Вряд ли в доме сыщется человек, который любил бы эту Фэнцзе. Все боятся ее, слова при ней не смеют сказать! Только старая госпожа и госпожа Ван души в ней не чают. Льстивыми речами она им голову заморочила. Ее слово - закон! Уж очень она сокрушается, что никак не накопит гору денег, чтобы старая госпожа и госпожа Ван видели, до чего рачительная она хозяйка. А прислуге от этого ее желания выслужиться перед старшими одни страдания! Сделает что-то хорошее, тотчас бежит к старой госпоже хвалиться. Ошибется - норовит вину на другого свалить. Свекровь и то говорит, что Фэнцзе, подобно воробью, летит туда, где можно поживиться, и, словно крот, прячется в землю от неприятностей; честью семьи она не дорожит, только о себе думает. Если бы не старая госпожа, давно бы эту Фэнцзе выгнали.
- Интересно, что ты станешь говорить за глаза обо мне, если Фэнцзе оговариваешь? - усмехнулась Эрцзе. - Ведь я по положению ниже ее!
Синъэр опустился на колени и воскликнул:
- Зачем вы так говорите, госпожа?! Пусть Небо меня покарает, если я вру! Будь у нас такая хозяйка, как вы, не пришлось бы бояться ни битья, ни ругани. Слуги хвалят вас за доброту. И если господин Цзя Лянь куда-нибудь уедет, мы все перейдем служить к вам.
- Ну и мошенник! - воскликнула Эрцзе. - Я просто пошутила, а ты струсил. Зачем явился? Погоди, пойду к твоей госпоже и все расскажу!
- Не ходите, госпожа, не надо! - замахал руками Синъэр. - Она вам будет улыбаться, говорить сладкие слова, прикинется ягненком, а у самой одно на уме: как бы всех сожрать! Третья тетушка и та не смогла бы ее переговорить! А уж вы, госпожа, с вашей скромностью и подавно!
- Но если я не нарушу приличий и буду достойно себя вести, неужто она и тогда осмелится меня обидеть?
- Зачем бы я стал нести всякий вздор, - отвечал Синъэр. - Не пьян же я в самом деле! Вы можете ей во всем уступать, ни в чем не перечить, она все равно не простит, что вы красивее и вас все любят. Она поистине - бутыль уксуса; да что там бутыль - кувшин, целая бочка! Стоит господину ненароком бросить взгляд на какую-нибудь из служанок, Фэнцзе прямо при нем набрасывается на девушку и избивает до полусмерти. Барышня Пинъэр считается наложницей господина Цзя Ляня, но стоит Цзя Ляню хоть раз в году с ней побыть, как Фэнцзе обрушивает на нее весь свой гнев! Однажды Пинъэр не выдержала и расшумелась: «Разве по своей воле я стала его наложницей?! Вы заставили! Я не хотела! Но вы сказали, что я бунтую! А теперь меня обвиняете?» Фэнцзе нечего было возразить. Она даже просила прощения у барышни Пинъэр.
- А ты не врешь? - усомнилась Эрцзе. - Такая ведьма, и испугалась какой-то наложницы?
- Говорят, против справедливости не пойдешь, - сказал Синъэр. - Барышня Пинъэр еще в детстве была у нашей госпожи в услужении, а потом еще с двумя служанками переехала в дом ее мужа. Одна служанка умерла, вторая замуж вышла, осталась Пинъэр. Она приглянулась нашему господину, и он взял ее в наложницы. Ничего удивительного! Пинъэр умна и добродетельна, вот и сумела увлечь нашего господина. Барышня Пинъэр искренна, никогда не лицемерит и всей душой любит госпожу. За это Фэнцзе ее и терпит.
- Вот оно что! - воскликнула Эрцзе. - Я слышала, у вас там живут вдова и несколько барышень, как же они с этой Фэнцзе ладят?!
- Ах, госпожа! - вскричал Синъэр. - Наша старшая госпожа Ли Вань очень добра, никогда не вмешивается в чужие дела, только следит за барышнями, чтобы учились грамоте и вышиванию. Пока Фэнцзе болела, хозяйственными делами ведала госпожа Ли Вань. Все делала по старинке, спокойно, без шума. О старшей барышне говорить нечего - она живет при дворе. Вторую барышню у нас прозвали «второе бревно», и этим все сказано, а третью - «роза мэйгуй»: она румяна, красива, все ее любят, но не бывает розы без шипов, а шипы колются. Третья барышня, к сожалению, не родная дочь госпожи Ван, а, как говорится, «феникс в вороньем гнезде». Четвертая барышня еще слишком мала и никакими делами в доме не ведает. Она приходится сестрой господину Цзя Чжэню, а воспитывает ее госпожа Ван. Кроме барышень из семьи Цзя, у нее живут еще две барышни - таких редко встретишь в Поднебесной! Одна из них - дочь сестры нашего старшего господина, по фамилии Линь, другая приходится племянницей супруге нашего господина Цзя Чжэна и происходит из семьи Сюэ. Барышни эти и собой хороши, и науки постигли. Мы и дохнуть не смеем, встречаясь с ними в саду или еще где-нибудь.
- Порядки у вас, я знаю, строгие, детям слуг запрещено смотреть на барышень, - засмеялась Эрцзе. - Может, и дышать не дозволено?
- Не дозволено! - улыбнулся Синъэр. - Ведь дохнешь посильнее - барышня Линь повалится, а барышня Сюэ растает!
Все так и покатились со смеху.
Если вам интересно узнать, кого выбрала в мужья Саньцзе, прочтите следующую главу.
Глава шестьдесят шестая

Любящая девушка, оскорбленная в своих чувствах, уходит в мир иной;
бесчувственный юноша, обладающий холодным сердцем, вступает в секту Пустоты
Итак, все расхохотались, когда Синъэр заявил, что барышня Линь повалится, а барышня Сюэ растает, если посильнее дохнуть.
Жена Баоэра шутя шлепнула Синъэра и прикрикнула на него:
- В твоих словах, может, и есть доля правды, но как поверить, если ты всегда врешь?! Ты ничуть не похож на слугу господина Цзя Ляня, скорее на слугу господина Баоюя. Уж слишком болтлив!
Эрцзе хотела еще о чем-то спросить Синъэра, но Саньцзе ее опередила:
- Чем занимается ваш Баоюй? Ходит в школу, и все?
- Ох, и не спрашивайте, госпожа, - улыбнулся Синъэр, - если стану рассказывать, не поверите! Ведь совсем взрослый, а науками заниматься не хочет. Все в нашем доме прилежно учились, начиная от дедов и кончая вторым господином Цзя Лянем. За ними строго следили учителя. А Баоюй не желает учиться. И все же старая госпожа дорожит им, словно сокровищем. Прежде отец не давал ему спуску, бывало, наказывал, а теперь не вмешивается. Баоюй целыми днями бездельничает и озорничает, его поступки и рассуждения мало кому понятны. У него внешность обманчивая, все думают, будто он умный, а такого второго глупца не найдешь. Вечно молчит, слова от него не добьешься. Зато иероглифов знает много, хотя в школу не ходит. Ни гражданские, ни ратные дела его не интересуют, интересуют только девчонки. Странный он какой-то. Развеселится - со всеми без разбора играет - нет для него ни высших, ни низших, ни слуг, ни господ. А загрустит - никто ему не нужен. Мы совершенно его не боимся. Даже с места не двинемся, если он вдруг появится, он же слова не скажет, не упрекнет.
- Да на вас не угодишь! - улыбнулась Саньцзе. - Добрый хозяин - вы ни во что его не ставите, строгий - начинаете роптать.
- Мы-то думали, Баоюй человек достойный, а он всего лишь жалкое создание! - вскричала Эрцзе.
- И ты веришь этой глупой болтовне, сестра? - промолвила Саньцзе. - Ты же его видела. В его манерах и речи в самом деле есть что-то девичье, потому что он с детства живет среди девушек. Но говорить, что он глуп!.. Такие, как Баоюй, не бывают глупыми! Помнишь, во время похорон, когда гроб окружили монахи, он встал перед нами и мы ничего не видели? Кто-то сказал, что он не знает приличий. А он ответил: «Сестры, не считайте меня невежей! Просто я хотел заслонить вас от этих грязных, вонючих монахов». И еще. Как-то он стал пить чай, ты тоже попросила чаю, но когда старуха хотела налить тебе в ту самую чашку, из которой пил Баоюй, он сказал: «Сначала вымойте чашку!» Вот как он относится к девочкам! Но чужому этого не понять.
- А ты, по-моему, его хорошо понимаешь! - засмеялась Эрцзе. - Вот и надо вас сосватать.
Саньцзе стеснялась Синъэра, поэтому промолчала и принялась щелкать тыквенные семечки.
- По красоте и манерам вы вполне достойная пара, но только у него уже есть суженая, - улыбнулся Синъэр. - Барышня Линь. Правда, здоровье у барышни слабое, да и летами она чересчур молода. Но года через два-три старая госпожа все решит.
В это время появился Лунъэр и доложил:
- Второй господин Цзя Лянь через несколько дней собирается в округ Пинъань по поручению старшего господина Цзя Шэ и вернется недели через две. Поэтому сегодня он не сможет прийти и просит передать второй госпоже Эрцзе, чтобы решала дело, о котором они договаривались, по собственному усмотрению, а второй господин, может быть, заедет узнать, что да как.
И он удалился с поклоном. Вместе с ним ушел и Синъэр. Эрцзе приказала запереть ворота, а сама легла и почти всю ночь проговорила с сестрой.
Цзя Лянь появился на следующий день к вечеру.
- Зачем было приезжать, раз у вас такие важные дела? - попеняла ему Эрцзе. - Как бы неприятностей не случилось!
- Ничего особенного, - возразил Цзя Лянь. - Еду с обычным поручением. Через полмесяца вернусь.
- О нас не беспокойтесь, - сказала Эрцзе. - Сестра уже выбрала себе жениха, а поскольку она отличается завидным постоянством, придется нам сделать все, как она пожелает.
- Кто же ее избранник? - вскричал Цзя Лянь.
- Его нет сейчас здесь, - ответила Эрцзе. - В том-то и трудность! Она готова ждать год, два, десять - сколько угодно. А не приедет - сестра ни за кого не пойдет замуж: обреет голову и станет монахиней.
- Кто же он? - не унимался Цзя Лянь. - Счастливец, сумевший тронуть ее сердце?
- Об этом долго рассказывать, - ответила Эрцзе. - Лет пять назад мы ездили к бабушке на день рождения. Среди гостей были актеры - молодые люди из хороших семей. Среди них оказался некий Лю Сянлянь, исполнитель ролей положительных героев. Вот он и есть ее избранник. В прошлом году из-за неприятностей он вынужден был отсюда бежать. Где он сейчас, не знаю.
- Любопытно! - воскликнул Цзя Лянь. - Я-то думаю - кто бы это мог быть! А это, оказывается, он! Да, у твоей сестренки губа не дура! Спорить не буду, Лю Сянлянь красив, только сердца у него нет и чувства долга. В прошлом году он избил глупца Сюэ Паня и встречаться с нами ему теперь неудобно. Прошел слух, будто он уже здесь. Хочешь, расспрошу слуг Баоюя… А так разве узнаешь, где он? Постоянного местожительства у Сянляня нет. Так стоит ли затягивать столь важное дело?
- Моя сестра от своего не отступится, - возразила Эрцзе. - Поэтому лучше ей не перечить!
Вошла Саньцзе и обратилась к Цзя Ляню:
- Дорогой зять, ты, видно, не знаешь, что у нас слово не расходится с делом. Раз я выбрала Лю Сянляня, значит, за него и выйду. С нынешнего дня буду соблюдать пост и молить Будду, чтобы он приехал. А не приедет совсем - подамся в монахини.
Она вытащила из прически яшмовую шпильку.
- Если я хоть самую малость вру, пусть со мной будет то же, что с этой шпилькой.
Она разломала шпильку, повернулась и ушла. Отныне Саньцзе ни поступком, ни словом не нарушала данный ею обет.
Цзя Ляню ничего не оставалось, как уступить. По дороге домой он разыскал Бэймина и справился, не приехал ли Лю Сянлянь.
- Точно не знаю, - ответил Бэймин, - но полагаю, что не приехал.
Соседи Сянляня сказали Цзя Ляню, что дома его не видели, и Цзя Лянь поспешил об этом сообщить Эрцзе.
Близился день отъезда. За два дня до намеченного срока Цзя Лянь объявил, что уезжает, а сам отправился к Эрцзе. Они прекрасно провели время, после чего Цзя Лянь незаметно выбрался из города и отправился в путь.
Он не очень торопился, на ночь останавливался в гостиницах, ел и пил в свое удовольствие.
На третий день ему повстречался караван вьючных лошадей. За караваном верхами ехали хозяева и слуги.
Приблизившись, Цзя Лянь увидел, как бы вы думали кого? Сюэ Паня и Лю Сянляня. Они поговорили, обменялись новостями и втроем отправились в харчевню.
Цзя Лянь сказал Сюэ Паню:
- После прошлогодней ссоры мы хотели пригласить вас обоих и помирить, но брат Сянлянь вдруг исчез. Как случилось, что вы снова вместе?
- Поистине странные дела творятся в Поднебесной! - засмеялся Сюэ Пань. - Мы с моим приказчиком продали товары и весной отправились в обратный путь. Но недалеко от Пинъаня на нас напали грабители. Тут неожиданно появился брат Сянлянь и спас нас. От вознаграждения он отказался, тогда мы поклялись быть братьями до смерти и сейчас вместе возвращаемся в столицу. Правда, вскоре нам предстоит разлука - в двухстах ли отсюда живет тетка Сянляня, которую он хочет навестить. А я еду прямо в столицу, постараюсь подыскать ему там невесту, купить дом и к его возвращению все как следует устроить.
- Вот оно что! - воскликнул Цзя Лянь. - Это замечательно! Напрасно мы беспокоились! - Он засмеялся, а затем, как бы между прочим, добавил: - Кстати, у меня есть для него прекрасная невеста!
Цзя Лянь рассказал, как взял в наложницы Эрцзе, а теперь хочет выдать замуж ее сестру.
- Только дома не говори, что я взял наложницу, - предупредил он Сюэ Паня. - Родится у Эрцзе сын, тогда все и узнают.
- Ты правильно поступил! - сказал Сюэ Пань. - Фэнцзе сама во всем виновата!
- Опять забываешься! - прикрикнул на него Лю Сянлянь. - Замолчи!
Сюэ Пань прикусил язык, а потом снова не выдержал:
- Все равно я тебя сосватаю!
- Ладно, только красивую выбери, - сказал Сянлянь. - Раз за дело взялись мои братья, возражать я не смею.
- Пока говорить ничего не буду, - промолвил Цзя Лянь. - Пусть брат Сянлянь сам посмотрит. Таких красавиц еще не было в Поднебесной.
- Только подождите, пока я навещу тетушку! - воскликнул обрадованный Лю Сянлянь. - Не пройдет и месяца, как я вернусь в столицу, и тогда окончательно уговоримся!
- На слово не поверю! - возразил Цзя Лянь. - Лю Сянлянь сегодня здесь, завтра там. Если нарушит обещание, где его искать?! Пусть в качестве залога оставит подарок.
- Благородный человек не нарушит слова! - возмутился Лю Сянлянь. - Я беден, нахожусь в пути, откуда у меня подарки?
- Могу выручить, - предложил Сюэ Пань. - Дам тебе кое-что.
- Мне не нужно ни золота, ни серебра, ни жемчугов, ни драгоценных камней, - сказал Цзя Лянь. - Какую-нибудь твою вещь, в доказательство того, что сватовство состоялось.
- Ничего такого у меня нет, - ответил Сянлянь. - Разве что «меч утки и селезня». Фамильная реликвия, которая передается у нас в семье из поколения в поколение. Я ни разу им не воспользовался, не посмел, но постоянно вожу с собой, так что возьмите его, пожалуйста, брат. Я переменчив, как вода в реке или цветок в саду, но с этим мечом не в силах был расстаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81