При этих словах епископ и принц Эльфин, наследник Гвиддно, не могли сдержать изумления. Как ближайшие родичи короля, они уже давно имели подозрения насчет того, что расточительность привела короля в чрезвычайно затруднительное положение. Неужели король опозорит свое племя, пожаловав гостю дар, недостойный его высокого положения?
Гвиддно это заметил, но продолжал ничтоже сумняшеся:
— Мы долго и тщательно думали над этим. Как всем известно, в наших каменных кладовых храним мы богатство, с коим не сравниться даже сокровищам Риддерха из Алклуда — гривны, застежки, драгоценные каменья и богато расшитые туники и плащи без счета. Но что все эти сокровища потомку Кунедды? Разве отец его, король Мэлгон, также не хранит бессчетные сокровища в своей твердыне в Деганви? И разве не добудет он того, чего у него нет, будущим летом у короля сэсонов Юга, Кинурига, когда станет разорять его земли вплоть до девятого вала грозного моря Удд?
При словах этих одобрительный гул пронесся по блистательному, полному чада залу, и воины рады были увидеть, как принц Рин с явным согласием кивнул красивой головой.
— Нет таких богатств, каких не нашлось бы в сундуках короля Мэлгона, — продолжал король Гвиддно, — или которых он не мог бы отнять у своих врагов, когда будут они лежать у его ног, а в этом нету сомнения. И все же может случиться, что у нас на Севере есть кое-что более драгоценное и могучее, чем серебро или золото. Конечно, о принц, слышал ты в Деганви рассказы о Тринадцати Сокровищах Острова Придайн?
Впервые выражение спокойного превосходства покинуло лицо Рина, когда он в удивлении и ожидании посмотрел на своего хозяина, который горделиво окинул взглядом зал с колоннами. А принц Эльфин с еще более сильным изумлением привстал с возмущением на юном лице.
Ибо кто не слышал об этих чудесах, обладание которыми приписывали то одному, то другому королю Севера? Говорили, что их держат подалее от хищных людских взоров, за замками, узлами и заклятьями друидов и кузнецов. Поднялся галдеж — люди стали обсуждать силу и свойства Точильного камня Тидуала, Ножа Ллаувродедда или Меча Риддерха. Мужи, заслужившие свою пиршественную долю меда при различных дворах Севера, говорили о том, что им доводилось видеть или слышать. Другие вернулись к старинному спору об их происхождении. Некоторые прямо утверждали, что Сокровища были найдены, когда отворились темницы Каэр Оэг и Аноэт, другие были уверены, что их нашел Гореу маб Кустеннин, когда он в первый раз поднял камень Эхимайнт. Третьи, к которым присоединялся не терпящий возражений друид Сашеннин, считали, что все Тринадцать Сокровищ были привезены Артуром, когда он со своими спутниками плавал к Стеклянной Крепости на корабле «Придвен».
Те из приближенных короля Гвиддно, что были на пиру, гордились тем, что одно из таких волшебных Сокровищ было у их короля. Это была прославленная Корзина Гвиддно. Когда в нее клали пищу, достаточную для одного человека, и потом открывали, там оказывалось еды на сотню. Именно сейчас, на Калан Гаэф, открывали Корзину. Однако воины дворов других королей, приехавшие в гости, могли рассказать о таких же чудесах своих владык, что служило достаточным оправданием гневных слов и злых взглядов.
Король Гвиддно поднял руку, но распорядителю пира пришлось трижды призвать гостей к порядку, прежде чем шум утих. Король обвел зал многозначительным взглядом и, когда увидел, что ожидание достигло нужной точки нетерпения, провозгласил, что нынешним вечером он пожалует своему самому почетному гостю дар, который ни один король — нет, даже император Артур или Эмрис Вледиг — не мог бы предложить с тех пор, как Остров Придайн поднялся из Океана.
— Как хорошо знают мои приближенные и, возможно, некоторые из гостей, мои каменные кладовые хранят богатства неисчислимые. И все же есть одно Сокровище, которое дороже всех прочих, Сокровище, которое даже избранный наследник Мэлгона Высокого почтет честью принять в дар.
При этих словах шепот пробежал по залу, причем приближенные Гвиддно выказывали недовольство. Не собирается же король подарить легендарную Корзину Гвиддно, источник всего своего богатства, пусть даже такому гостю, как Рин маб Мэлгон? Но король нетерпеливо посмотрел на собравшихся, и держательница его ног успокаивающе погладила его. Король продолжил свою речь:
— Среди Тринадцати Сокровищ Острова Придайн нашему племени принадлежит Корзина Гвиддно. Ныне я открою вам тайну, которую доныне знали только я да Сайтеннин-друид. Есть и четырнадцатое Сокровище, и именно его ныне подарю я принцу Рину. Я поведаю вам, как я обрел столь драгоценную диковину.
В эту же ночь год назад мы с Сайтеннином-друидом по обычаю выехали из крепости, чтобы зажечь большой костер на вершине Талинтир, что смотрит на землю Кантрер Гвэлод и окаймленное белым Регедское море. Девятью девять первородных сыновей сверлили буравом дубовое бревно, пока Желтое Пламя не начало играть на снегу. Признаюсь, мы быстро произнесли Благословение Бели, призывая его на скот и посевы от моря до моря и от гор до гор, от волны до волны вплоть до низвержения вод. И пока не опустеют наши хлева, пока не покинут овцы овчарни, а козы не спустятся с туманных гор, да пребудет с ними забота Трех и благословение Бели!
Потом мы поехали прочь, чтобы укрыться во Вратах Гвиддно, а позади нас в сумраке леса хохотала бесхвостая Черная Свинья. Мы домчались до ветреного нагорья Торпен, где находится двойной курган Дивного Народа, который люди называют Сосцами Благословенной Матери. На нас надвигалась темнота, и, приближаясь, увидели мы факелы по обе стороны дороги. Холмы открылись, и внутри их был Дивный Народ. Кони попятились, напуганные не меньше, чем мы сами, и, пока мы понукали лошадей, по обе стороны от нас послышались голоса. Речь шла об обмене дарами между жителями двух холмов. Тут мы увидели, как невысокий человек вышел из одного холма и пошел к другому, неся квашню, в которой были свинья, теленок и связка чеснока.
Из другого холма вышел другой небольшого роста человек с тисовым ларчиком в руках. Я бросил в них копье, и, когда железо прошло над их головами, они завопили, и огни в курганах погасли. Затем, когда наши глаза снова привыкли к темноте, мы увидели, что деревянный ларчик лежит на том Же самом месте, где человек бросил его. Мы привезли его Домой, и когда его открыли в моей опочивальне, то увидели, что в нем лежит драгоценная Мантия Тегау Эурврона. Это Сайтеннин открыл мне ее чудесные свойства.
— Истину говорит король! — воскликнул друид, поднимаясь со своего сиденья на северной стороне зала. — Это Мантия Тегау Эурврона, и вот каковы ее свойства: не будет она служить той женщине, которая изменила мужу или утратила целомудрие. Той, что верна мужу, она будет до земли, ни той, которая нарушила верность ему, она будет лишь по коле но, открывая ее позор перед всеми. Но никто не знает цвет; этой Мантии, потому как он все время меняется.
Люди Гвиддно и его гости заулыбались, многозначительно глядя друг на друга. Женщины тоже весело изображали гнев в своем конце зала, ласково поглядывая на огненные глаза и крепкие члены наследника Гвинедда. Говорили, что среди них были такие, которым было бы все равно, укоротится ли на них Мантия Тегау или нет, лишь бы провести часок под кустом желтого утесника с принцем Рином. А разве не был он одним из Трех Прекрасных Принцев Острова При-дайн и самым страстным мужчиной, которого превыше всех ценили прекрасные женщины острова?
Вороны с криком летят пред ним,
Врагов он копьем поражает своим.
Но дев он копьем пронзает иным,
И в сладкой муке кричат они.
Конечно же, много забавы и пользы будет от Мантии Тегау Эурврона при дворе и в замке Деганнви. Принц Рин поднялся, чтобы выразить свою благодарность за выдающуюся честь, заговорив не только о славе, которую этот дар принесет племени Гвинедда, его отважным мужам и прекрасным женам, но мимолетно намекнул на грядущие победы объединенных племен Регеда и Гвинедда над коварными сэсонами. Гвиддно на это улыбнулся и сделал большой глоток из рога с медом, что был перед ним.
Но тут сын Гвиддно, принц Эльфин, в гневе встал перед своим отцом.
— Как же это получается, о король мой и отец, — в ярости воскликнул он, — что ты жалуешь бесценный дар чужаку, сыну Мэлгона Высокого, когда недавно отказал мне в золоте, которое нужно было мне, чтобы раздать своим людям? Разве наши законы не говорят, что тот, кто будет править после короля, должен почитаться при дворе превыше всех, кроме короля и королевы? Я оскорблен в доме моего собственного отца! Сдается мне, что некоторые сочтут это бесчестьем королю, плевком ему в лицо!
Принц Эльфин был наследником Гвиддно Гаранхира, гвиртрих королевства Кантрер Гвэлод, «впередсмотрящий» своего племени и народа. Пусть был он юн годами и еще не испытан ратью, но на нем лежало охотничье заклятье, побуждающее его убивать оленя на скаку и птицу в полете, оставляя в живых лишь белогрудого лебедя да утку с ее желтым выводком, и брать только ту добычу, которая законна в диких местах и лесах:
Не ешь, не гони, стрелой и копьем не бей
Рыбу, зверя и птицу, что не в воле твоей!
Этим летом он показал себя достойным королевства, возглавив угон скота из Стратклуда и вернувшись из набега со стадами столь многочисленными, что об Эльфине маб Гвиддно стали говорить, что «когда он вернулся в Эрехвидд из земли Клудвис, коровы не мычали своим телятам».
Потому приближенные принца Эльфина мрачно глядели на принца Рина, и придворный законник, что сидел на своем обычном месте между Эльфином и колонной, согласно кивнул. Принц Рин помрачнел, и король Гвиддно пришел в ужас. Что мог он дать своему горячо любимому сыну, когда за закрытыми дверями королевской сокровищницы ничего не было? Казалось, нет срединного пути между требованиями этих двух горячих принцев.
Решение предложил миролюбивый Божий человек, святой епископ Серван, прославленный мудростью своею по всему Регеду, Ллеуддиниауну и даже среди дальних твердынь Придина.
— Выслушайте меня, о король и вы, о принцы Севера! Да не будет раздоров на нашем пиру! Прислушайтесь к тому, что сказал святой пророк Михеас: «Народ мой! Чем город украсится? Не огнем ли? Не находятся ли теперь в доме нечестивого сокровища нечестия?» Нет, дети мои, если король подарил одно из Сокровищ своему прославленному гостю, то ведь У него осталось еще одно. Разве позабыли вы о Корзине Гвиддно, в которую стекается все богатство нашего королевства и откуда щедрейший из королей земли Крещеных раздает свои дары? Как раз сейчас, в день празднования Калан Гаэф, Корзина полна — «тенета на бдительность, словно сеть лежит на Таборе, которую поставили те, кто охотится», как возглашал святой пророк Осия.
Святой старец в возбуждении привстал с сиденья, голос его срывался на фальцет и дрожал, как голоса женщин, когда они перекликаются, стирая на берегу.
— «Слушайте, главы Иакова: не вам ли должно знать правду? А вы ненавидите доброе и любите злое; сдираете с них кожу и плоть с костей их, едите плоть народа Моего и сдираете с них кожу их, а кости их ломаете и дробите — как бы в горшок, и плоть — как бы в котел».
Были среди гостей короля Гвиддно гости из дальних королевств, что тайком побросали куски свинины, которые они задумчиво жевали, опасаясь заклятий и чар в словах святого человека. Но люди короля не беспокоились и восторженно слушали его, поскольку знали, что святой часто говорит туманно — словами друидов Христа, что жили в давно прошедшие века и в далеких от Острова Могущества странах.
Старик замолчал, что-то бормоча себе в седую бороду. Затем он снова заговорил, опять словами из колдовской книги христиан:
— «Отделяют ли люди зерна от плевел или фиги от чертополоха? Даже тогда всякое доброе дерево приносит добрые плоды…» Пусть король в этом году пожалует содержимое его Корзины, которая и есть древо, приносящее добрые плоды, прекрасные плоды, редкие плоды великой ценности, принцу Эльфину. Как он сам нам говорил, в сундуках Врат Гвиддно хватает богатств для него самого!
Дряхлый епископ сел на свое место, и одобрительные возгласы эхом пронеслись по залу. Только Сайтеннин-друид бросил злобный взгляд на своего сотоварища. Король, облегченно вздохнув, встал, желтый хмельной мед изгнал из его разума все думы о том, как он перебьется между нынешним и будущим Калан Гаэф, когда Корзина снова явит свои богатства.
— Слушайте меня, люди Севера и Юга! — громко возгласил он. — Да узнают все присутствующие, что сыну моему принцу Эльфину я даю весь улов Корзины Гвиддно, когда утром люди придут собирать поутру ее богатства. Домоправитель, позаботься, чтобы открыли бочки! Виночерпий, позаботься о меде и вине! Да придут к концу разногласия, и пусть до рассвета длится веселье!
Смех и песни звучали по всему залу Гвиддно Гаранхира. Талиесин, глава бардов, встал и спел пару песнопений, которые будут исполнять каждый Калан Гаэф до скончания веков. Он превознес Мантию Тегау Эурврона и Корзину Гвиддно Гаранхира, изобразив их так кратко и ярко в блистательных образах, в богатой музыкальной аллитерации, что изумленные воины на время даже задумались и замолчали. Но вскоре пирушка снова ожила, и все стали смеяться и кричать.
В конце концов шум улегся. Принц Рин ушел в свои кои чтобы побеседовать с тремя девушками-рабынями, которых подарил ему король Гвиддно. Некоторые из гостей разлеглись там же, где сидели, храпя и фыркая во сне, как свиньи Пуйла, владыки Аннона. Пламя в главном очаге утихло и люди боялись выйти в дровяной сарай, чтобы подкинуть поленьев в огонь. Ветер завывал вокруг деревянных стен, как раненый зверь. Оплывающие свечи замерцали и стали гаснуть одна за другой, словно звезды на рассвете. Тени расползались по залу, закопченные балки затерялись в чаду и темноте, и для тех, кто все еще лежал, бодрствуя, вокруг умирающего очага, полного алых углей, колонны, поддерживающие своды зала, казались стволами деревьев, словно они были путниками, заблудившимися в Келиддонском лесу или в диких чащобах Годдеу Временами смола, капающая с факелов, на мгновение вспыхивала, так что казалось, будто эльфийские огоньки пляшут на мрачном сыром Мху Ллохара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106