Его члены, лишенные собственности и капиталовложений, оказались в безвыходном положении и вынуждены были принять любые цены, назначаемые новым владельцем за их скот. За все это время о Поле Миллере никто ничего не слышал. Прошло долгое время, прежде чем в одной из газет Миннеаполиса появилось сообщение, что тот же самый чикагский концерн недавно назначил Миллера вице-президентом по региону Среднего Запада.
Монк поведал об этой первой афере Пола Миллера во всех подробностях, уделив основное внимание человеческой драме: надеждам, мечтам и жизням, разбитым из-за амбиций этого человека. Довольный статьей, Монк отправил ее в «Кью» с указанием дать ей заголовок «Без ретуши». Она должна была стать первой из серии «Бизнес в лицах». Мак-Куин задумался, оценит ли персонаж статьи авторскую иронию.
Все лето Монк упрямо шел по следу, оставленному Полом Миллером за прошедшие годы. Этот след тянулся из Миннеаполиса и Сент-Пола через Дулут, Чикаго и Вашингтон до самого Нью-Йорка. Путь Миллера в пантеон воротил американского бизнеса состоял из выкупов и распродаж, нарушенных обязательств, захватов имущества и поглощения мелких компаний.
Монк встречался с владельцами небольших банков, разоренных финансовыми махинациями Миллера, с семьями, оставшимися без средств к существованию из-за того, что их предприятия были поглощены гигантскими концернами, на стороне которых был Миллер, со смелыми начинающими предпринимателями, чьи идеи, зародившиеся в подвалах, на конюшнях и в гаражах, Миллер присваивал и запатентовывал как свои собственные. Вырисовывающийся мало-помалу образ Пола Миллера напоминал портрет Дориана Грея. В жизни Миллер был прямо-таки эталоном успеха. Но глубоко в прошлом прятался другой, настоящий – жадный, ненасытный мошенник. Судя по письмам читателей, приходившим к Монку, те видели его в том же свете.
С каждой новой статьей Монк все сильнее закручивал гайки. Он считал, что, если надавить посильнее, кто-то наверняка выступит с информацией настолько серьезной, что необходимо будет начать официальное расследование дела Миллера. При этом он давал резкий отпор всякой попытке Миллера связаться с ним, а когда его поверенные подали на Монка в суд за клевету, он приказал своим адвокатам отстоять дело. Позже, уже в Вашингтоне, на ступенях Капитолия, к нему вдруг подошли два частных детектива. Монк громко спросил у них, что им нужно. Уж не Миллер ли их подослал? Не собираются ли они угрожать ему, Монку? Детективы бежали, но сообщение об инциденте появилось в следующем номере журнала «Кью».
– Я жду от вас решения, Роза. Времени остается немного.
Они сидели друг против друга в английском парке Дьюнскрэга, на фоне декоративных кустов, искусно подстриженных в виде фигур животных, и затейливо рассаженных роз, гармоничный узор которых подчеркивали яркие клумбы герани и тюльпанов. За полосой зеленой травы виднелся залив Лонг-Айленд. Рыбацкие парусные лодки в морской дали казались живописным этюдом: белое на ярко-голубом.
Роза налила еще чаю.
– О каком решении вы говорите, Пол?
– Контракты «Глобал Энтерпрайсиз» с Вандербильтом о грузовых перевозках теряют силу через три недели. Вы даже не приступили еще к переговорам об их продлении.
Роза внимательно изучала его. Миллер явно был напряжен и обеспокоен: сказывалось впечатление, которое производили на него статьи Монка Мак-Куина. Его прежнее обаяние сменилось резкостью, которая давала о себе знать даже тогда, когда он был рядом с ней. Прекратилось и его пылкое ухаживание. В эти дни Пола Миллера занимали совсем другие мысли.
Роза с волнением читала статьи Монка Мак-Куина. Она знала, ради чего он их пишет, и мысленно, на расстоянии многих миль, торопила его. Она не спускала глаз с Пола Миллера, стремясь обнаружить признаки слабости, ожидая момента, когда он сдастся, добровольно откажется от акций и согласится принять деньги Ничто другое не заставит его навсегда исчезнуть из ее жизни – и из жизни компании.
– Я не уверена, что Вандербильт – лучший из возможных вариантов, – сказала Роза, проводя ногтем с блестящим ярко-красным маникюром по ободку чашки.
– Он – единственный, кто нам нужен! – резко ответил Пол Миллер.
– А его условия?
– Лучших нам пока никто не предлагал. «Потому что ни одна транспортная компания не решается предлагать другие условия. Вандербильт всех запугал».
– Если сделка не будет заключена, Роза, «Глобал Энтерпрайсиз» может остаться без транспорта. Вы не хуже меня знаете, что, если это произойдет, компания и гроша ломаного не будет стоить.
«Ты имеешь в виду стоимость акций, которые держишь у себя».
– хочу навязывать вам решение, Роза, – сказал Миллер. – Но если вы сами не видите своей выгоды, мне придется дать указание моим адвокатам обратиться в суд, чтобы предъявить вам иск по поводу этих акций. После этого вам будет уже не так легко отклонить мой совет.
Несмотря на теплое вечернее солнце, руки Розы покрылись гусиной кожей.
– Вы действительно считаете это необходимым, Пол? – мягко спросила она. – Неужели я это заслужила? Вы дали мне время, как я и просила, и я благодарна вам за это. Но и я ответила вам взаимностью. Вопреки всему, что о вас пишут, я никогда не сомневалась в вашей честности. Разве это вам ни о чем не говорит?
Пол Миллер облизал губы.
– Не уверен. То есть не понимаю, о чем вы. Роза рассмеялась, положив ладонь на его руку.
– Вы, мужчины, иногда такие непонятливые. Неужели вы не видите, что я влюблена в вас, Пол?
Часом позже Роза лежала в своей кровати с балдахином, невидящими глазами глядя вверх, на причудливые узоры фламандских кружев. Рядом легко похрапывал усталый Пол Миллер.
Неслышно Роза выскользнула из постели и отправилась в ванную комнату. Заперев за собой дверь, она долго смотрела в зеркало на свое обнаженное тело. Все осталось таким, как было, только саднило в паху после того, как Пол Миллер овладел ею, стеная от наслаждения. То, что произошло между ними, можно было назвать по-разному: механическим актом, уловкой, чтобы отвлечь внимание, попыткой выиграть время, первым взносом при покупке товара, жертвой во имя будущего, которого она никогда не уступит никому. Не было в этом – и быть не могло – только любви.
Роза долго стояла перед зеркалом, обнаженная и дрожащая, глядя на себя так, как будто хотела выжечь свой образ в мозгу, чтобы никогда не забывать, что она сделала и чего ей это стоило. Лишь убедившись, что не пошатнется и не упадет, она взяла губку и начала омовение.
Оружие возмездия, призванное уничтожить Пола Миллера, уже ковалось. Газеты всей страны, в том числе и влиятельные ежедневные газеты Вашингтона, Нью-Йорка и Бостона, так и ухватились за статьи Монка Мак-Куина. Редакционные статьи требовали отчета от Пола Миллера, в то время как специалисты по финансам размышляли о причинах его молчания и строили догадки, почему он прячется за спины адвокатов. Монк присоединил и голос своей газеты к общему хору, заявив, что готов предоставить Полу Миллеру всю первую страницу «Кью», если тот решится публично выступить в собственную защиту. Однако ответ, полученный Монком, был совершенно неожиданным.
Сенатор Чарлз Хамболт от штата Делавэр провел в парламенте больше половины из своих семидесяти лет. Он был автором некоторых наиболее действенных законов, принятых Сенатом, и обеспечивал ускоренное рассмотрение тех законопроектов, которые считал особенно полезными для страны. Ко времени своей отставки Хам-болт занимал пост председателя комитета по финансам – одного из самых влиятельных в Сенате, и теперь его изящный особняк на Дюпон Серкл был полон подарков и подношений в награду за столь долгую службу на благо общества.
– Даже у вашего отца нашлась бы обо мне пара добрых слов. – Хамболт довольно усмехнулся, охватив узловатыми, негнущимися пальцами серебряный набалдашник своей трости.
– И совершенно справедливо, сенатор, – ответил Монк, пододвигая к нему поближе свое кресло.
Слух у Хамболта был ничуть не хуже, чем у Монка, однако говорил он, как правило, очень тихо. Этот прием принуждал собеседника внимательно вслушиваться в то, что сенатор скажет.
Монк все еще был сбит с толку неожиданным звонком Хамболта. Для него так и оставалось загадкой, зачем законодатель хочет встретиться с ним.
– Ну, а теперь, когда вы сделали мне все необходимые комплименты, а я в ответ издал соответствующие звуки, перейдем к делу, – сказал Хамболт. – Вы столько пишете о Поле Миллере. Если не секрет, почему?
Монк начал с ответа, который он уже многократно повторял за последние месяцы. Он был заинтригован ролью Пола Миллера в «Толбот Рейлроудз» и весьма сомнительным, если не явно беззаконным, соглашением между ним и Саймоном Толботом. А это, естественно, побудило его к расследованию делового прошлого Пола Миллера.
Сенатор Хамболт резко стукнул тростью об пол.
– Благодарю за любезность, мистер Мак-Куин. Если мне надо поразвлечься, я читаю в газете страничку юмора. Давайте я помогу вам немного. Вы подняли весь этот шум потому, что хотите помочь Розе Толбот в том, чтобы не дать Миллеру наложить руки на «Глобал Энтерпрайсиз».
Монк покраснел.
– Так и есть, сенатор, – признался он.
– И вы неплохо над этим потрудились, не так ли?
– Да, если вы имеете в виду те тайны, которые я предал гласности. Но, хотя каждое мое слово подкреплено фактами, Пол Миллер так до сих пор и не возразил мне.
– А вы знаете, почему?
– Потому что я пишу правду, сенатор, – спокойно ответил Монк.
– Правду… – прошептал Хамболт. – Вы говорите о ней так уверенно, как может говорить только человек очень молодой и чистый. Мистер Мак-Куин, вы только приближаетесь к истине. Вы еще не прикоснулись к ней, и, может быть, не захотите прикасаться.
– Простите, не понимаю вас, сенатор.
– Вы вытащили на свет Божий немало грязи, но еще добрались до самого дна, – грустно сказал Хам-болт. – Вы обвиняете Миллера в безнравственности, воровстве, обмане. И он, без сомнения, виновен. Но, видите ли, мистер Мак-Куин-младший, мы уже давным-давно обо всем этом знали. Черт побери, кое-кто из нас этим даже пользовался. Удивляюсь, как вы, с вашими блестящими способностями и с вашим проповедническим пафосом, до сих пор этого не обнаружили.
У Монка перехватило дыхание.
– Кто это «мы», сенатор?
– Кое-кто из высокопоставленных членов Сената Соединенных Штатов. – Хамболт вызывающе выпятил подбородок. – А среди них и я. И я расскажу вам сейчас, кто, когда, где и почему.
Эти слова все еще эхом откликались в голове Монка, когда он услышал свой собственный голос:
– Сенатор, надеюсь, вы не будете против, если я буду записывать…
Хамболт слабо улыбнулся.
– Я настаиваю на этом.
Три часа спустя Монк чувствовал себя таким опустошенным, словно какая-то страшная сила выкачала из него всю кровь и энергию. На лице его читалось явное недоверие.
– Ну как, получили даже больше, чем рассчитывали? – спросил Хамболт, взглянув на него.
Сенатор Хамболт сдержал слово. Его энциклопедическая память сохранила массу имен, дат, названий, цифр. Из рассказа сенатора Монк понял, что щупальца Пола Миллера протянулись дальше, чем он раньше себе представлял, и захватывали людей, которые, как казалось Монку, были вне его влияния. Долгий перечень купленных и проданных услуг, прекращенных государственных расследований, тайных, негласных сделок между Нью-Йорком и Вашингтоном казался бесконечным. В противоположность сложившейся о нем легенде, Пол Миллер был обязан своим стремительным подъемом вовсе не удаче, умению и смелости. Каждый свой шаг он подготавливал заранее, за каждое движение расплачивался.
– Надеюсь, вы не обидитесь, сенатор, – сказал Монк. – Но есть ли у вас документы, подтверждающие то, о чем вы мне сейчас рассказали?
Хамболт подтолкнул своей тростью к Монку старый портфель.
– Все, что нужно, вы найдете здесь. Многих из тех, кто помогал Миллеру, уже нет в живых. Конечно, в архивах, семейной переписке, бумагах агентов по торговле недвижимостью могли сохраниться записи. Собрать их вместе – нелегкая задача для одного человека, но я не думаю, что вам это понадобится.
– Почему, сенатор?
– Потому что вам не хуже меня известно, что произойдет, если это попадет в газеты.
На этот счет у Монка не было никаких иллюзий. Опубликовав материал на первой странице «Кью», он развяжет самый громкий скандал за последние десять лет.
– Это будет связано с расследованием в Конгрессе, сенатор. Его непременно начнут по требованию общественности. Вы тоже будете привлечены к делу и должны будете давать показания.
– Если только вы решитесь печатать то, что вам известно.
Монк нерешительно замолчал, не понимая, куда клонит Хамболт.
– Видите ли, создавать таких, как Пол Миллер, помогали не только политики и законодатели, – продолжал сенатор. – Мы не думали тогда, что совершаем нечто ужасно дурное или безнравственное. Любезность, оказанная в обмен на частную информацию о биржевых делах, слово, замолвленное в благодарность за поддержку на следующей избирательной кампании – все это казалось мелочами, которые случаются всего-то раз в много лет и не влекут за собой серьезных последствий. И, конечно же, мы не очень-то любим хранить в памяти воспоминания о таких вещах, так что никогда и не задумаешься, сколько раз за всю жизнь допустил такое. Пока в один прекрасный день не сталкиваешься с тем, что то, что раньше было любезностью в порядке исключения, теперь становится правилом, и те самые люди, которые по-дружески договорились с тобой однажды, приходят к тебе снова, зная, что отказа не будет.
– Вы сказали, что здесь были замешаны и другие, – сказал Монк. У него пересохло в горле.
Чарлз Хамболт откинулся на спинку кресла. Пристально посмотрев на молодого человека, он указал ему на портфель.
– Элистер Мак-Куин, ваш отец, был одним из этих людей. Как и они, он кое-чем был обязан Полу Миллеру. Все это здесь, и вы можете убедиться в этом сами. Вот почему я сказал «если». Если вы решитесь это напечатать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104