Увидеть то, что на самом де
ле лежит передо мной, а не пропасть, в реальности которой меня хотели убед
ить.
И мир впереди стал сначала тускнеть, потом Ц двоиться, а вскоре из-под на
вязанной мне картинки, оживая, как на рисунке хорингов, стали проступать
и просека, и лес, и палка, которую я якобы швырнул в пропасть, и вторая, длинн
ая, которую швырнуть не успел, и карса, стоящая в нескольких шагах впереди
и с глубочайшим недоумением глядящая на меня, и трава, которую я примял, ко
гда ползал…
Наваждение исчезло.
Я перевел дух. И победно огляделся.
Ц Что? Ц спросил я с издевкой. Ц Не вышло?
Мне, конечно, никто не ответил. Тогда я вскочил на Ветра и двинулся в путь. Е
ще ни разу, от самой мельницы на берегу Юбена, я не чувствовал такого горяч
его и непреодолимого желания дойти до Каменного леса. Во что бы то ни стал
о. Вопреки всему.
И в тот же миг вулх, ощутив себя в полнейшей безопасности, замер и раствори
лся во мне.
До самого вечера я тянул по просеке, ни на что не отвлекаясь и внимательно
прислушиваясь к себе Ц а не подскажет ли мне вулх еще что-нибудь? Вулх мо
лчал. Зато Корняга бормотал без умолку. Я узнал массу нового из жизни леса
, но, по-моему, большая часть из этого была бессовестным враньем. Ну где это
видано, чтобы деревья посредством магии боролись с лесными пожарами? Кто
сказал, что с огнем можно поговорить? Как поверить, что река Плакса плачет
в сумерках? Как она может плакать? Направить байки Корняги в интересующе
е меня русло я отчаялся, велеть ему заткнуться не захотел, потому что тиши
на действовала на меня гнетуще, вот и слушал всякую чушь, одновременно пе
ребирая собственные мысли. Карса снова исчезла в лесу справа от просеки.
Лес, кстати, незаметно из лиственного превратился в хвойный, в сосновый б
ор, где каждое дерево, казалось, дышит смолистым растительным здоровьем,
а воздух едва не звенит от чистоты и прозрачности.
Корняга осекся на полуслове; слабо тренькнула тетива лука. Белооперенна
я стрела тонко свистнула и, коротко тюкнув, вонзилась в Корнягу. Корняга и
спуганно ойкнул.
Я соскочил с Ветра, словно на полном скаку меня сшибло нависшей над дорог
ой ветвью. Корняга трепыхался у меня на плече, я его тотчас сдернул.
Стрела была хорингская. Значит, меня всего лишь предупреждают. Даже дети
знают, что хоринги из луков бьют без промаха. В любой сказке. Я имел дело с и
стинными хорингами лишь раз, и ни одной причины усомниться в справедливо
сти этого у меня не возникло.
Влип. Смерть Иланда, Винора и третьего мне явно не простят. Мне. И карсе. Где
она, кстати?
Впрочем, кто сказал, будто этим хорингам известно, что Иланда и остальных
убили мы с Тури?
«Не дури, Моран, Ц уныло сказал я себе. Ц Хоринги знают все. И тебе этого т
очно никогда не понять и вовек не постичь. И Ц главное Ц ни в жизнь не оце
нить. Потому что они Старшие.»
Ветер стоял посреди просеки, невдалеке от бронзовых сосновых стволов, но
по нему никто не стрелял. Конечно же, я никого не видел вблизи. Только ство
лы. Те же сказки гласили, что заметить хоринга в лесу еще труднее, чем заст
авить его вогнать белооперенную стрелу не туда, куда ему хотелось. А виде
ть сквозь живую древесину я не умел. И вулх не умел. Хотя вулх мог бы учуять
хорингов. Но вулху для этого нужен был его, вулха, чувствительный нос. Чело
веческий для этого не годился.
А в следующий миг я вдруг сообразил, что вижу прячущихся за стволами сосе
н хорингов. Троих. Нет, четверых. Ага, вон и пятый.
Тьма! Я видел сквозь стволы! Сквозь живую древесину!
Я не поверил себе Ц и тотчас перестал видеть. Сразу же.
Холодный пот сам собой выступил у меня на лбу. Тьма еще раз! Что творится? Н
у-ка, с самого начала.
Я посетовал, что не вижу сквозь стволы. И захотел видеть.
И тут же увидел.
Потом решил, что этого не может быть, и видеть перестал.
Хм… Не почудилось же мне это? И я страстно пожелал снова видеть.
Стволы вдруг стали полупрозрачными, и фигуры хорингов вновь открылись в
зору Ц вполне ясно и отчетливо. Трое из пятерых уже были совершенно в дру
гих местах, ближе ко мне. Вот и четвертый перетек поближе.
А вон и карса. Крадется. Хочет напасть на крайнего. Нет, малышка, нет!
С проклятием я вскочил, в каждой руке сжимая по метательному ножу. Но было
поздно. Карса прыгнула и сбила с хоринга с ног. В нее тотчас же вонзились ч
етыре стрелы. И еще четыре. И еще. И еще.
Первого хоринга я заколол с разгона. Не ожидал он, похоже, что я знаю, где он
прячется. Во второго метнул нож. Кажется, попал. Но теперь сразу две стрелы
вонзились уже в меня. И еще две. И еще.
Впрочем, нет, не вонзились. Моя волшебная одежда устояла против стрел. Про
тив хваленых хорингских наконечников. Правда, от синяков это меня все ра
вно явно не спасло.
Оставшиеся трое быстро отступили, унося убитых. Боятся, джерх на динне! Я в
се еще видел их сквозь стволы, но все хуже и хуже, их неясные силуэты таяли
в бронзовой дымке, которая застилала все, что находилось дальше сотни ша
гов. Пока не исчезли вовсе.
Я метнулся к карсе. Она была еще жива, хотя истекала кровью. С отчаянием я в
зглянул на небо над просекой Ц до пересвета оставался еще час с небольш
им. Дотянет ли?
Ц Держись, Тури, Ц прошептал я. Ц Держись.
Выдергивать стрелы было нельзя. Только повредит. Эх, пересвет бы сейчас, и
зменяющееся тело оборотня само извергнет из себя чуждый металл наконеч
ников и исцелит раны. Только бы дожила до пересвета!
Ц Держись, киса… Уже скоро…
Карса приоткрыла на миг глаза и попыталась лизнуть меня в руку. Я поглади
л ее по окровавленной голове. Рука моя заметно дрожала. А в душе стало на у
дивление пусто.
Невесть откуда выполз Корняга с пучком каких-то широких листьев. Кажетс
я, листьев тысячесила.
Ц Думаешь, поможет? Ц спросил я, принимая листья.
Ц Хоть боль приглушит, Ц невыносимо скорбным голосом ответил Корняга
и снова куда-то поспешил.
Тысячесил, если и не слишком помог, хотя бы приостановил кровь. Теперь она
едва сочилась из-под впившихся стрел. Тури, не открывая глаз, притихла, ст
ала ровнее дышать и реже вздрагивать всем телом.
Ц Держись, Ц твердил я, словно зачарованный. Ц Держись.
Как увели Ветра, я даже не заметил. На лес стали валиться синие сумерки; пе
ресвет близился. Вулх забеспокоился, заворочался внутри, щекоча пушисты
м хвостом стенки моей души, но мне, честно говоря, сейчас было не до него. Я д
ержал в ладонях голову карсы и изо всех сил пытался поддержать в ней жизн
ь. Мне казалось, что из ладоней вытекает призрачная река некоей странной
нематериальной силы, некая аура жизни, которая подпитывает угасающие си
лы карсы. Я почти видел тусклые струи, текущие к моей спутнице, и искренне
верил, что действительно помогаю ей. И еще чувствовал, что карса цепляетс
я за меня, что она все понимает и пытается подстроиться под мои усилия.
Тихое ржание немного отвлекло меня; я оглянулся, стараясь не потревожить
раненую спутницу. Длинноволосый хоринг в коричневой куртке и серо-зеле
ных штанах уводил моего коня вдоль по просеке, и тот даже не сопротивлялс
я, шел покорно, словно за мной или Тури. Второй хоринг стоял рядом и держал
за лапу-ветку бедного трепыхающегося Корнягу. Корняга, кроме того, что тр
епыхался, еще ругался, словно в дым упившийся ремесленник из дренгертски
х мастерских.
Ц Встань, оборотень! Ц сказал хоринг жестко.
Я бережно убрал ладони из-под головы карсы и метнул нож. Хоринг отбил его
небрежным движением короткого узкого клинка. А мне-то казалось, что моя р
ука быстрее молнии.
В следующий миг мое горло пробила пущенная третьим хорингом стрела. Нико
гда еще я не испытывал такой жгучей и беспощадной боли. Наверное, боль хлы
нула из меня, словно вода из лопнувшего кувшина, потому что карса дернула
сь и жалобно захныкала, как обиженный ребенок. И сразу затихла.
Мир померк у меня в глазах. Вулх в панике заметался, но его время еще не при
шло. Тело мое обмякло и стекло на примятую траву. Я еще слышал, что вокруг п
роисходит, но жизнь постепенно покидала анхайра по имени Моран.
Ц Она тоже оборотень?
Ц Да.
Звук, словно пнули куль с мукой.
Ц Готова. Издохла, Тил.
Ц Крикни Ганиону, чтоб привел коня. Этого заберем с собой.
Ц Ганион!
Потом протяжная фраза на наречии хорингов. Я пропустил ее мимо угасающег
о сознания.
Ц Отпусти меня! Ц хныкал Корняга. Ц Все расскажу, все, только отпусти!
Я из последних сил попытался ощутить к изворотливой деревяшке презрени
е, но почему-то не смог. Наверное, слишком ослаб.
Чья-то холодная рука коснулась моей руки и вытащила из-за пояса хадасски
й кинжал.
Ц Быстрее, Ганион! Он умирает.
Я и вправду умирал.
Но тут на просеке появился еще кто-то.
Ц Не слишком ли вы спешите, шерхи?
Голос был удивительно знакомый, но я никак не мог вспомнить Ц чей.
Ц Дост? Клянусь Радугой Ц ты вездесущ! Что тебе нужно здесь?
Ц А вам?
Ц Я не отвечу тебе, рианар, ты ведь знаешь это.
Ц Знаю.
Ц Тогда зачем ты пришел?
Ц Затем, чтобы отогнать смерть от тех, кому еще рано во Тьму.
Последний звук, который запомнила моя человеческая половина, я не смог в
нятно истолковать. Сумерки заволокли и просеку, и весь мир, и мою угасающу
ю душу.
Пришел пересвет.

Глава семнадцатая.
Четтан, день девятый.

Темнота донесла до меня слабый стон. Звериный или человеческий Ц я не зн
ала.
Карса, это ты?
Молчание.
Одинец? Отзовись, анхайр!
Молчание.
Я привычно напрягла мысли, чтобы выбраться из глубин сознания к свету и з
вукам, к свежему воздуху внешнего мира. Но внезапно серая душная муть хлы
нула мне в глаза, в уши, в глотку. Я задохнулась и судорожно забарахталась
во тьме. Наверх, скорее наверх!
Страшная боль пронзила меня. «Смерть», Ц поняла я. Ц «Умираю». Карса?! Кар
са, что с тобой? Что с нами?!! Ох, как больно… Не должно быть так больно, не може
т быть. Я ведь не чувствую тела Ц что же болит?
Безвольным и бесформенным сгустком боли, как разбитая штормом медуза, я
опускалась назад в глубину.
«Очнись и действуй», Ц сказал чей-то холодный властный голос. Ц «Встан
ь на ее пути. Ты еще можешь перехватить ее и вернуть».
Вернуть ее? Кого Ц Карсу? Откуда?
«Из Тьмы. Быстрее!»
Из Тьмы? Неужели внизу Ц Тьма?! Или вверху?
«Здесь нет ни верха, ни низа. Ты сама облекаешь чувства в привычные образы
. Позови ее Ц и ты убедишься».
Хэй, Карса-а!
И Карса откликнулась на мой зов. Но не голосом.
Серый туман вдруг рассеялся, и оказалось, что я стою на дороге. Блеклый мер
твенный свет исходил от неровных плит у меня под ногами. Дорога выглядел
а заброшенной Ц плиты растрескались, и в трещины пробивалась призрачна
я трава. Видно, не часто по ней ходят…
Фиолетовая вспышка прорезала тьму. Оглушительный раскат грома посмеял
ся над моими мыслями.
Впереди на дороге, на расстоянии полета стрелы от меня, огромная кошка пр
исела и сжалась в комок. И подняла на меня растерянный взгляд.
Стой на месте, Карса. Не смей идти дальше!
Что-то коснулось моей ноги. Я опустила глаза. Шерсть вулха была насквозь п
ропитана мертвенным сиянием; и моя рука, которая легла ему на шею, тоже бле
дно светилась. Вулх не глянул на меня, он смотрел вперед.
Как вулх оказался здесь? И зачем?
Я проследила за его взглядом, и увидела, что рядом с призрачной карсой на д
ороге стоит человек. Нагой мужчина, кожа которого источала то же самое св
ечение, что и все вокруг. Почему-то я не заметила его прежде. Словно повтор
яя мой взгляд на вулха, карса обернулась к своему спутнику. Но Одинец не от
ветил ей взглядом, потому что смотрел на вулха. То есть Ц на себя самого.
Алая зарница полыхнула над нами. Грома не было.
Я и вулх, мы стояли в двух шагах перед необъятным зеркалом. Красные блики и
грали на поверхности стекла Ц а по ту сторону все было залито синим свет
ом, и оттуда смотрели на нас карса и человек. И дорога отражалась в неожида
нно возникшем зеркале, одинаковая по обе стороны зеркальной грани. Дорог
а во Тьму Ц и ее отражение, дорога из Тьмы.
Одна и та же дорога. Только направления разные.
Мы стояли на ней все четверо. Карса и Одинец, я и вулх. Шагнувшие во Тьму и вс
тавшие у них на пути. Два зверя и два человека…
Нет, неверно! Нас здесь только двое, я и Одинец. Мы Ц и наши отражения. Наши
половины. Наши вторые «я», убитые и изгнанные из мира во Тьму. Замри, Карса.
Не двигайся, Одинец. Ни шагу дальше! Вас убили, но мы с вулхом пока еще живы.
Кто-то старший и сильный отправил нас за вами, чтобы мы четверо… то есть м
ы двое… просто мы… Чтобы мы, мадхет Тури и анхайр Одинец, вернулись из Тьмы
.
Синяя молния растеклась по черноте и зашипела, как сало на сковородке.
Я больше ничего не видела. Только чувствовала. Я чувствовала, что мы с Карс
ой слились воедино. И я ощущала присутствие Одинца рядом с собой. И еще я з
нала, что за спиной у нас Тьма Ц а значит, нам нужно идти вперед.
Мы сделали шаг…
Впереди нас ждала боль.
Я очнулась в теле, которое уже не ощущало себя единым. У меня больше не был
о тела Ц только жалкие клочья плоти, нанизанные на скелет безжалостной
боли, точно на раскаленный вертел. Ничего, вытерплю. Главное Ц продержат
ься несколько минут, не позволить сознанию ускользнуть во Тьму. Окрепшее
за последние дни чутье оборотня говорило мне, что до пересвета осталось
совсем немного.
Я с трудом подняла непослушные веки. После призрачных, невещественных об
разов Дороги-во-Тьму истинный мир ошеломил меня множеством оттенков и н
асыщенностью красок. Нас окружал хвойный лес, и черные силуэты сосен чет
ко рисовались на фоне густо-синего зарева меарского заката. Это было кра
сиво, как… как на живой картине хорингов, джерх побери! Я никогда еще не ви
дела мир таким красивым. Вот только боль мешала смотреть.
Я попыталась шевельнуться и услышала хриплый стон. Мне понадобилось нес
колько долгих мгновений, чтобы понять Ц это мой стон. Голос был странно и
скажен Ц наверное, оттого, что в горле застрял жгучий комок боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75