Я чуть не умерла со смеху!
- Дайюй рада надо мной посмеяться, а сестра Баочай ее поощряет! - обиженно произнесла Сичунь.
- Скажи, - дернув Сичунь за рукав, обратилась к ней Дайюй, - ты собираешься рисовать только сад или же заодно и всех нас?
- Я хотела нарисовать только сад, - ответила Сичунь, - но старая госпожа говорит, что надо еще и людей, иначе сад будет пустынным. Отказаться я не могла, а людей рисовать не очень умею. Вот и не знаю, что делать.
- Людей рисовать не так уж трудно, - возразила Дайюй, - а вот изобразить растения и животных ты вряд ли сможешь.
- Опять ты за свое, - оборвала ее Ли Вань. - Ну зачем нужны растения и животные? На худой конец можно нарисовать несколько птиц.
- Все это не так уж важно, - улыбнулась Дайюй. - Главное, чтобы была «саранча». Иначе картина будет лишена всякого смысла.
Последние слова утонули в хохоте. А сама Дайюй, корчась от смеха, продолжала:
- Пусть скорее рисует, я уже и подпись под картиной придумала. А назвать ее лучше всего «Великое обжорство в обществе саранчи»!
Все так и покатились со смеху. Вдруг что-то грохнуло. Это Сянъюнь так хохотала, что опрокинулась вместе со стулом - он оказался не очень устойчивым, но стоял неподалеку от стены, и девушка не свалилась на пол. Баоюй помог ей подняться, после чего бросил на Дайюй выразительный взгляд. Та поспешила во внутреннюю комнату, откинула с зеркала покрывало и увидела, что волосы у нее на висках растрепались. Дайюй вынула из туалетного ящика щеточку для волос, поправила прическу, вернулась и сказала Ли Вань:
- Я-то думала, ты позвала нас заниматься вышиванием или наставлять на путь истинный! А ты, оказывается, созвала нас, чтобы посмеяться и потешиться.
- Вы слышите, как она над нами насмехается! - воскликнула Ли Вань. - Сама заварила кашу, а теперь уверяет, будто я виновата! Вот попадется тебе строгая свекровь да злые невестки, узнаешь тогда, как лукавить.
Дайюй покраснела, дернула Баочай за рукав и сказала:
- Ну что ж, дадим ей год отпуска!
- Я вот что хочу сказать, - заявила тут Баочай. - Вы же знаете, что Сичунь умеет делать лишь небольшие рисунки, да и то самые примитивные. А ей надо нарисовать такой большой сад! Как же не отказаться от прочих увлечений? Наш сад сам по себе напоминает картину, поэтому при изображении искусственных горок, скал, деревьев, башен, павильонов и остальных строений надо соблюсти все пропорции. Иначе ничего не получится. Очень важна также перспектива. Что-то надо нарисовать на первом плане, что-то на втором. Одно добавить, другое убрать. Это затенить, то - выделить. В общем, прежде чем приняться за картину, необходимо сделать эскиз. Башни, террасы, дома и дворы - все должно быть на своем месте. А то ведь перила могут покоситься, колонны - обвалиться, двери и окна расползтись, ступени - поехать в разные стороны. Столы полезут на стены, вазы повиснут на занавесках. Смех, да и только! И людей надо расположить равномерно, чтобы не получилось в одном месте густо, в другом - пусто. Очень важна точность изображения. Одно неосторожное движение кистью, и рука получится опухшей, нога - кривой. Я уже не говорю о том, что и лицо может оказаться совсем непохожим. И волосы. В точности изображения, по-моему, и заключается трудность. И все же год отпуска много, месяц - мало. Дадим Сичунь полгода, а в помощники пусть возьмет Баоюя. Это не значит, что он будет учить ее рисовать - пожалуй, он может только испортить. Но если Сичунь окажется в затруднении, пусть Баоюй обратится либо к художникам, либо к тем, кто хорошо рисует.
- Совершенно верно! - воскликнул обрадованный Баоюй. - Чжан Цзылян, например, великолепно рисует башни и террасы, Чэн Жисин - портреты красавиц, я могу хоть сейчас к ним пойти и обо всем расспросить.
- Вечно ты суетишься, - прервала его Баочай, - стоит слово сказать, и ты готов бежать куда угодно. И все без толку. Погоди, сначала обсудим, тогда и пойдешь. Прежде надо решить, на чем рисовать!
- У меня есть бумага, - не вытерпел Баоюй, - белоснежная, на ней не расплывается тушь.
- Ты неисправим! - воскликнула Баочай. - На белоснежной бумаге можно писать иероглифы, делать наброски или рисовать пейзажи в подражание художникам эпохи Южная Сун. Бумага эта не впитывает тушь, что мешает делать штриховку и закраску. Тушь на такую бумагу плохо ложится и долго сохнет. Зачем же напрасно ее изводить, если для картины она не годится. Сад этот был устроен по очень точному и подробному плану. Поэтому советую тебе, Баоюй, попросить у старой госпожи этот план, затем взять у Фэнцзе кусок плотного шелка и все это отдать художникам. Пусть в соответствии с планом сделают на шелку разметку, расставят людей, а также подберут краски - темно-зеленую, золотую и серебристую, чтобы не нарушалась гармония. Еще необходима жаровня для приготовления клея, посудина для мытья кистей, большой стол, застланный войлоком, побольше блюдец и кистей.
- Откуда я все это возьму? - замахала руками Сичунь. - Я рисовала самой обыкновенной кистью. Да и из красок у меня есть только умбра, гуммигут, охра и кармин. Еще две кисти для раскраски. Вот и все.
- Что же ты раньше не сказала? У меня есть все необходимое, просто я думала, что у тебя это будет валяться без дела, потому и не давала. Если понадобится, могу прислать… Правда, краски у меня остались лишь на разрисовку вееров, и жаль все их израсходовать на картину. Мы вот как сделаем. Я составлю список того, что тебе нужно, и попросим у старой госпожи. Сама ты можешь что-нибудь забыть, поэтому я продиктую, а брат Баоюй запишет.
Кисть и тушечница у Баоюя были наготове - он боялся что-нибудь упустить и, услышав, что Баочай собирается диктовать, обрадовался, схватил кисть и стал внимательно слушать.
- Итак, кистей номер первый - четыре штуки, - начала Баочай, - кистей второй номер - четыре штуки, кистей третий номер - четыре; больших рисовальных кистей - четыре, кистей среднего размера - четыре, малых кистей - четыре, кистей «клешня южного краба» - десять, кистей «малая клешня краба» - десять, кистей «усы и брови» - десять, больших кистей для смешивания красок - двадцать, малых кистей - двадцать, плоских кистей - двадцать, кистей «ивовая ветвь» - двадцать; киновари в палочках - четыре ляна, умбры южной - четыре ляна, охры - четыре ляна, черной краски - четыре ляна, зелени - четыре ляна, желтой краски - четыре ляна, свинцовой пудры - четырнадцать коробочек, кармина - двенадцать плиток, красной краски - двести плиток, темно-золотой краски - двести плиток; клея - четыре ляна, купороса для грунтовки шелка… Впрочем, купороса не надо, пусть молодые люди, к которым обратится Баоюй, сами прогрунтуют. Краски мы постараемся приготовить - и развлечемся, и дело сделаем. Тебе на целый век хватит! Кроме того, потребуется четыре решета из тонкого шелка, четыре решета из плотного шелка, четыре подставки для кистей, четыре больших и малых ступки, двадцать больших чашек, десять тарелочек по пять цуней в поперечнике, двадцать фаянсовых блюдец по три цуня в поперечнике, две жаровни, два больших и два малых глиняных горшка, два больших фарфоровых стакана, два новых ведра для воды, четыре мешка из белой материи, каждый длиною в чи, двенадцать цзиней ивового угля, деревянный ящик с тремя отделениями, один чжан шелка, два ляна свежего имбиря, полцзиня сои…
- Один чугунный котел и скребок для чистки накипи, - улыбаясь, добавила Дайюй.
- А это для чего? - удивилась Баочай.
- У тебя будет свежий имбирь и соя, у меня - котел, и у нас получится очень вкусная краска, - объяснила Дайюй.
Все рассмеялись.
- Чернобровка, ну что ты в этом смыслишь! - улыбнулась Баочай. - Ведь фаянсовые блюда и чашки растрескаются на огне, если не смазать донышко соком имбиря и соей.
Все поддержали Баочай.
Дайюй снова просмотрела список, тихонько толкнула Таньчунь в бок и шепнула:
- Удивительно! Чтобы нарисовать одну картину, понадобилось столько кувшинов и ящиков? В этом списке, по-моему, целое приданое!
Таньчунь улыбнулась.
- Сестра Баочай, - сказала она, - почему ты не дашь ей по губам? Спроси, что она только что о тебе говорила.
- Стоит ли спрашивать, - отозвалась Баочай, - недаром говорят: «Собака - не слон, у нее не вырастут бивни!»
Она потащила Дайюй к кану и хотела ущипнуть за щеку.
- Милая сестра! - взмолилась Дайюй. - Не сердись. Лучше наставь меня, как старшая сестра. По молодости лет я мало что смыслю!
Все рассмеялись. Никто не знал, что в словах Дайюй таится намек, и стали просить:
- Сжалься над нею! Прости!
Но Баочай намек поняла - Дайюй имела в виду их разговор о «пристойных» книгах - и ничего больше не сказала.
- Какая все же Баочай добрая, - с улыбкой заметила Дайюй, - я бы на ее месте ни за что не простила!
- Не удивительно, что старая госпожа жалеет тебя, что все тебя любят! - воскликнула Баочай, грозя пальцем Дайюй. - Даже я тебя полюбила. Ну-ка подойди, я тебя по головке поглажу!
Дайюй подошла, и Баочай несколько раз провела рукой по ее волосам.
Баоюй смотрел на них и невольно думал:
«Не стоило посылать Дайюй причесываться! С этим прекрасно справилась Баочай».
Тут как раз послышался ее голос.
- Завтра пойдешь к старой госпоже, - сказала она Баоюю, - и попросишь все, что значится в списке. Есть это в доме - хорошо, нет - придется попросить денег на покупку. Краски я помогу подобрать.
Баоюй взял список, они еще немного поговорили и разошлись. После ужина все отправились к матушке Цзя справиться о здоровье.
Ничего серьезного у нее не было - усталость и легкая простуда. Весь день она провела в тепле, дважды приняла лекарство и к вечеру почувствовала себя совершенно здоровой.
Если хотите знать, что случилось на следующий день, прочтите следующую главу.
Глава сорок третья

В доме собирают деньги, чтобы отпраздновать день рождения Фэнцзе;
Баоюй устраивает скромное жертвоприношение, чтобы выразить скрытое чувство
Итак, матушка Цзя дважды приняла прописанное врачом лекарство, и простуда, которую она схватила, гуляя по саду, прошла. Между тем госпожа Ван решила отправить кое-какие вещи Цзя Чжэну и позвала на совет Фэнцзе. Как раз в это время пришла служанка и сказала, что их просит прийти матушка Цзя.
- Как вы себя чувствуете? - осведомилась госпожа Ван, входя в покои матушки Цзя.
- Сегодня лучше, - ответила старая госпожа. - Отведала суп из молодого фазана, который ты мне прислала, - вкусный на редкость. Еще я с большим аппетитом съела два ломтика мяса.
- Это вам Фэнцзе прислала суп из фазана, в знак искреннего почтения, - промолвила госпожа Ван. - Забота о родителях для нее превыше всего. Не зря вы ее любите!
- Мне даже неловко так ее затруднять, - ответила матушка Цзя, улыбаясь. - Если мясо еще осталось, пусть поджарят несколько ломтиков, хорошенько посолят и приготовят рисовый отвар. Так вкуснее! Суп из фазана очень хорош, но рис к нему не идет.
Фэнцзе тотчас же послала служанку на главную кухню передать приказание матушки Цзя.
А матушка Цзя обратилась к госпоже Ван:
- Я позвала тебя, чтобы поговорить об одном важном деле. Второго числа день рождения Фэнцзе. Два года подряд я собиралась устроить для нее праздник, но из-за множества дел всякий раз забывала об этом. В нынешнем году особых дел нет, так что можно будет как следует повеселиться.
- Я тоже об этом думала! - улыбнулась госпожа Ван. - Давайте прямо сейчас все и обсудим.
- Просто послать подарки, по-моему, неинтересно, - проговорила матушка Цзя. - Такой обычай давно всем приелся. Кроме того, можно подумать, что мы не ладим между собой и потому не общаемся. Давайте лучше соберемся все вместе и хорошенько отпразднуем.
- Как скажете, так и будет, - с готовностью ответила госпожа Ван.
- Так вот, - продолжала матушка Цзя, - поучимся у простых людей: пусть каждый внесет свою долю, а на собранные деньги устроим угощение. Годится?
- Замечательно! - вскричала госпожа Ван. - Надо только решить, с кого сколько брать.
Матушка Цзя, очень довольная, тотчас послала служанок за тетушкой Сюэ, госпожой Син, а также велела позвать всех барышень, Баоюя, госпожу Ю из дворца Нинго, мать управляющего Лай Да и всех пожилых женщин-экономок. Видя матушку Цзя в столь приподнятом настроении, служанки обрадовались и бросились выполнять приказание.
Не прошло время, достаточное, чтобы пообедать, как все, словно птицы, слетелись в комнату матушки Цзя. Тетушка Сюэ и матушка Цзя сидели на возвышении друг против друга, госпожа Син и госпожа Ван - на стульях у входа, Баочай с сестрами - на кане, Баоюй примостился у ног матушки Цзя, остальные стояли.
Матушка Цзя распорядилась принести скамеечки для матери Лай Да, а также старых мамок и нянек.
По обычаю, издавна заведенному во дворце Жунго, старые слуги, приставленные к старшим членам рода, пользовались особым уважением, поэтому госпоже Ю и Фэнцзе приходилось стоять в то время, как старые мамки, извинившись перед ними, заняли места на скамеечках.
Матушка Цзя рассказала, о чем они только что вели разговор с госпожой Ван, и все очень обрадовались. Кому же неохота повеселиться?! Многие в доме любили Фэнцзе и искренне желали сделать ей что-нибудь приятное; некоторые просто боялись, стараясь снискать ее расположение, деньги были у всех - поэтому никто не отказывался.
- Я вношу двадцать лянов, - первой объявила матушка Цзя.
- И я двадцать, - произнесла тетушка Сюэ.
- Мы, конечно, не смеем равняться с почтенной госпожой, ибо стоим на целую ступень ниже, поэтому вносим по шестнадцать лянов, - заявили госпожа Син и госпожа Ван.
- А мы стоим еще ниже, поэтому вносим по двенадцать лянов, - заявили госпожа Ю и Ли Вань.
- Ты вдова, - заметила матушка Цзя, обращаясь к Ли Вань. - Как же можно брать с тебя деньги? Лучше я за тебя внесу!
- Не торопитесь, бабушка, - прервала ее Фэнцзе, - давайте подсчитаем, сколько собрано, а потом видно будет. Вы и так внесли две доли, а теперь еще собираетесь платить двенадцать лянов за невестку. Смотрите не пожалейте! А то скажете потом, что израсходовали деньги из-за Фэнцзе, что, пользуясь моментом, Фэнцзе хитростью заставила вас внести в три-четыре раза больше других. А у меня и в мыслях ничего подобного не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81