Хотя она не вполне понимала некоторые общественные традиции, такие как повальное увлечение американским футболом или обычай студенческого обручения, Кассандра вскоре почувствовала, насколько восхитительное настроение может быть у девушки, когда молодые люди оказывают ей знаки внимания. Она дразнила подозрительность Монка, его отцовскую реакцию, когда вместе с молодыми людьми приходила в Карлтон-Тауэрс.
– Ну что ж, время идти работать, – сказал Монк после того как отбыл провожатый Кассандры.
Как бы намекая на это, старинные часы пробили полночь.
– Могу я пойти с тобой?
Кассандре нравилась сумасшедшая атмосфера редакции журнала «Кью». В первый же раз, когда Монк взял ее с собой, все сотрудники редакции сделали так, чтобы она чувствовала себя уютно в новой обстановке.
– Там никого сейчас нет, солнышко, – сказал Монк. – Мне нужно лишь прочитать ночные телеграммы из Европы. Скучное занятие. Кроме того, тебе надо немного поспать.
Хотя оба они притворялись, Кассандра знала, что Монк шел в редакцию посмотреть, нет ли сообщений от Абрахама Варбурга. Вскоре после смерти Мишель Монк объяснил ей, во что была вовлечена ее мать. Кассандра изумилась, узнав, сколько жизней помогла спасти ее мать, какие жертвы принесла ради беспомощных людей, которые проходили через их дом. «Люди, к которым я относилась с презрением», – вспомнила Кассандра.
«Если бы я только могла сказать ей, как мне жаль. Может быть, если бы она сказала мне…»
Но Кассандра не задерживалась на прошлом. Вместо этого она работала добровольцем в организациях, которые рассказывали всем об опасности, которую несет Адольф Гитлер, страстно споря с теми, кто предсказывал, что войны не будет. Насколько подозревала Кассандра, когда ее отец покидал дом по ночам, он уже боролся с фашизмом.
Приготовления к войне велись на всех фронтах, включая тайный мир секретных агентов, перебежчиков и наемных убийц. Хотя сэр Деннис Притчард не знал никого из этих людей, он невольно стал их жертвой.
Притчард посмотрел на сад позади своего офиса на Харли-стрит, на этот маленький оазис мира, где он мог найти убежище от крови, льющейся в его операционной. Притчард провел пальцем по нежному лепестку розы. Уже был октябрь, но из-за необычайно теплой погоды цветы продолжали цвести.
– Доброе утро, сэр Деннис.
Испугавшись, Притчард повернул голову и увидел высокого светловолосого молодого человека, стоящего на плитках дорожки сада, с руками, засунутыми глубоко в карманы бежевого пальто. Он разговаривал с ирландским акцентом.
– Какого черта вам здесь нужно? Моей медсестры еще нет.
– Доктор Притчард, мне нужен некий документ. – Человек швырнул полоску бумаги на садовый столик. – Этот личный документ, если быть точным.
Притчард нахмурился, когда прочитал имя.
– Это что, шутка? Этот человек умер много лет назад.
– Но у вас есть документ, доктор?
– Я думаю, вам лучше уйти, иначе я позову полицию, – повысил голос Притчард.
– По существу, я уверен, что он у вас есть, – настаивал человек. – Видите ли, я позволил себе некоторую вольность и просмотрел документы в вашем офисе. К сожалению, я не смог найти его. Тогда я подумал, что такой добросовестный парень, как Деннис, наверняка поместил ненужный документ в архив. Так что я проверил склад, где вы арендуете площадь. Как ни печально, но я не нашел то, что искал. Все это означает, что у вас должно быть очень укромное место для этой особой папки, не так ли?
– Убирайтесь! – закричал сэр Деннис.
Он не заметил быстрого движения человека, но в ту же секунду незнакомец завел его руку за спину.
– Лондону нужны все его хирурги, доктор. Было бы жаль лишить город одного из лучших.
Притчард почувствовал резкую боль в плече, так как его руку заводили все выше.
– Я все же думаю, что документ все еще у вас, – сказал человек спокойно. – До того как вы произнесете что-либо, что могло бы меня расстроить, нам лучше зайти в дом и сделать один телефонный звонок.
Толкая Притчарда перед собой вперед, человек зашел с ним в офис.
– Пожалуйста, смотрите, какой номер я набираю. Притчард похолодел, когда увидел свой домашний номер.
– Теперь слушайте.
– Деннис! Деннис, это ты? Милый, что происходит? Здесь какие-то люди.
Притчард закрыл глаза, когда его жена закричала.
– Мои помощники не причинят вреда вашей любимой жене, Деннис. До тех пор, конечно, пока вы не решите, что документ для вас имеет большую ценность, чем ее жизнь.
Притчард не смог вынести мысль о том, что может произойти у него дома.
– У меня он есть! – произнес он с трудом. – Он спрятан…
– Несите, Деннис, несите.
Притчард направился к застекленному шкафу позади стола. Он открыл его и вытащил выдвижной ящик с книгами, за которым находился потайной сейф. Дрожащими пальцами Притчард набрал комбинацию. Когда дверца открылась, он залез внутрь и вытащил оттуда толстую синюю папку.
Незнакомец просмотрел документы в поисках нужных записей. Он улыбнулся.
– Вы поступили правильно, доктор. Теперь я не нарушу условия сделки и вы увидите, что с вашей женой все в порядке. Но я думаю, что вам стоит поехать к ней в любом случае. Ей может понадобиться успокоительное.
– Кто вы? – прошептал Притчард.
– Тот, кто навестит вас, если вы обратитесь в полицию. Или к кому-либо еще, кто может заинтересоваться этим. Не делайте этого, доктор. Забудьте обо всем, что произошло. Если кто-нибудь что-нибудь спросит, прикиньтесь дураком. Документ потерялся, исчез. Здравствуйте и процветайте, Деннис. Я говорю это искренне.
Человек с ирландским акцентом исчез так же неожиданно, как появился. Сев на поезд, чтобы добраться до парома через Ирландское море, он думал о том, что Берлин, скорее всего, будет удовлетворен результатами. Немцы надоедали ему напоминаниями о Притчарде в течение восемнадцати месяцев, но у ирландца были более неотложные и важные дела, чем врач на Харли-стрит. Он не мог понять, почему был так важен этот медицинский документ человека, который умер более двадцати лет назад.
Роза Джефферсон была в числе тех американцев, которые, находясь в меньшинстве, верили в неизбежность второй мировой войны. На протяжении осени 1938 года она совершила несколько поездок в Вашингтон, где проводила консультации с министром финансов и даже самим президентом Рузвельтом. Компания «Глобал Энтерпрайсиз» была именно тем, что подразумевалось в названии, – всемирной промышленной и финансовой империей. Люди, которые занимали места на вершине пирамиды власти, знали, что морские суда, железные дороги и предприятия, которыми управляла Роза Джефферсон, могли бы потребоваться для обеспечения обороноспособности страны. Но даже более важной для них была ее могущественная финансовая власть.
Так как она была представителем официального Вашингтона, Розе приходилось заседать в многочисленных комиссиях, которые постоянно пересматривали американскую стратегию и политику на случай изменения ситуации в Европе. После ужаса «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года, когда разбушевавшиеся банды нацистов громили еврейские магазины и избивали их владельцев, Роза выступала за неограниченную эмиграцию евреев из Германии в Соединенные Штаты. Она испытала настоящее потрясение, когда большинство членов кабинета Рузвельта предложило рассматривать инцидент как досадное недоразумение. Роза высказала Монку предположение, что они смогут изыскать пути, чтобы вывезти сотрудников-евреев «Глобал» из Европы вместе с членами их семей, начиная с Германии.
– В этом мы опережаем тебя, – сказал Монк.
Так как он не был уверен, какой будет реакция с ее стороны, Монк никогда не рассказывал Розе о каналах эмиграции, которые Мишель и Абрахам Варбург наладили в Германии. Посвященная в детали этого плана, Роза восхитилась и поразилась гуманитарной деятельности Мишель. Она сразу же высказала свои предложения, как сделать эту работу более эффективной.
– Мы можем увеличить число уезжающих, назвав их сотрудниками «Глобал», выезжающими на переподготовку.
Монк подумал, что это гениальная мысль. Он послал рекомендации Абрахаму Варбургу, который немедленно поддержал их.
Летом 1939 года вопреки советам своих помощников Роза совершила последнюю поездку в Европу. Хотя ее деловое расписание оказывалось, таким образом, сорванным, она сперва поехала в клинику Хоффмана в Швейцарии.
Как только она осознала серьезность полученных Стивеном повреждений, Роза непреклонно настаивала на его возвращении в Нью-Йорк. Для нее было непостижимым, что Стивен не мог получить всю необходимую помощь в стране, которая лидировала в области медицинских достижений. Но американские специалисты, которые изучили дело Стивена, пришли к единодушному выводу: швейцарцы, и особенно клиника Хоффмана, были мировыми лидерами в области восстановительной хирургии.
Неохотно Роза приехала в Ярлсбург и сделала все необходимые распоряжения; затем, когда Стивен поправился настолько, что смог путешествовать, она привезла его с собой в Швейцарию. В последний раз, когда она видела его, его лицо было почти полностью забинтовано. Теперь она не знала, чего ожидать.
Директор клиники Йоахим Хоффман лично приветствовал Розу.
– У нас большие достижения, – заверил он ее. – Но, как я говорил вам вначале, ничто не может заменить время, самого лучшего лекаря.
– Могу я увидеть его? Я имею в виду на самом деле увидеть его.
– Я бы не советовал, – твердо ответил Хоффман. – Стивен знает, что он прошел долгий путь. Мы, его врачи, тоже знаем это. Но вы ожидаете увидеть то лицо, которое помните. Вам лучше подождать до тех пор, пока мы закончим. – Хоффман провел ее в один из гостевых домиков. – Я теперь вас покину. Пожалуйста, не настаивайте на том, чтобы сын показал себя, если он не захочет этого. Вы должны проявить столько же терпения, сколько пришлось проявить ему.
Неожиданно Роза почувствовала дрожь. Что ей следовало сказать Стивену? Могла она протянуть руку и дотронуться до него? Поцеловать его?
– Здравствуй, мама.
Его голос был неровным. Она посмотрела на него, стоящего на веранде, одетого в кепку с белой повязкой, которая скрывала его лицо. Когда он подошел к ней, она протянула к нему руки. Стивен схватил ее за запястья.
– Ты не можешь дотрагиваться до моего лица. Роза с трудом сдержала слезы.
– Я поняла, милый.
Стивен предложил ей свою руку.
– Почему бы нам не пройтись? Сейчас самое прекрасное время дня, когда солнце начинает заходить в горы.
Стивен увел ее от больницы по дороге, которая привела к маленькому искусственному озеру со скамейками по его берегам.
– Тебе следовало сообщить мне о своем приезде, – сказал Стивен.
– Я… Я думала увидеть тебя.
– Тебе это удалось.
Роза заметила, с какой твердостью в голосе он разговаривает. Иногда, когда свет освещал его одежду под определенным углом, она замечала пятна красного цвета на его теле.
– С тобой все в порядке? – спросил Стивен.
– Да. А с тобой?
– Со мной все будет отлично, мама. Так же хорошо, как и до этого.
Роза обратила внимание на решимость, звучавшую в его голосе.
– Расскажи мне о «Глобал»… и о Нью-Йорке. Находясь здесь, я не знаю многого из того, что происходит в мире.
Сперва Роза говорила с остановками. Ее поразило самообладание Стивена, некоторая его отстраненность. Понемногу Роза рассказывала Стивену все, что он хотел узнать о «Глобал» и ее постоянном расширении, о Нью-Йорке и новых представлениях, которые давали на Бродвее. Она рассказала о Монке Мак-Куине и перестановках, которые она сделала в руководстве операциями с дорожными чеками, и о комитетах, в которых она заседала в Вашингтоне.
– Расскажи мне о Вашингтоне, – мягко попросил Стивен. – Это звучит весьма интересно.
Роза проговорила до захода солнца и начала сумерек, когда начали появляться первые светляки.
– Я совсем заболталась, в то время как ты едва ли проронил пару слов, – упрекала себя Роза.
– Для меня вредно разговаривать слишком много, – ответил Стивен. – Кожа должна еще нарасти над мышечными тканями, в противном случае…
– Конечно, – торопливо сказала Роза.
– Куда ты поедешь теперь, мама?
– Сперва в Берлин. Затем в Рим, Амстердам и Париж. Мы закрываем все офисы, имеющие дело с дорожными чеками. Монк и я согласились, что мы не можем дальше рисковать нашими, я имею в виду его, сотрудниками.
Стивен покачал головой.
– Мудрая предусмотрительность. А что насчет Гарри Тейлора? Кто-нибудь нашел его?
– Нет. И как я полагаю, Гарри Тейлор умер в катакомбах и попал прямо в ад. Я никогда не прощу его за то, что он сделал с тобой. Никогда!
До Стивена дошли слухи о награде, которую назначила его мать за поимку Гарри. Каждый день он раскрывал газету, надеясь прочитать в ней, что Гарри найден. Даже несмотря на то, что он и Курт Эссенхаймер разработали план на тот случай, если Гарри все-таки арестуют, – план, который гарантировал, что у Гарри не будет ни единого шанса сказать и слово полиции, – Стивен продолжал жить со смутным ощущением того, что его соратник-заговорщик выжил и находится где-то. Теперь он думал, что если весь преступный мир Европы, у которого есть отличный повод для поимки Гарри, не смог найти его, то этого не сможет сделать никто.
Стивен протянул руку и коснулся руки своей матери.
– Дай мне необходимое время, мама. Со мной все будет хорошо, ты увидишь.
– Я дам тебе все, что тебе нужно, – прошептала Роза. «Ты уже дала», – подумал Стивен, когда он провожал Розу к машине. Он не мог дождаться увидеть довольное выражение на лице Курта, когда он сообщит ему все детали политики американского правительства.
Когда Роза садилась в машину, Стивен спросил как бы случайно:
– Ты видела Кассандру с тех пор? Вопрос удивил Розу.
– Да. По существу, мы видимся довольно часто. Она уже совсем превратилась в молодую леди. Франклин гордился бы ею.
– Я уверен, – прошептал Стивен.
Со своего балкона Стивен наблюдал за лимузином, едущим по извилистой дороге вниз по горному склону. Он откинул голову назад и засмеялся, звук его голоса эхом разносился по долине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104