолюдину лампу запрещает зажечь»! - улыбнулась Сижэнь. - Постоянно твердишь, что ненароком вырвавшееся слово может накликать беду. А сам что сейчас говоришь?!
- Ничего особенного, - ответил Баоюй, - нынешней весной было предзнаменование…
- Какое предзнаменование?
- На райской яблоньке ни с того ни с сего засохла половина цветов, - пояснил Баоюй. - Я сразу понял, что это - к несчастью. Вот оно и случилось с Цинвэнь.
- Может, и не следовало мне этого говорить, - засмеялась Сижэнь, - но ты суеверен, как старая бабка. А еще ученый! Книги читаешь!
- Ничего ты не понимаешь, - вздохнул Баоюй. - Травы, деревья и вообще все живое в Поднебесной обладает, как и человек, чувствами и разумом и способно посыпать нам знамения. Взять к примеру можжевеловые деревья перед храмом Кун-цзы и траву-тысячелистник на его могиле, кипарисы перед кумирней Чжугэ Ляна, сосны на могиле Юэ Фэя… Все они наделены душой и от времени не старятся. Когда грядет смута, они засыхают, когда воцаряется спокойствие, вновь расцветают. Так повторяется из века в век. Разве это не предзнаменование? Разве гортензии у беседки Шэньсян, построенной в честь Ян-гуйфэй, или вечнозеленые травы на могиле Ван Чжаоцзюнь не посылают нам знамений?.. Так же и наша яблонька.
Слова Баоюя показались Сижэнь горячечным бредом, она не знала, смеяться ей или плакать. И наконец сказала:
- Просто нет сил тебя слушать! Ну кто такая Цинвэнь, чтобы сравнивать ее с великими людьми? Пусть она хороша, но не лучше меня, и если засохла яблонька, это, пожалуй, относится ко мне, а не к ней. Может быть, я скоро умру?
Баоюй зажал ей рот рукой.
- Зачем ты так говоришь? Я просто к слову сказал о знамении, а ты вон что придумала! Не вспоминай больше об этом. И так трех служанок прогнали! Хочешь за ними последовать?
Волнение Баоюя обрадовало Сижэнь, и она промолвила:
- Ладно, забудем, а то разговор наш никогда не кончится…
- Кстати, сестра, не выполнишь ли ты одну мою просьбу? Недаром говорят: «Обманывай высших, низших не обижай!» Передай Цинвэнь ее вещи, пока они здесь. И несколько связок монет… Пусть будет ей на лечение! Ведь вы с нею были как сестры, твой долг - ей помочь…
- Ты, видно, считаешь меня бессердечной! - заметила Сижэнь. - Неужто я стала бы дожидаться, пока ты мне скажешь об этом?! Вещи Цинвэнь я все собрала и спрятала у себя в комнате. Но передать их сейчас нельзя - увидят; снова получится неприятность. А как только стемнеет, я велю няне Сун потихоньку все отнести Цинвэнь. И деньги ей отдам - все, что скопила за последнее время. Говорят, я прославилась своей добродетелью, - рассмеялась Сижэнь. - Вот и хочу быть до конца добродетельной.
Баоюй принялся ее хвалить, а вечером Сижэнь и в самом деле велела няне Сун отнести Цинвэнь все ее вещи.
Баоюй незаметно пробрался к воротам сада и стал упрашивать одну из дежуривших там старух отвести его к Цинвэнь. Старуха поначалу отказывалась:
- Узнает ваша матушка, выгонят меня! Чем тогда я буду жить?
Баоюй умолял, уговаривал, обещал вознаграждение, и женщина наконец согласилась.
А теперь расскажем о Цинвэнь. Когда девочке было десять лет, ее купил Лай Да, и мамка Лай часто брала Цинвэнь с собой во дворец Жунго. Цинвэнь понравилась матушке Цзя, и мамка Лай подарила ей девочку. Через несколько лет Лай Да подыскал жену старшему брату Цинвэнь, У Гую, или попросту Гуйэру. Красивая и ловкая молодая женщина вертела своим незадачливым мужем как хотела, заигрывала с другими мужчинами, особенно с Лай Да, которого влекло к ней, как муху к нечистотам. И в конце концов соблазнила его.
В то время Цинвэнь уже прислуживала в комнатах Баоюя, и Гуйэр попросил ее поговорить с Фэнцзе, чтобы та повлияла на Лай Да. Гуйэр с женой жили в домике у задних ворот сада и выполняли различные поручения хозяев.
И вот теперь Цинвэнь вынуждена была поселиться вместе с ними. Жене брата, настоящей распутнице, было не до девушки. Сразу после завтрака она начинала ходить по гостям, оставляя больную Цинвэнь в прихожей.
Когда Баоюй, откинув дверную занавеску, вошел, Цинвэнь спала на камышовой циновке под старым одеялом. Не зная, как быть, Баоюй подошел к девушке, осторожно тронул ее за руку и дважды тихонько окликнул.
От оскорблений, которые обрушила на нее невестка, Цинвэнь совсем занемогла. Весь день она кашляла и лишь недавно задремала. Услышав, что кто-то ее зовет, она с трудом открыла глаза и увидела Баоюя. Мгновенная радость сменилась тревогой. Она схватила Баоюя за руку и, отдышавшись, промолвила:
- А я уж не чаяла тебя увидеть!.. - И снова закашлялась. Баоюя душили слезы.
- Амитаба! Как хорошо, что ты пришел! Налей, пожалуйста, немного чаю! Меня мучит жажда, а тут никого не дозовешься!
- Где чайник? - спросил Баоюй, поспешно вытирая слезы.
- Висит над очагом, - ответила Цинвэнь.
Действительно, над очагом висело что-то черное, как сажа. Баоюю и в голову не могло прийти, что это чайник. Взялся за чашку, ощутил неприятный запах. Сполоснул чашку, вытер своим платком, но запах остался. Красноватая жидкость, которую он налил из чайника, мало походила на чай.
Цинвэнь, приподнявшись на локте, сказала:
- Неси же скорее! Не сомневайся, это чай. Конечно, его нельзя сравнить с тем, который мы пили у вас!
Баоюй отпил немного из чашки, и во рту появился не то солоноватый, не то горьковатый привкус. Он подал чашку Цинвэнь, и та принялась с жадностью пить, словно это был нектар. Глядя на девушку, Баоюй беззвучно плакал.
- Может быть, ты хочешь меня о чем-нибудь попросить? - с трудом вымолвил Баоюй. - Говори, пока нет никого.
- О чем я могу просить! - всхлипнула Цинвэнь. - Проживу минуту - хорошо, проживу день - еще лучше. Я знаю, мне недолго осталось. Одно не дает мне покоя! Я красивее многих девушек, но совращать тебя у меня и в мыслях никогда не было! И у кого только язык повернулся назвать меня распутной! Такого позора я не могу пережить. Мне не в чем раскаиваться, но знай я, что такое случится…
У Цинвэнь перехватило дыхание, она умолкла, руки стали холодными…
Волнение, жалость, страх смешались в душе Баоюя. Склонившись, он одной рукой крепко сжал руку девушки, другой - осторожно похлопывал ее по спине. Словно десять тысяч стрел вонзились ему в сердце. Он не в силах был произнести ни слова.
Спустя немного Цинвэнь пришла в себя и заплакала. Не выпуская ее руки из своей, Баоюй чувствовал, как сильно исхудала девушка за время болезни, - рука стала тонкой, словно хворостинка, на ней висели серебряные браслеты.
- Ты сняла бы пока браслеты, - со слезами на глазах произнес Баоюй. - Выздоровеешь - снова наденешь.
Цинвэнь вытерла слезы, высвободила руку, поднесла к губам, собралась с силами и стала откусывать себе ногти. Положила их на ладонь Баоюя, развязала пояс, сняла свою красную кофточку и тоже ему отдала, после чего в изнеможении упала на подушку и стала задыхаться.
Баоюй сразу понял, в чем дело. Он быстро скинул халат, снял рубашку, отдал Цинвэнь, а сам надел ее кофту. Но не успел застегнуть и сверху накинуть халат, как Цинвэнь попросила:
- Помоги мне сесть!
У Баоюя не хватило сил ее поднять. Он лишь чуть-чуть ее приподнял, девушка сделала усилие и прижала к груди его рубашку. Баоюй помог ей надеть рубашку, осторожно опустил девушку на подушку и спрятал ее ногти в свою сумочку. Едва сдерживая слезы, Цинвэнь сказала:
- Тебе лучше уйти! Здесь так грязно! Главное, чтобы ты был здоров. Я счастлива, что ты пришел, - теперь я по крайней мере спокойно умру, зная, что не напрасно меня назвали распутной!
Не успела она это сказать, как дверная занавеска раздвинулась и в комнату, хихикая, вошла невестка Цинвэнь.
- Замечательно! Я все слышала… Вы ведь из наших хозяев? - обратилась она к Баоюю. - Зачем пожаловали в дом служанки? Может, услышали о моей красоте и захотели со мной позабавиться?
- Милая сестра, говорите потише, - виновато улыбаясь, стал просить Баоюй. - Она долго была у меня в услужении, и я тайком пришел ее навестить.
- Не зря говорят, что ты добрый и ласковый! - вскричала тут женщина. - Тебе ведомо чувство долга!
Она схватила Баоюя за руку и потащила во внутренние покои, говоря:
- Сделаешь, что я потребую, буду молчать!
Женщина села на край кана, привлекла Баоюя к себе, крепко обхватила ногами.
Баоюй покраснел, задрожал, сердце его учащенно забилось. Он никогда еще не попадал в подобные переделки и не знал, как ему быть. Он весь кипел от гнева, но боялся слово сказать, опасаясь скандала. Он лишь просил:
- Добрая сестра, не надо!..
Женщина плюнула с досады и засмеялась.
- Я слышала, ты только и знаешь, что забавляться с девчонками! Так что нечего меня морочить!
- Отпустите меня, сестра, - продолжал молить Баоюй. - За дверьми стоит моя нянька - она может услышать.
- Старуху твою я отослала к воротам сада, она там будет ждать тебя. Я так мечтала о встрече с тобой, и вот мечта моя наконец сбылась! Попробуй не выполнить мое желание, шум подниму! Посмотрим, что ты будешь делать, если твоя матушка узнает, что ты был здесь! Я подслушала ваш разговор. Думала, вы любезничаете. А вы, оказывается, и прикоснуться друг к другу не посмели! Но я не так глупа, как эта девчонка!
Она снова привлекла к себе Баоюя, тщетно пытавшегося вырваться из ее объятий.
- Сестра Цинвэнь дома? - спросил вдруг кто-то под окном.
Женщина испугалась и отпустила Баоюя, который от волнения ничего не соображал.
Цинвэнь, все слышавшая, от негодования и стыда лишилась сознания.
Невестка Цинвэнь тем временем вышла и увидела, что пришла Лю Уэр с матерью.
- Где Цинвэнь? - спросила тетушка Лю, - мы принесли ее вещи и еще это, - она вынула несколько связок медных монет. - Сестра Сижэнь велела передать.
- Цинвэнь здесь, а где же ей еще быть? - улыбнулась женщина. - Неужто ты думаешь, что у нас несколько комнат?
Войдя в дом, кухарка Лю и Уэр вдруг заметили, что при их появлении кто-то метнулся к двери. Тетушка, зная нрав невестки Цинвэнь, решила, что это любовник, но Уэр сразу узнала Баоюя, глаза у нее были острые.
Взглянув на неподвижно лежавшую Цинвэнь, тетушка подумала, что та спит, и направилась к выходу, но Уэр сказала:
- Мама, ты разве забыла, что сестра Сижэнь ищет второго господина Баоюя!
- Запамятовала! - сокрушенно воскликнула женщина. - Ведь няня Сун мне сказала: «Только что второй господин Баоюй вышел из сада через боковые ворота. Там его дожидается женщина, не может запереть ворота, пока он не вернется!»
Кухарка Лю спросила невестку Цинвэнь, не видела ли она юношу. Но та, и без того напуганная, не решилась сказать правду, только заметила:
- Да разве второй господин осмелится сюда прийти?!
Лю уже собралась уходить, когда Баоюй решительно отодвинул дверную занавеску. Он опасался, как бы не заперли ворота, и к тому же не имел ни малейшего желания оставаться наедине с невесткой Цинвэнь.
- Тетушка Лю! - позвал Баоюй. - Подождите, вместе пойдем!
- Второй господин! - вскричала кухарка, подскочив от испуга. - Как вы здесь очутились?
Баоюй ничего не ответил и выбежал за дверь.
- Мама, скажи господину Баоюю, чтобы поостерегся! - крикнула Уэр. - Его могут увидеть! Сестра Сижэнь не велела запирать ворота до нашего возвращения.
Мать с дочерью поспешили за Баоюем. А невестка Цинвэнь еще долго стояла у ворот, с грустью глядя вслед красавцу юноше.
Баоюй успокоился, лишь когда вошел в ворота сада, и с нетерпением ждал тетушку Лю с дочерью - он боялся, что запрут ворота. И действительно, едва женщины вошли, как послышались голоса: проверяли, все ли слуги на местах. Опоздай старуха Лю хоть на минуту, ворота оказались бы запертыми. Баоюй незаметно прошел к себе и сказал Сижэнь, что ходил к тетушке Сюэ. Та поверила.
Баоюю постелили, и Сижэнь спросила:
- Как будешь спать?
- Мне все равно, - ответил Баоюй.
Надо сказать, что последние два года Сижэнь, стремясь снискать еще большее расположение госпожи Ван, держалась с достоинством и старалась не оставаться с Баоюем наедине. Особых дел у нее не было, но она тщательно следила за рукоделием, за расходами на Баоюя, на одежду и обувь служанкам, в общем, целыми днями была занята. Недавно у Сижэнь началось кровохарканье, и вместо нее в комнате Баоюя спала Цинвэнь. Баоюй часто пугался по ночам, иногда требовал чай, а у Цинвэнь был очень чуткий сон, и она сразу просыпалась, стоило Баоюю ее позвать. Но сейчас Цинвэнь прогнали, и Сижэнь пришлось снова перенести свою постель в комнату Баоюя.
В тот вечер Баоюй был сам не свой, и Сижэнь торопилась его поскорее уложить спать, а затем легла сама. Она слышала, как Баоюй ворочался и вздыхал. Так продолжалось до третьей стражи. Наконец он затих, и Сижэнь тоже уснула. Но не прошло времени, достаточного, чтобы выпить полчашки чаю, как Баоюй стал звать Цинвэнь.
- Чего тебе? - отозвалась Сижэнь.
Баоюй попросил чаю. Сижэнь налила.
- Я так привык к ней, - вздохнул Баоюй. - Совершенно забыл, что сегодня здесь ты.
- Когда Цинвэнь пришла сюда, - улыбнулась Сижэнь, - ты еще долго сквозь сон звал меня…
Они поговорили немного и снова легли. Баоюй уснул лишь в пятую стражу и во сне увидел Цинвэнь. Она сказала:
«- Больше мы с тобой никогда не увидимся! Будь счастлив!..» - и исчезла. Баоюй стал громко звать ее и разбудил Сижэнь.
Сижэнь подумала, что он зовет Цинвэнь по привычке, но, когда открыла глаза, увидела, что Баоюй горько плачет, причитая:
- Цинвэнь умерла!..
- Что ты болтаешь? - попыталась улыбнуться Сижэнь. - А если люди услышат?
Баоюй насилу дождался рассвета, чтобы послать служанок к Цинвэнь.
Но вдруг в сад прибежала девочка-служанка от госпожи Ван и сказала:
- Вот что моя госпожа велела передать: «Пусть второй господин Баоюй сейчас же встает и одевается. Кто-то из друзей пригласил к себе его батюшку полюбоваться хризантемами, и он хочет взять с собой Баоюя и Цзя Хуаня в награду за то, что они сочинили хорошие стихи». Батюшка дожидается господина! Брат Цзя Хуань уже там. Пусть господин Баоюй не медлит. Я иду за господином Цзя Ланем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81