- Продолжайте веселиться, ешьте, пейте, шутите, - с улыбкой проговорила матушка Цзя, опускаясь на тюфяк. - Я просто решила навестить вас и тоже повеселиться, днем я теперь не сплю, уж очень длинными стали ночи.
Ли Вань подала матушке Цзя грелку для рук, а Таньчунь поднесла палочки для еды и кубок с подогретым вином. Матушка Цзя отпила глоток и спросила:
- Что у вас на том блюде?
- Маринованная перепелка, - ответили ей и тут же поднесли блюдо.
- Вот и отлично, - кивнула головой матушка Цзя. - Отломите мне ножку, отведаю!
- Слушаюсь! - почтительно ответила Ли Вань, не стала звать служанок и, сполоснув руки, сама выполнила приказание матушки Цзя.
- Вы на меня не обращайте внимания, - промолвила матушка Цзя, - беседуйте о чем угодно, смейтесь, шутите. Я охотно послушаю и хоть немного развлекусь. И ты садись, - добавила она, обращаясь к Ли Вань. - Чувствуйте себя непринужденно, а то я сейчас же уйду!
Все заняли свои места, только Ли Вань отодвинулась на самый край стола, чтобы не быть заметной.
- Чем занимаетесь? - поинтересовалась матушка Цзя.
- Сочиняем стихи.
- Сочинили бы лучше несколько загадок к Новому году. Чтобы хорошенько повеселиться на праздник, - промолвила матушка Цзя и добавила:
- Здесь очень сыро, как бы не простудиться. Долго не сидите. А еще лучше пойти сейчас к Сичунь, у нее тепло, заодно посмотрим картину. Интересно, закончит она ее к Новому году?
- Где там! - воскликнули все. - Хоть бы к празднику Начала лета управилась!
- Ну и дела! - удивилась матушка Цзя. - Выходит, на эту картину ей потребуется времени больше, чем на устройство всего сада?
Матушка Цзя вышла из дома, села в паланкин и велела отнести ее в павильон Благоухающего лотоса. Все гурьбой последовали за ней.
К павильону можно было подойти с двух сторон - восточной и западной, и с той и с другой были ворота. Все направились к западным воротам, на них с обеих сторон - внешней и внутренней - были доски с надписями. «Здесь проникают за облака», - гласила надпись снаружи, а изнутри - «Здесь переступают через луну».
У входа в главное строение матушка Цзя оставила паланкин, ей навстречу тотчас вышла Сичунь. Внутренний коридор вел к спальным покоям, где над входом висела надпись: «Ограда Теплых ароматов». И в самом деле, как только служанки откинули дверную занавеску, повеяло теплом.
Матушка Цзя, едва опустившись на стул, спросила Сичунь:
- Как твоя картина?
- Я сейчас не рисую, - ответила Сичунь. - Похолодало, краски загустели, боюсь все испортить.
- К концу года картина должна быть готова, - промолвила матушка Цзя. - Так что не ленись, поторапливайся!
Тут за дверьми кто-то хихикнул, и на пороге появилась Фэнцзе в теплой куртке из овчины.
- Насилу нашла вас, бабушка! - с улыбкой проговорила она. - Вы так таинственно скрылись, ни слова никому не сказали!
- Я опасалась, как бы ты не замерзла, вот и не взяла тебя с собой! - ответила матушка Цзя, искренне радуясь появлению Фэнцзе. - Право же, ты бесовка! И как только ты разыскала меня? Думаешь, в этом заключается почтение к родителям?
- Не из-за одного только почтения я вас искала, - возразила Фэнцзе. - Пришла к вам, а дома вас нет, и никто из служанок не сказал мне, куда вы ушли. Я уж и не знала, что делать, как вдруг появляются две монашки! Я сразу догадалась, что они либо принесли новогоднее поздравление, либо явились просить денег на благовония под Новый год. А у вас и без того дел много. Вот вы и решили скрыться от них. Денег я монашкам дала и тут же их выпроводила, так что прятаться вам больше незачем. Кстати, я приготовила для вас замечательного фазана - поторопитесь, а то потеряет вкус!
Каждая фраза Фэнцзе вызывала взрыв хохота.
Не дав матушке Цзя опомниться, Фэнцзе распорядилась подать паланкин, и старая госпожа отправилась к восточным воротам.
По пути матушка Цзя то и дело выглядывала из паланкина, любуясь садом, словно посыпанным серебристой пудрой. Вдруг на склоне горки она заметила Баоцинь, а рядом с ней - служанку, державшую в руках вазу с веткой красной сливы, усеянной цветами.
- Вы только поглядите! - воскликнула матушка Цзя. - Оказывается, она нас здесь ждет да еще приготовила цветы сливы!
- Так вот она где! - воскликнули девушки. - А мы думаем, куда запропастилась сестрица Баоцинь!
- Присмотритесь хорошенько, - продолжала матушка Цзя. - Горка, снег, девушка в зимней одежде, цветы сливы! Что это вам напоминает?
- Картину Цю Шичжоу «Ослепительный снег»! - дружно ответили все. - Она висит у вас в комнате.
Матушка Цзя покачала головой.
- Вспомните, во что одета девушка на той картине! Да и не очень она красива!
В этот момент за спиной Баоцинь появился кто-то в темно-красном плаще.
- Что там за девочка? - поинтересовалась матушка Цзя.
- Там не девочка, там Баоюй, девочки все здесь, - ответили ей.
- Совсем слепая стала, - смутилась матушка Цзя.
Когда приблизились, оказалось, что это действительно Баоцинь и Баоюй. Обращаясь к Баочай и Дайюй, Баоюй сказал:
- Я только что из кумирни Бирюзовой решетки, выпросил у Мяоюй еще цветы сливы и велел служанкам отнести каждой из вас по веточке.
- Спасибо, - поблагодарили девушки.
В покоях матушки Цзя все поужинали и снова началось веселье, не смолкали шутки и смех.
Неожиданно появилась тетушка Сюэ.
- Ну и погода! - воскликнула она. - Снег валит и валит, весь день не могла навестить вас, почтенная госпожа. Как настроение?
- Настроение отменное, - ответила матушка Цзя. - Немного повеселилась с внучками!
- Вчера вечером с разрешения госпожи Ван я собиралась устроить в саду угощение и полюбоваться снегом, - сказала тетушка Сюэ. - Хотела пригласить вас, пришла, а вы спите. К тому же Баочай мне сказала, что вы в скверном расположении духа, и я не осмелилась вас тревожить. Знай я, что это не так, непременно пригласила бы вас!
- Сейчас ведь только десятый месяц, это был первый снег, - с улыбкой заметила матушка Цзя. - Еще успеем налюбоваться, а вы - потратиться на угощение!
- Заранее вам благодарна, - ответила тетушка Сюэ.
- А вы, тетушка, не забудете о своем обещании? - шутливо спросила Фэнцзе. - Уж лучше сегодня прикажите отвесить пятьдесят лянов серебра и отдайте их мне, а как только снова выпадет снег, я устрою для вас угощение! Так будет вернее. И вам хлопот меньше.
- Что ж, дайте ей пятьдесят лянов серебра! - обратилась к госпоже Ван матушка Цзя. - Мы с ней разделим их пополам, а когда выпадет снег, я притворюсь, будто у меня нет настроения, и тогда угощения не потребуется! Мы с Фэнцзе будем вам благодарны, а вы избавитесь от хлопот!
- Прекрасно! - захлопала Фэнцзе в ладоши. - Бабушка угадала мою мысль!
- Тьфу, бессовестная! - воскликнула матушка Цзя. - Что болтаешь? Ведь тетушка - наша гостья! Что за бесстыдство требовать, чтобы она тратилась, да еще просить деньги вперед?
- До чего же хитра наша бабушка! - заметила Фэнцзе. - Поняла, что тетушка не раскошелится, и решила разыграть благородство, все свалив на меня! Ладно, не нужны мне деньги тетушки Сюэ, на свои устрою угощение, приглашу бабушку и дам ей в придачу пятьдесят лянов серебра! Это мне в наказание за то, что вмешалась не в свое дело. Согласны?
В ответ раздался дружный взрыв смеха.
Матушка Цзя поманила рукой Баоцинь, заговорила о снеге, о том, какой прекрасной показалась ей Баоцинь, когда стояла на заснеженной горке, а рядом служанка держала вазу с цветами сливы, после чего принялась расспрашивать девочку о ее жизни дома.
Тетушка Сюэ сразу догадалась, что матушка Цзя имеет виды на девочку как на невесту. Это совпадало с желанием тетушки, но она знала, что девушка давно была просватана в семью Мэй, и не без умысла со вздохом произнесла:
- Бедная девочка! В позапрошлом году отец ее умер! Где только дочь с ним не побывала! Весь свет объездила. Отец был торговцем и, что ни год, вместе с семьей переезжал с места на место. Не совру, если скажу, что из каждых десяти почтовых станций и пристаней Поднебесной он побывал на пяти или шести! Но потом заболел и умер, так и не выдав дочь замуж, хотя за год до смерти просватал ее за господина Мэя - сына члена императорской академии Ханьлинь. Мать Баоцинь тяжело больна, скорее всего у нее чахотка.
- Не везет мне! - воскликнула Фэнцзе, перебив тетушку Сюэ. - А я-то надеялась быть свахой! До того досадно, что лучше не вспоминать!
Матушка Цзя не стала больше распространяться на эту тему - она поняла, кого Фэнцзе собиралась сватать.
Женщины поболтали еще немного и разошлись. Ночь прошла спокойно, ничего примечательного не случилось.
На следующий день снег прекратился и прояснилось. Матушка Цзя позвала Сичунь и сказала:
- Ты должна рисовать в любую погоду! Не закончишь к Новому году картину - не беда, но запечатлеть Баоцинь на фоне снега, как мы видели ее вчера, надо непременно!
Сичунь обещала, хотя не надеялась выполнить приказание матушки Цзя.
Сестры решили пойти посмотреть, как рисует Сичунь, и застали ее задумчивой и рассеянной,
- Пусть занимается своим делом, а мы поговорим, - предложила Ли Вань, сразу заметив, что Сичунь чем-то расстроена. - Вчера старая госпожа велела нам придумать загадки к Новому году, и мы с Ли Вэнь и Ли Ци занялись этим. Я придумала две загадки на отдельные фразы из «Четверокнижия», и они еще по две.
- Что ж, хорошо! - сказали сестры. - Вы их прочтите, а мы попытаемся отгадать.
- Ладно! - согласилась Ли Вань. - В таком случае ответьте, как сказано в «Четверокнижии» о том, что «Гуаньинь не имеет родословной»?
- «Остановилась, достигнув совершенства!» - не задумываясь, ответила Сянъюнь.
- Хорошенько подумайте над словом «родословная»! - улыбнулась Баочай. - И сразу догадаетесь!
- Да, да, подумайте еще! - промолвила Ли Вань.
- Я догадалась! - воскликнула Дайюй. - Вот как там сказано: «Хотя она и милосердна, деяния ее бесплодны!»
- Верно! - воскликнули девушки.
- «Весь пруд порос травой!» Как называется трава? - спросила Ли Вань.
- Конечно же, камыш! - быстро ответила Сянъюнь. - Что еще может быть?
- Нет! - возразила Ли Вань. - Вам ни за что не угадать! Лучше разгадайте загадку Ли Вань и назовите имя человека, жившего в древности. А цитата такая: «Вода, ударяясь о камень, струится холодным потоком »!
- Наверное, Шань Тао? - сказала Таньчунь.
- Совершенно верно, - подтвердила Ли Вань и прочла следующую загадку: - Какое слово связано со словом «светлячок», которое придумала Ли Ци?
Все долго думали. Наконец Баоцинь сказала:
- Загадка непростая! По-моему, подразумевается цветок.
- Правильно! - ответила Ли Ци.
- Что общего между светлячком и цветком? - удивились девушки.
- Прекрасно сказано! - вдруг воскликнула Дайюй. - Разве светлячки появляются не из цветов?
- Верно! - согласились все.
- Верно-то верно, - проговорила Баочай. - Но вряд ли такие загадки понравятся старой госпоже. Надо придумать попроще, чтобы всем было интересно.
- Пожалуй, это будет лучше, - согласились остальные.
- Я уже придумала! - первой вскочила Сянъюнь. - Мою загадку можно даже петь на мотив «Алые губы», и она совсем простая! Проще быть не может.
И она прочла:
Когда ты на воле - вольготно живешь
В ущельях иль около рек.
А после забавой в мирской суете
Считает тебя человек.
Скажите: так жить, чтоб скитаться весь век, -
Где выгода? Что обретешь?
Нет громкого имени… Если и есть,
То в шуточной роли вельмож.
Чем кончится это, - сказать не хочу,
А то и отгадку поймешь!
Никто не мог разгадать, сколько ни думали. Одни говорили, что это даосский монах, другие - что буддийский, некоторые предположили, что это просто комик в театре.
- Вот и не угадали! - засмеялся Баоюй. - Это дрессированная обезьяна!
- Совершенно верно! - подтвердила Сянъюнь.
- Первые строки, допустим, годятся для такого объяснения. Ну а последние никак! - возразили девушки.
- Разве у дрессированных обезьян не отрубают хвост? - спросила Сянъюнь.
Услышав это, все рассмеялись.
- Странная у тебя загадка!
Тут в разговор вмешалась Ли Вань.
- Я слышала от тетушки Сюэ, что Баоцинь побывала в разных местах и многое повидала. Кому же, как не ей, придумывать загадки. Тем более что недавно она сочинила прекрасные стихи!
Баоцинь слушала, посмеивалась и кивала. Потом вдруг задумалась и опустила голову.
Тем временем Баочай тоже предложила загадку:
Сандаловое дерево, катальпу,
Гравер исчертит с четырех сторон,
Но сей гравер - не человек, не мастер,
Но кто, скажите, коль не мастер он?
Хоть ветер стих и ливень прекратился -
Ведь целый день шумели напролет!
Звон колокольцев пагоды буддийской
Когда до слуха нашего дойдет?
Пока ее разгадывали, Баоюй прочел свою:
От небесного мира до мира земли,
Как известно, рукой не достать.
А бамбук под названием «синий нефрит»
Призван тщательно их охранять.
Да к тому же луань и журавль начеку,
Смотрят зорко в любое мгновенье.
Только вздохом ответствуют им небеса,
Видя их неустанное бденье.
Только Баоюй умолк, как Дайюй стала читать свою загадку.
Не обуздать Луэр и не унять,
Какой бы крепкой ни была узда.
Он перепрыгнет рвы, громады стен,
Чему дивиться могут города.
Когда наездник отдает приказ, -
Являет грома мощь, ветров полет,
Как Черепахам трех священных гор,
Ему за службу - слава и почет!
Затем настала очередь Таньчунь, но Баоцинь ее перебила, сказав:
- Вы только что говорили, что я побывала во многих достопримечательных местах. Вот я и хочу посвятить им десять стихотворений. Послушайте и догадайтесь, о чем я там говорю.
- Согласны! - промолвили сестры. - Но, может быть, эти стихи записать?
Если хотите узнать, что это были за стихи, прочтите следующую главу.
Глава пятьдесят первая

Сюэ Баоцинь слагает стихи о древности;
невежественный лекарь прописывает негодное лекарство
Итак, в ответ на предложение Баоцинь сочинить десять стихотворных загадок о достопримечательных местах раздались одобрительные восклицания:
- Замечательно! Прекрасно!
Баоцинь быстро записала стихи, и все бросились их читать. Вот какие это были стихи:

Вспоминаю о прошлом Красных стен
Река так много трупов увлекла,
Что перестала течь у Красных стен.
Сверкали зря на флагах имена, -
Былая слава превратилась в тлен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81