Помолчала и со
вздохом добавила: Ц Я, впрочем, тоже.
Одинец бросил на меня странно веселый взгляд, и Ц Тьма! Ц я вдруг поняла,
что он хочет сказать.
«А другие в У-Наринну не ходят», Ц говорил взгляд анхайра.
Я расхохоталась. Джерх с ним со всем, в самом деле. Нельзя все принимать та
к близко к сердцу. Как говаривал старина Унди Мышатник, только покойник о
бязан быть серьезным. И то лишь до тех пор, пока не закопают.
Вороной жеребец бодро мчал меня вперед по равнине, изрезанной оврагами.
Утренний Четтан приятно грел спину. Наша дорога снова лежала на запад.
Я с интересом осматривалась по сторонам. С тех пор, как мы пересекли Запре
тную реку, наш путь каждый день пролегал по новой местности. Леса чередов
ались с пустошами, равнины с горами, реки с ущельями… Как будто мы смотрел
и на мир с ярмарочной карусели. В обыкновенном путешествии так не бывает,
это я знаю точно. Мне рассказывал двоюродный брат Беша, караванщик Занта,
который исходил обитаемые земли от Плиглекса на западе до Запредельног
о княжества на востоке, от варварских поселений на севере до Латского мо
ря на юге.
Если, к примеру, двигаться от Айетота на юго-восток, то сначала несколько
дней тянутся холмистые равнины, поросшие редким лесом. Потом они постепе
нно сменяются травянистыми степями. День за днем караванные мулы бредут
по уныло-однообразным равнинам, и путешественникам начинает казаться, ч
то они и не движутся вовсе. Потом снова появляются небольшие рощицы Ц эт
о значит, что караван вскоре придет в Хадас.
Эту дорогу вместе с караваном Занты я когда-то проделала сама, сопровожд
ая Беша. Занта не врал, рассказывая мне о ней. Да и вообще, когда люди врут, о
ни приукрашивают действительность. Изображают скучное Ц интересным, о
быденное Ц невероятным. Поэтому я верила Занте, когда он говорил, что дик
овины в мире встречаются не чаще, чем орехи в джурайской булочке. И оттого
стремительное чередование пейзажей на пути в У-Наринну не переставало м
еня удивлять.
А в последние дни нам стали попадаться совсем уж странные странности. Вр
оде этих гигантских деревьев, которые служат обиталищем вампирам. Вот уж
никогда бы не подумала, что в нашем мире встречается и такое!
Хотя я ведь уже пришла к выводу, что сейчас мы движемся не по нашему миру. П
о какому-то иному… или по многим иным мирам. Хотя Ц что такое мир? Я знаю не
мало людей, искренне считающих миром пару кварталов айетотских трущоб, з
а пределы которых они никогда не выбирались. А для меня, пожалуй, мир опред
еляется солнцами. Здесь, в неведомых, насыщенных магией краях, нам по-преж
нему светят горячий Четтан и ослепительный Меар. Значит, это мой мир. И точ
ка.
Равнина стала постепенно повышаться. В жесткой траве появились обширны
е проплешины голой земли. А на горизонте обрисовались невысокие горы. Че
ттан припекал все сильнее.
За плечом у меня зашевелился и скрипуче застонал Корняга. Я в который уже
раз отцепила от пояса флягу с водой и протянула ее корневику. Корняга жал
обно забулькал остатками воды. Пенек страдал от ожогов. Он, правда, завери
л меня, что ничего страшного не случилось, и еще до синего урожая он обраст
ет новой корой. Но я все равно от всей души сочувствовала корневику. Мне то
же вчера изрядно досталось в схватке с вампирами Ц но меня-то исцелил пе
ресвет.
Ц Ох! Ц сказал вдруг Корняга. Ц Забыл. Совсем забыл. Прости, госпожа Тур
и. Одинец велел тебе передать, чтобы ты была вдвойне осторожна. Вампиры пы
тались похитить меч, потому что им так приказал некто по имени Седракс.
Я нахмурилась. Седракс? Это еще что за фигура?
Ц Больше он ничего не сказал?
Ц Не-а, Ц скрипнул Корняга. Ц Одинец вообще неразговорчивый. Он больше
трех слов подряд говорит, только когда ругается.
Я хмыкнула. Описание дивно совпадало с тем представлением, которое сложи
лось об Одинце у меня самой. Мда-а… А ведь меня, наверное, тоже нельзя назва
ть болтливой. У меня с детства сложилась привычка вести длинные внутренн
ие разговоры с собой, а с окружающими отделываться парой фраз. Я всегда пр
едпочитала даже на вопросы по возможности отвечать жестами. Как заметил
однажды Унди Ц и самое короткое слово удлиняет разговор.
Ц Ладно, помалкивай, Ц оборвала я Корнягу. Ц Мне твое мнение неинтерес
но.
Честно говоря, мне было как раз интересно. Но опыт общения с Корнягой науч
ил меня, что если его не ставить на место двадцать раз на дню, пенек влезет
мне на голову и корешки свесит. Такая уж у него натура.
Корняга скрипуче вздохнул и протянул мне пустую флягу. Надо будет ее нап
олнить при первом же удобном случае.
Земля под копытами коня становилась все более твердой и каменистой. Трав
а исчезла почти совсем, только невзрачные бурые кустики торчали кое-где
между камнями. Стали попадаться участки сплошного камня. Горы заметно пр
иблизились.
В красном небе пылал Четтан. Раскаленный воздух над равниной подрагивал
, и казалось, что горы висят в воздухе, не касаясь подножиями земли. Я вздох
нула. Кажется, слишком частая смена пейзажей тоже может навеять тоску. Ск
орей бы уже Каменный лес.
Ц Госпожа Тури, Ц снова подал голос страдающий пенек, Ц солнце сильно
печет. Можно мне чем-нибудь укрыться? Мне тогда легче будет корой обраста
ть.
Ц Возьми из сумки лоскут кожи, Ц разрешила я. Ц В который Опережающий з
авернут. Сумеешь достать?
Ц А то! Ц самолюбиво скрипнул пенек.
Некоторое время позади меня что-то шуршало. Потом я почувствовала спино
й и лопатками, как Корняга взбирается на прежнее место. Мне вдруг стало ин
тересно, каким образом корневикам удается обрастать новой корой. На вид
Корняга Ц пенек пеньком. На настоящем пне, понятное дело, кора не нарасте
т. Потому что пень мертвый. Да, но корневик-то живой!
У живого дерева поврежденный ствол затягивается корой. Это нормально. То
лько ведь корневики совсем по-иному живые, чем деревья. В отличие от дерев
а, тот же самый Корняга с удовольствием мясо жрет и пивом запивает. Если да
дут, конечно. То есть ведет себя как человек.
Выглядит как пень. Корой обрастает как дерево. Поступает как человек. Одн
о слово Ц нечисть! Джерх его знает, с какой меркой к нему подходить в кажд
ом новом случае.
Ц Слышь, Корняга! Ц окликнула я корневика. Ц Ты же вроде из пня произоше
л? У пня кора высохшая. Как же ты новую отращиваешь?
Ц Не знаю, Ц скрипуче отозвался Корняга. Ц Отращиваю, и все. Вот ты Ц ма
дхет. Ты знаешь, каким образом на тебе раны заживают, и следа не остается?
Ц Не знаю, Ц задумчиво сказала я. Ц Я просто привыкла, что так должно бы
ть. Магия, понимаешь.
Ц Ну и я привык, Ц проскрипел Корняга. Ц Я один раз в лесной пожар попал.
Еле спасся. Потом целый круг пришлось корой обрастать. Давно было, а мне до
сих пор кошмары снятся Ц что я ошкуренный, как бревно на лесопилке. Но ни
чего, оброс.
Я хмыкнула, но ничего не сказала. Моя рука сама собой потянулась к лицу. Я п
ривычным жестом потерла лоб над правой бровью, провела пальцем по виску.
В том самом месте, где у меня нет и никогда не было шрама. Там, куда меня рани
ли меарским днем девять кругов тому назад.
Да, кто-кто, а я хорошо понимала, что некоторые вещи не забываются. Даже есл
и раны давным-давно затянулись корой. Или кожей.
Когда мне только-только исполнилось двенадцать кругов, в доме Беша оста
новился на несколько суток незнакомый мне человек. Звали его Сишар, а при
ехал он в сопровождении слуг и телохранителей с далекого юга, чтобы пого
ворить с Душегубом о чем-то очень важном.
Впервые в жизни я видела человека, в котором Душегуб Беш признавал равно
го себе. В доме повисло настороженное молчание. Никто не знал, чем закончи
тся приезд Сишара Ц не то выгодной сделкой, не то кровавой разборкой. Южа
нин и Беш ходили друг вокруг друга, прощупывая почву, и не один не спешил н
ачинать разговор. Хозяин мрачнел день ото дня.
А я не знала, куда мне деваться в четтанскую половину суток.
Сишар, понятное дело, знал о том, что в доме Беша живет ручная карса. Карса-п
одросток, которая тогда еще только обещала вырасти в огромного свирепог
о зверя. Но Беш тщательно хранил в тайне то, что его карса на самом деле мад
хет. И когда красным днем южанин увидел рыжую девчонку, он не заподозрил в
ней оборотня.
Я ему просто понравилась. И он захотел увезти меня с собой. Он даже предлож
ил Бешу денег. Будь я обычной девчонкой, Хозяин, конечно, отдал бы меня Сиш
ару. Даже если бы я была его дочерью. И это означало бы для меня верную смер
ть.
Беш, упокой его Тьма, не был добрым человеком. Он был жадным, жестоким и вла
столюбивым. Но он никогда не бывал бессмысленно жесток. А в черных глазка
х южанина светилась извращенная жестокость. Ему нравилось причинять бо
ль живым существам. Лошадям, собакам, слугам, женщинам. В первый день своег
о пребывания в доме Беша он потребовал себе в постель трех самых белокож
их и светловолосых женщин. Я слышала, как потом рыдали все три, прикладыва
я примочки к ссадинам и ожогам.
Сишар очень удивился, когда Беш отказался отдать меня. Отказ сильно заде
л его. И, кажется, Сишар решил выяснить, в чем причина.
Он стал заговаривать со мной. Рассказывал про далекий юг. Обещал подарит
ь золотые браслеты, рубиновое ожерелье и платье из джурайского батиста,
если я сбегу от Душегуба и уеду с ним. И расспрашивал обо всем, что мне было
известно про Беша.
Я смотрела в хитрые глазки Сишара, врала ему что-то невразумительное и ме
чтала о том, чтобы где-нибудь укрыться до его отъезда. Но Хозяин приказал
мне улыбаться проклятому южанину. И я улыбалась. Даже после того, как одно
го из слуг Сишара по его приказу запороли насмерть на бешевском дворе.
За всю свою жизнь я никого не ненавидела так сильно, как южанина Сишара. Ра
зве что потом, через четыре круга Ц убийцу Унди Мышатника. Но убийцу Мыша
тника я не видела в лицо. А наглая рожа Сишара попадалась мне на глаза пост
оянно.
На пятый или на седьмой день Беш потерял терпение. Обстановка накалилась
до невозможности. Сишар и его люди разгуливали повсюду, задирая наших ме
лкими издевками. Когда я подвернулась под руку Хозяину, он меня чуть не по
бил. Я только гораздо позже узнала, что южанин сказал Бешу Ц отдай девчон
ку и можешь считать, что мы договорились. И Душегуб как раз решал, что ему д
ороже: очень выгодная, но сиюминутная сделка или оборотень, который може
т основательно пригодиться в будущем Ц но может ведь и не пригодиться…

А на следующем красном пересвете я очнулась на руках непривычно трезвог
о и бледного Унди, одежда которого была залита кровью. Кровью карсы. Моей к
ровью.
Единственное, что я помнила из прошедшего синего дня Ц и это было первое
и последнее воспоминание о синем дне за всю мою предыдущую жизнь Ц это и
скаженное яростью лицо Сишара и острие ножа, летящее мне в глаз. В последн
ий миг я увернулась, кинжал взрезал мне кожу над глазом и пробил висок. Бол
ь стерла все.
Когда я пришла в себя на руках Унди, у меня на виске не было ни раны, ни шрама
. Гладкая кожа. Осталось только воспоминание. И привычка в задумчивости и
ли в тревоге проводить пальцем над бровью.
Сколько я потом ни упрашивала Мышатника, он отказался говорить со мной о
том, что же произошло тогда, меарским днем. Сишар, весь изодранный когтями
карсы, быстро убрался из Айетота. Кажется, Беш даже сумел обратить происш
едшее себе на пользу. А я по сей день не знаю, что заставило Тури-зверя брос
иться на южанина.
Может быть, именно поэтому мне всегда так сильно хотелось обрести память
синих дней. Соединить половинки своей раздвоенной души. Понять, кто я все
-таки Ц зверь или человек?
Путь в У-Наринну изменил меня. Моя душа обрела цельность. Больше нет Тури-
карсы и Тури-человека, есть просто «я». И я не мучаюсь вопросом, зверь я или
человек, потому что я Ц мадхет. Единое, сильное и могучее существо. Я толь
ко начинаю осознавать себя, только начинаю набирать мощь. Я еще не вполне
владею собой по синим дням. И моя память о прошлых днях Меара пока обрывоч
на. Но скоро я вспомню все.
Да, Корняга, есть вещи, которые не забываются. И которые нельзя забывать Ц
пусть даже воспоминание приносит боль. Которые нужно помнить, если хоче
шь быть самим собой.
Когда Четтан перевалил зенит, и у меня появилась надежда, что скоро жара с
танет спадать, я заметила впереди нечто странное. В одном месте горячий в
оздух над равниной колыхался как-то иначе. Силуэты гор на заднем плане то
совсем расплывались, то становились вполне отчетливыми.
Когда мы подъехали поближе, я дала Ветру знак остановиться и спешилась. О
динец подбежал ко мне, замер рядом и недоуменно фыркнул. Я вполне разделя
ла его недоумение.
Мы стояли на краю огромной ямы. Раскаленное марево клубилось над ней, меш
ая разглядеть противоположный край. Стенки ямы были наклонными, и постеп
енно сужались, образуя конус. Однако в самом центре вместо углубления бы
л небольшой округлый выступ. То есть это он по сравнению с размерами ямы к
азался небольшим, а на самом деле мы с вулхом и жеребцом вполне разместил
ись бы на нем, несмотря на скругленные бока.
Ц Что это еще за хреновина? Ц спросила я непонятно у кого.
Одинец промолчал. Ветер тоже. Даже Корняга, висящий у меня за плечом, не от
озвался.
Наверное, надо было возвращаться в седло и двигаться дальше в объезд ямы.
Но мне не давала покоя глупая мысль: почему чувство пути привело меня пря
миком сюда? Случайно это или не случайно? И что мне делать, если не случайн
о? Лезть в яму? Как-то не хочется.
Я вдруг поняла, что ощущаю присутствие магии. Древней. Могучей. Дремлющей
именно там, в яме. Т-темное небо! Будить ее или не будить? Вот ведь вопрос… Е
сли это очередная веха, то, разумеется, будить. Хоть и я не знаю, как. А если э
то никакая не веха, а очередная неприятность на наши многострадальные го
ловы? Или ловушка, подстроенная этим, как его, Седраксом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75