Что случилось?
- Кто осмелится расстраивать твою барышню?! - утирая слезы, проговорил Баоюй и направился к девочке, но тут вдруг заметил под тушечницей листок бумаги, схватил и спрятал за пазуху, чтобы Дайюй не отняла.
- Милая сестрица, позволь мне прочесть, - попросил он.
- Надо раньше спросить, а потом уже брать! - возмутилась Дайюй.
- Что хочет прочесть брат Баоюй? - раздался из-за двери голос Баочай.
Баоюй молчал - он не знал, что ответить и как к этому отнесется Дайюй.
Дайюй пригласила Баочай сесть и с улыбкой сказала:
- В древней истории мне попалось несколько имен красивых и талантливых женщин, на их долю выпало много страданий. Их жалели, им завидовали, за них радовались, о них печалились. После завтрака, от нечего делать и чтобы развеять грустные думы, я написала пять стихотворений. И так утомилась, что не пошла навестить Фэнцзе, хотя Таньчунь меня приглашала. Листок со стихами сунула под тушечницу и только было легла отдохнуть, как пришел Баоюй. Я охотно дала бы ему почитать, но боюсь, как бы он тайком не переписал и не стал показывать мои стихи другим.
- Разве я когда-нибудь так поступал! - воскликнул Баоюй. - Если ты имеешь в виду «Белую бегонию», то я переписал ее для себя, на свой веер. Ведь известно, что стихи, да и вообще все, что написано в женских покоях, выносить за пределы дома нельзя. И со своим веером за ворота сада я никогда не хожу.
- Не напрасно сестрица Дайюй беспокоится, - заметила Баочай. - Принесешь веер в свой кабинет, там и забудешь, а бездельников в доме полно, найдет кто-нибудь, и начнутся расспросы, всякие разговоры. Недаром еще в древности говорили: «Чем меньше талантов у девушки, тем она добродетельней». Прежде всего женщина должна быть честной и скромной, а уже потом искусной в рукоделии. Стихами же ей вообще лучше не заниматься!
Баочай с улыбкой повернулась к Дайюй и добавила:
- Дай-ка взглянуть на стихи, а у него отбери!
- Раз лучше стихами не заниматься, то и тебе незачем их читать, - возразила Дайюй и, указывая пальцем на Баоюя, сказала: - Стихи у него.
Баоюй вытащил листок из-за пазухи, подошел к Баочай, и они принялись вместе читать:

Си Ши
«Города сокрушая» в свой век,
Вдруг исчезла за гребнем волны.
В царстве У сожаленья двора
Изменить ничего не вольны.
Прачка около речки Жое
Поседела, а помнит о ней,
И в деревне далекой Дун Ши
Хмурит бровь, потешая людей.

Юй Цзи
Не ветер взвыл, - заржал тревожно конь
И ввергнул всех в глубокую печаль.
«Юй Цзи! Что делать?» - вопросил ее.
И был ответ: «О двухзрачковый мой!»
Пусть Ин и Пэн, нарушившие долг,
Разрублены ударом палача, -
Но, преданной оставшись до конца,
В шатре Юй Цзи покончила с собой!

Мин Фэй
Какую красоту сокрыли от людей!
…И выдворили прочь из ханьского дворца.
Несчастлива судьба красавиц молодых -
И ныне не исчез далеких дней порок!
Пусть девами двора надменный государь
Привык пренебрегать, не зная их лица, -
Ценить гаремных жен тому, кто кисть держал,
Как он и почему доверить слепо мог?

Люй Чжу
Был выброшен с презреньем светлый жемчуг,
Приравненный к осколку черепицы!
И надо же Ши Чуну волку было
Всецело чарам девы покориться!
Однако счастлив был он в прошлой жизни,
И в этой счастье улыбнулось тоже,
Когда перед кончиной не остался
Совсем один - забытый и ничтожный.

Хун Фу
Обходителен был, ритуал не нарушил,
Прям в беседе с Ян Су, не вступая с ним в спор.
И красавица в нем распознала такого,
Кто откроет ей в жизни широкий простор.
У Почтенного Яна в обширном жилище
То ли жизнь, то ли смерть… То ли быть, то ль не быть…
Разве ей, подневольной, не тягостны путы,
Да и можно ли путами сердце обвить?
Баоюю стихи очень понравились, и он принялся их расхваливать.
- Здесь - пять стихотворений, - сказал он. - Так почему бы не дать им общее название «Плач о пяти знаменитых красавицах»?
Не слушая возражений, Баоюй взял кисть и записал название на оборотной стороне листка.
- Когда пишешь стихи, нужно привносить что-то новое в мысли древних, делать их совершеннее, - говорила между тем Баочай, обращаясь к Дайюй. - А просто подражать - все равно что переливать из пустого в порожнее. Наши предки, к примеру, сочинили множество стихов о Ван Чжаоцзюнь; некоторые проникнуты скорбью по Ван Чжаоцзюнь и ненавистью к Ма Янь-шоу, злой иронией над ханьским императором, заставлявшим художников рисовать красавиц, а не преданных сановников. И все же тема не была исчерпана. Впоследствии стихи о Ван Чжаоцзюнь написал еще Ван Цзингун. Вот что в них говорится:
Любой художник мог бы подтвердить:
Она - неописуемо прекрасна!
Вот почему могу предположить,
Что Ма Яньшоу был казнен напрасно…
В стихах Оуян Сю можно найти такие строки:
А уши слышат все то же,
и очи видят все то же, -
За тысячи ли не догонишь
и горю теперь не поможешь.
В этих стихотворениях поэты старались выразить собственные взгляды. В стихотворениях сестрицы Дайюй тема тоже раскрывается по-новому.
В это время пришла служанка и доложила:
- Приехал второй господин Цзя Лянь. Он отправился во дворец Нинго и скоро пожалует сюда.
Баоюй пошел к главным воротам и тут же увидел Цзя Ляня, слезавшего с коня.
Баоюй поспешил ему навстречу, отвесил несколько поклонов, справился первым долгом о здоровье матушки Цзя и госпожи Ван, а затем уже самого Цзя Ляня. Цзя Лянь взял Баоюя под руку, и они вместе направились в дом. В среднем зале Цзя Ляня ждали Ли Вань, Фэнцзе, Баочай, Дайюй, Инчунь, Таньчунь и Сичунь. Они по очереди ему поклонились, после чего Цзя Лянь сказал:
- Я приехал по поручению старой госпожи справиться, как обстоят дела дома. Госпожа чувствует себя хорошо и завтра утром пожалует сама, так что в пятую стражу мне придется ехать за город ее встретить.
Уставшему с дороги Цзя Ляню никто не стал докучать, и он пошел домой отдохнуть. Ночью ничего особенного не случилось.
Утром, когда все завтракали, приехали матушка Цзя и госпожа Ван. Их встретили, подали чаю. Женщины посидели немного и заторопились во дворец Нинго. Еще издали они услышали стенания - это оплакивали усопшего Цзя Лянь и Цзя Шэ. Едва завидев матушку Цзя, они пошли ей навстречу, а следом за ними и остальные члены рода Цзя. Матушку Цзя под руку подвели к гробу, Цзя Чжэнь и Цзя Жун, стоявшие на коленях, прильнули к ней и зарыдали. Матушка Цзя обняла их и тоже заплакала. Цзя Шэ и Цзя Лянь принялись ее утешать.
Затем матушка Цзя подошла к госпоже Ю, стоявшей по правую сторону гроба, обняла ее и снова заплакала.
Тут Цзя Лянь стал ее уговаривать пойти отдохнуть с дороги, и она в конце концов согласилась.
Матушке Цзя в ее возрасте и без того нелегко было переносить тяготы пути, а тут еще на нее обрушилось горе. Поэтому всю ночь ее мучила головная боль, нос заложило, даже разговаривать было трудно. Но, к счастью, все обошлось. После лекарства матушка Цзя пропотела, пульс стал ровнее, и все домашние облегченно вздохнули. Прошел еще день, и старая госпожа полностью выздоровела.
Наступил срок похорон Цзя Цзина. Матушка Цзя еще не совсем окрепла и на похороны не поехала, оставив возле себя Баоюя, чтобы за ней ухаживал. Не поехала и Фэнцзе - она все еще плохо себя чувствовала. Остальные члены рода Цзя, а также слуги и служанки сопровождали гроб в кумирню Железного порога и возвратились домой только к вечеру.
Цзя Чжэнь, госпожа Ю и Цзя Жун остались в кумирне, возле гроба, ибо отправить его на родину можно было лишь по прошествии ста дней. Все дела по хозяйству снова были поручены старухе Ю.
А теперь вернемся к Цзя Ляню. Он давно слышал о младших сестрах госпожи Ю и очень досадовал, что никак не может с ними повидаться. Но в последние дни, когда гроб с телом покойного стоял дома, Цзя Лянь ежедневно бывал во дворце Нинго и успел хорошо познакомиться с Эрцзе и Саньцзе. Особенно ему приглянулась Эрцзе, при виде девушки у него даже слюнки текли.
Злые языки говорили, будто Саньцзе и Эрцзе находятся в связи с Цзя Чжэнем и Цзя Жуном, и Цзя Лянь, считая, что они легкого поведения, не упускал случая пофлиртовать с ними. Саньцзе оставалась равнодушной к его заигрываньям, чего нельзя сказать об Эрцзе. Однако оба они, и Эрцзе и Цзя Лянь, соблюдали осторожность. Эрцзе боялась пересудов, а Цзя Лянь - ревности Цзя Чжэня. Словом, пришлось им набраться терпения и скрывать свои чувства.
Когда гроб перевезли в кумирню, в доме Цзя Чжэня осталось совсем мало людей. Кроме старухи Ю, Эрцзе, Саньцзе да еще нескольких девочек, все служанки и наложницы переселились в кумирню. Слуги и служанки, сторожившие дом, лишь по вечерам совершали обходы, днем же во внутренние покои не заходили. Обстоятельства благоприятствовали Цзя Ляню, и он решил действовать.
Как компаньон Цзя Чжэня он тоже остался в кумирне, откуда часто отлучался в город по делам. И, конечно, не упускал случая забежать во дворец Нинго и развлечься с Эрцзе.
Между тем младший управляющий Юй Лу доложил Цзя Чжэню:
- На траурную материю для навесов, а также в уплату носильщикам и плакальщицам требуется тысяча сто лянов серебра, а заплачено лишь пятьсот. И еще есть два долга. Вчера как раз приходили и торопили с уплатой. Вот я и приехал просить ваших указаний.
- Зачем же докладывать об этом мне? - удивился Цзя Чжэнь. - Пойди в кладовые и получи все, что нужно!
- Вчера ходил, - ответил Юй Лу, - но мне отказали. Говорят, после смерти старого господина столько денег ушло, а еще предстоят расходы на погребальную церемонию, на нужды храма. Пришлось поэтому потревожить вас. Может быть, прикажете выдать деньги за счет других статей расходов или же из своих собственных?
- Не те нынче времена, чтобы у нас были деньги в запасе, - с улыбкой ответил Цзя Чжэнь. - Разве ты не знаешь? Доставай деньги где хочешь и расплачивайся!
- Сотню-другую я смог бы достать, - возразил Юй Лу. - Но где взять шестьсот?
Цзя Чжэнь на минуту задумался и обратился к Цзя Жуну:
- Пойди попроси у матери! Вчера семья Чжэнь из Цзяннани прислала пятьсот лянов на жертвоприношения, их еще не успели передать в кладовую. Возьми да еще лянов сто собери дома. Как раз хватит, чтобы уплатить долг!
Цзя Жун сбегал к госпоже Ю и, вернувшись, сказал:
- Из присланных денег двести лянов уже израсходовали, а оставшиеся триста матушка велела отвезти на хранение своей матери.
- Тогда поезжай вместе с Юй Лу домой и возьми эти деньги у бабушки, - распорядился Цзя Чжэнь. - Заодно разузнаешь, нет ли дома каких-нибудь дел, и справишься о здоровье тетушек… Недостающие деньги Юй Лу где-нибудь раздобудет.
Только Цзя Жун и Юй Лу собрались уходить, как вошел Цзя Лянь Юй Лу подбежал к нему и справился о здоровье. Цзя Лянь поинтересовался, о чем разговор Цзя Чжэнь все по порядку ему рассказал.
Цзя Лянь тут же смекнул: «Вот случай съездить во дворец Нинго повидаться с Эрцзе» - и сказал:
- Неужто мы станем такую мелочь одалживать? Как раз вчера я получил деньги на кое-какие расходы, но еще не успел их истратить. Вот и добавлю, чего не хватает.
- Прекрасно! - обрадовался Цзя Чжэнь. - Прикажи Цзя Жуну поехать и взять эти деньги.
- Это должен сделать я сам, - возразил Цзя Лянь. - К тому же я несколько дней не был дома и хочу справиться о здоровье старой госпожи, батюшки и матушки, заодно побываю во дворце Нинго, разузнаю, нет ли там каких-нибудь важных дел и повидаюсь с женой.
Цзя Чжэнь улыбнулся.
- Как-то неловко тебя затруднять.
- Ерунда, мы люди свои, что тут особенного?
Тогда Цзя Чжэнь обратился к Цзя Жуну:
- Поедешь с дядей, справишься о здоровье старой госпожи, старого господина и госпожи и передашь от меня и матери поклон.
Цзя Жун пообещал все в точности исполнить и вышел вслед за Цзя Лянем. Они вскочили на коней и помчались в город, дорогой болтая о всяких пустяках. Цзя Лянь нарочно завел речь об Эрцзе и стал расхваливать ее на все лады.
- И манеры у нее непринужденные, и в обращении мила и ласкова, и речи ведет приятные - как не любить ее, не уважать! Все твердят, будто жена моя очень уж хороша, но разве можно ее сравнить с Эрцзе?
Цзя Жун сразу догадался, к чему клонит Цзя Лянь, и улыбнулся:
- Раз она вам так нравится, дядя, я ее вам сосватаю! Возьмете ее в наложницы?
- А ты не шутишь? - спросил Цзя Лянь.
- Не шучу.
- Я бы со всем удовольствием, - признался Цзя Лянь, - только боюсь, жена не согласится да и твоя бабушка будет против. К тому же, я слышал, у Эрцзе есть жених.
- Это неважно, - ответил Цзя Жун, - Эрцзе и Саньцзе рождены не в семье моего отца, их привезла моя бабушка по материнской линии. Слышал я, что, когда бабушка жила дома, она просватала Эрцзе еще до ее рождения в семью управляющего императорскими поместьями, некоего Чжана. Потом Чжан судился, проиграл дело, разорился, и бабушка решила не выдавать за него Эрцзе. К великому ее неудовольствию, брачный договор до сих пор не расторгнут. Отец хочет снова просватать Эрцзе, но нет подходящего человека. А Чжана надо разыскать, дать ему десять лянов серебра, пусть откажется от этого брака. Неужели не согласится за деньги?! К тому же ему известно, что люди мы влиятельные и церемониться с ним не станем. Вам же родители отказать не посмеют!.. Вот только не знаю, как Эрцзе к этому отнесется.
Цзя Лянь от радости просиял - чего еще было желать?!
Подумав, Цзя Жун сказал:
- Если будете действовать смело, все устроится наилучшим образом. Можете не сомневаться. У меня есть план. Придется лишь немного раскошелиться.
- Мальчик мой! - вскричал Цзя Лянь. - Выкладывай скорее свой план!
- О нашем разговоре никому ни слова, - предупредил Цзя Жун. - Я скажу отцу и уговорю бабушку, а затем мы где-нибудь поодаль купим дом, подберем нескольких слуг, назначим счастливый день и устроим все так, чтобы ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. Вы возьмете Эрцзе в наложницы, строго-настрого прикажете слугам молчать, и все будет в порядке. Ваша супруга ничего не узнает. Живите себе в свое удовольствие! А если через какое-то время все раскроется, батюшка на худой конец поругает вас, и только! На это вы можете ответить, что ваша супруга не рожает вам сыновей, поэтому вы и решили взять наложницу. Да и вашей супруге придется смириться, ведь каша, как говорится, сварена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81