К тому же служанки, недовольные Фэнцзе, всячески настраивали против нее госпожу Син, и та в конце концов возненавидела невестку. Не желая разбираться, кто прав, кто виноват, госпожа Син на следующее утро явилась к матушке Цзя, у которой в это время собрались почти все члены семьи.
Матушка Цзя пребывала в веселом расположении дyxa, поскольку собрались все свои, одета была по-домашнему просто.
Посреди зала поставили лежанку с двумя подушками: одна - для сидения, другая - под спину; к лежанке придвинули скамеечки для ног. Здесь были Баочай, Баоцинь, Дайюй, Сянъюнь, Инчунь, Таньчунь и Сичунь.
Пришли также мать Цзя Пяня с дочерью Силуань, мать Цзя Цюна - с дочерью Сыцзе, внучки да племянницы, которых было человек двадцать. Матушка Цзя сразу обратила внимание, что Силуань и Сыцзе очень миловидны, с изысканными манерами и речью, и велела им сесть рядом с собой.
Баоюй растирал матушке Цзя ноги. На главной циновке расположилась тетушка Сюэ, немного пониже - остальные родственницы. Сразу за залом на двух террасах в порядке старшинства расположились мужчины. Они поздравили матушку Цзя после женщин.
- Зачем все эти церемонии! - махнула рукой матушка Цзя.
Лай Да привел слуг. От самых ритуальных ворот они ползли на коленях и земно кланялись. За ними следовали их жены и служанки из обоих дворцов. Церемония длилась так долго, что можно было за это время несколько раз пообедать. Принесли птиц в клетках и выпустили на волю.
Мужчины во главе с Цзя Шэ сожгли в жертву Земле, Небу и богу долголетия Шоусину бумажные фигурки коней. В самый разгар пира матушка Цзя удалилась отдохнуть, наказав Фэнцзе оставить Силуань и Сыцзе дня на два погостить.
Когда в сумерки гости стали расходиться, госпожа Син стала просить Фэнцзе оказать ей милость.
- Вчера вечером я узнала, - жалобным тоном говорила она, - что вы, вторая госпожа, рассердились и приказали жене Чжоу Жуя наказать двух женщин. В чем их вина? Может быть, мне и не следовало бы за них вступаться, но ведь у нашей почтенной госпожи нынче такой радостный день. Не ради меня, ради старой госпожи простите их!
С этими словами госпожа Син ушла.
Сказанное госпожой Син, да еще при людях, ошеломило Фэнцзе. Сначала она смутилась, потом побагровела от гнева и, не успев собраться с мыслями, обратилась к жене Лай Да:
- Что же это такое творится! Мои служанки обидели старшую госпожу Ю из дворца Нинго, и чтобы не подумали, будто я им потакаю, я решила передать виновных самой госпоже Ю, пусть поступила бы с ними, как сочтет нужным. А теперь, выходит, я во всем виновата! Кто же это успел насплетничать?
- А в чем дело? - поинтересовалась госпожа Ван.
Фэнцзе ей рассказала, что произошло накануне.
- Мне об этом ничего не известно, - с улыбкой возразила госпожа Ю. - Вы, наверное, перестарались!
- Я заботилась о вашем же добром имени, - проговорила Фэнцзе. - Уверена, посмей кто-нибудь оскорбить меня в вашем доме, вы поступили бы так же! Даже самой лучшей служанке не дозволено нарушать приличия! И кому это вздумалось из такого пустяка раздуть целую историю!
- Твоя свекровь права, - сказала госпожа Ван. - Но и жена брата Цзя Чжэня нам не чужая. Зачем лишние церемонии? Пусть этих женщин отпустят, и все!
Фэнцзе, чем больше думала о случившемся, тем больше злилась. Глаза ее заблестели от слез. Расстроенная, она незаметно ушла и дома разразилась рыданиями. Увидев, что Фэнцзе исчезла, матушка Цзя послала за нею Хупо.
- Что случилось? - вскричала Хупо, увидев Фэнцзе в слезах. - Старая госпожа вас зовет!
Фэнцзе быстро умылась, припудрилась, нарумянилась и вернулась к матушке Цзя.
- Сколько ширм мне прислали в подарок? - спросила матушка Цзя.
- Шестнадцать, - ответила Фэнцзе. - Двенадцать больших и четыре маленьких. Самую большую, двенадцатистворчатую, затянутую темно-красным атласом, прислала семья Чжэнь. На ней вышита сцена из пьесы «Полна кровать бамбуковых пластинок». Ширма не только самая большая, но и самая лучшая. Неплохую стеклянную ширму прислали от Юэхайского полководца У.
- Эти ширмы я кому-нибудь подарю, - сказала матушка Цзя.
Фэнцзе кивнула. В этот момент вошла Юаньян и в упор посмотрела на Фэнцзе.
- Чего уставилась? - засмеялась матушка Цзя. - Не узнаешь, что ли?
- Странно, почему у нее так припухли глаза, - произнесла Юаньян.
Матушка Цзя подозвала Фэнцзе, внимательно на нее посмотрела.
- Терла я их, вот и припухли, - улыбнулась Фэнцзе.
- А может быть, кто-то расстроил тебя? - с усмешкой произнесла Юаньян.
- А если бы и расстроили, разве можно в такой счастливый день плакать?
- Вот это ты верно сказала, - согласилась матушка Цзя и попросила: - Распорядись, чтобы мне подали есть, я проголодалась. А потом и вы угоститесь. И пусть наставницы выберут для меня «бобы Будды». Они и вам принесут долголетие. Твои сестры и Баоюй уже выбрали, теперь ваша очередь.
Служанки подали овощные закуски для матушки Цзя и монашек, а затем и мясные блюда. Матушка Цзя немного поела, а что осталось, приказала вынести в прихожую.
Пока госпожа Ю и Фэнцзе угощались, матушка Цзя велела позвать Силуань и Сыцзе, чтобы они тоже поели. Покончив с едой, все вымыли руки и воскурили благовония. Тут принесли бобы, над которыми монашки прочли молитвы, а затем стали перебирать их и раскладывать по корзинкам, чтобы на следующий день сварить и раздавать бедным на улицах.
Затем матушка Цзя легла отдыхать.
Юаньян со слов Хупо знала, что Фэнцзе плакала, расспросила Пинъэр, что случилось, и вечером, когда все разошлись, сказала матушке Цзя:
- А вторая госпожа все же плакала! Это из-за старшей госпожи Син, она при людях ее осрамила.
- Осрамила? - удивилась матушка Цзя. Юаньян рассказала все как было.
- Так случилось лишь потому, что Фэнцзе слишком строга в соблюдении этикета, - решила матушка Цзя. - Эти рабыни позволили себе в день моего рождения оскорбить хозяев, а старшая госпожа Син рассердилась и выместила свой гнев на Фэнцзе.
В этот момент в комнату вошла Баоцинь, и разговор прекратился. К тому же матушка Цзя вдруг вспомнила о Силуань и Сыцзе и велела своим служанкам передать тем, кто прислуживал в саду, чтобы заботились о гостьях так же, как об остальных барышнях.
Женщины поддакнули и собрались идти, но Юаньян их окликнула:
- Погодите, я тоже пойду. А то тамошние служанки вас и слушать не станут.
Придя в сад, Юаньян первым долгом отправилась в деревушку Благоухающего риса, но ни Ли Вань, ни госпожи Ю не застала.
- Они у третьей барышни, - сказали ей.
Тогда Юаньян пошла в зал Светлой бирюзы. Едва завидев ее, девушки воскликнули:
- Ты зачем явилась?
- Гуляю, разве нельзя? - промолвила Юаньян и рассказала о своем разговоре со старой госпожой. Ли Вань тотчас созвала старших служанок и передала им приказ матушки Цзя. Но об этом мы подробно рассказывать не будем.
Между тем госпожа Ю с улыбкой говорила:
- Старая госпожа так заботлива! Никто с ней не может сравниться!
- Даже эта хитрая Фэнцзе, которая все время вертится возле бабушки, - заметила Ли Вань - А о нас и говорить нечего!
- Как бы то ни было, - сказала тут Юаньян, - мне очень жалко Фэнцзе. Она восстановила против себя почти всех, зато умеет угодить старой госпоже и госпоже. Нелегко ей приходится! Будь она тихой да скромной, кто стал бы ее бояться? А своей хитростью она, сама того не желая, помогает одним за счет других. Все эти новоиспеченные «госпожи» из низов слишком честолюбивы, сами не знают, чего хотят, и несут всякий вздор. Если бы я обо всем рассказывала старой госпоже без утайки, сколько тревожных дней пришлось бы нам пережить! Этим «госпожам» все не так: «зачем старая госпожа балует Баоюя, зачем уделяет много внимания третьей барышне Таньчунь». Ворчат и ворчат.
- Стоит ли обращать внимание! - сказала Таньчунь. - Насколько легче живется в простой семье, там все счастливы и довольны, хотя подчас приходится терпеть лишения. А о нас все болтают, будто мы без счета тратим деньги на удовольствия; им и в голову не приходит, что нам бывает куда тяжелее, чем им, только мы никогда не жалуемся!
- А третья сестра из-за своей мнительности вечно суется не в свои дела! - воскликнул Баоюй. - Сколько раз я тебе говорил: не слушай толков и пересудов, не думай о мелочах. Что нам до этих ничтожных людей? Им не дано счастья, потому и болтают!
- Ты лучше скажи, кто, кроме тебя, только и знает, что предаваться забавам с сестрами? - промолвила госпожа Ю. - Никаких забот: проголодался - ешь, утомился - спишь. Ты никогда не изменишься, не подумаешь о будущем!
- А что о нем думать! - вскричал Баоюй. - Буду жить, пока рядом сестры, а после умру, и всему конец!
- Опять ты за свое! - рассмеялась Ли Вань. - Допустим, ты так и останешься жить здесь до старости - но неужели ты думаешь, что сестры не выйдут замуж?
- Глупый ты! - с улыбкой добавила госпожа Ю. - Не удивительно, что прозвали тебя пустоцветом!
- Судьбу человека предопределить трудно, - заметил Баоюй. - У каждого свой час! Если я умру сегодня или в будущем году, можно считать, что прожил жизнь так, как хотелось!
- А это уж совсем глупо! - заявили девушки. - С ним нельзя заводить подобных разговоров. Он как безумный - несет всякую чушь.
Тут в разговор вступила Силуань.
- Второй старший брат, - сказала она Баоюю, - не думай о смерти! Когда все сестры повыходят замуж, твои бабушка и матушка, чтобы им не было скучно, возьмут меня сюда, и я все время буду с тобой!
- Что ты болтаешь, девочка! - засмеялись Ли Вань и госпожа Ю. - А сама ты разве замуж не выйдешь?
Силуань смутилась и опустила голову.
Незаметно наступила первая стража, и все разошлись.
Юаньян между тем, возвращаясь домой, заметила, что калитка не заперта на засов. В саду из-за позднего времени не было ни души, луна слабо светила, только в домике для привратников горел огонек. Юаньян шла без фонаря, и дежурные у ворот ее не заметили. Вдруг Юаньян приспичило по малой нужде. Она свернула с дорожки на лужайку, зашла за большой камень на берегу искусственного озерка и присела под развесистым коричным деревом. В это мгновение где-то рядом послышался шорох. Перепуганная Юаньян стала всматриваться в темноту и увидела, что двое скрылись в чаще деревьев.
Зрение у Юаньян было острое, и она разглядела при слабом свете луны рослую девушку в красной кофточке, с гладко причесанными волосами, в которой узнала Сыци, служанку Инчунь.
Сперва Юаньян подумала, что Сыци пришла сюда за тем же, что и она, и теперь хочет ее напугать. Она засмеялась и крикнула:
- Сыци! Не вздумай меня пугать, а то закричу, что здесь разбойники. Ты уже не маленькая, и так целыми днями только и знаешь, что развлекаться!
Юаньян, разумеется, пошутила. Но недаром говорят, что на воре шапка горит. Сыци была уверена, что Юаньян все видела, и, опасаясь, как бы та и в самом деле не закричала, выбежала из-за дерева. Не в пример другим служанкам, Сыци была дружна с Юаньян, но сейчас она бросилась перед ней на колени и, обнимая за ноги, взмолилась:
- Дорогая сестра! Не поднимай шума!
Юаньян удивилась:
- О чем это ты?
Сыци молчала, ее била дрожь. Юаньян огляделась и в тени деревьев заметила мужчину. Сердце тревожно застучало.
- Кто это? - спросила наконец Юаньян, поборов волнение.
- Это брат моего дяди по материнской линии, - ответила Сыци, снова пав на колени.
Юаньян даже плюнула с досады.
- Иди сюда, поклонись сестре, - позвала юношу Сыци. - Все равно она тебя видела.
Прятаться было бесполезно. Юноша выбежал из-за дерева и как заводной стал кланяться Юаньян.
Юаньян хотела уйти, но Сыци, плача, схватила ее за руку:
- Не выдавай нас, сестра! Наша жизнь в твоих руках!
- Нечего меня умолять, - оборвала ее Юаньян. - Я никому не скажу. Пусть только он скорее уходит!
В это время со стороны калитки послышался голос:
- Барышня Юаньян ушла, можно запирать калитку!
Юаньян, которая никак не могла отвязаться от Сыци, тотчас откликнулась:
- Погодите запирать! Я еще здесь!
Сыци ничего не оставалось, как выпустить руку Юаньян.
Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
Глава семьдесят вторая

Самонадеянная Ван Сифэн стыдится признаться в своей болезни;
самоуверенная жена Лай Вана, пользуясь своим влиянием, сватает собственного сына
Итак, Юаньян вышла из сада. Лицо ее горело, сердце взволнованно билось - неожиданное открытие ее взбудоражило.
«Если кому-нибудь рассказать, - думала она, - их обвинят не только в распутстве, но и в воровстве, и пострадают они невинно».
Вернувшись домой, Юаньян доложила матушке Цзя о том, что ее поручение выполнено, и легла спать.
Надобно вам сказать, что Сыци росла вместе с братом своего дяди. Еще в детстве они пообещали друг другу, когда вырастут, стать мужем и женой. Прошли годы, Сыци превратилась в красивую девушку, юноша тоже был хорош собой. И вот однажды Сыци побывала у себя дома, юноша с девушкой обменялись взглядами, и любовь их вспыхнула с прежней силой. Опасаясь, что родители не дадут согласия на их брак, молодые люди решили встречаться тайком: они подкупили служанок из сада и как раз сегодня, пользуясь суматохой в доме, пришли на свидание. Юаньян их вспугнула.
Сыци всю ночь не спала. А на следующий день при встрече с Юаньян то краснела, то бледнела, не зная, куда деваться от стыда. Девушка ходила сама не своя, даже есть перестала.
Как-то вечером старуха служанка сказала Сыци:
- Брат твоего дяди исчез, вот уже несколько дней не является домой.
Сыци разволновалась, потом рассердилась и подумала:
«Лучше бы все раскрылось, тогда мы могли бы хоть умереть вместе. Мужчины не умеют по-настоящему любить! Раз он сбежал, значит, не любил».
От расстройства Сыци слегла.
«Может быть, она боится, что я все рассказала, - размышляла Юаньян, - и потому заболела, а юноша и вовсе сбежал?»
И Юаньян отправилась навестить Сыци. Отослав всех из комнаты, она сказала:
- Пусть меня кара постигнет, если я хоть словом обмолвилась! Не беспокойся, сестра, поправляйся скорее!
Держа ее за руку, Сыци ответила со слезами на глазах:
- Сестра моя! Мы с тобой неразлучны с самого детства, мы как родные! Если ты и в самом деле никому ничего не сказала, я буду почитать тебя, как мать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81