Потому что, мой юный друг, вы вполне можете и передумать. Да и кто бы упрекнул вас в этом случае?
9
Да, все это было в портфеле, записанное черным по белому. Монк Мак-Куин не мог отмахнуться от этих бумаг или заставить их исчезнуть.
Он вернулся от сенатора Хамболта к себе в отель «Уиллард», где снимал номер-люкс, и велел прислуге не беспокоить его. Долго смотрел он на черный кожаный портфель, прежде чем решился открыть его. Наконец он приступил к чтению.
Сенатор записывал все тщательнейшим образом. Его письма и заметки были аккуратно подшиты и снабжены сведениями об именах, датах, местах встреч. Прочитав все, Монк узнал об отце то, о чем раньше и не догадывался.
Было время, когда Элистер Мак-Куин, отчаянно пытавшийся поставить на ноги свою газету, едва не был разорен до нитки кредиторами. Никто не желал помочь ему, и лишь в последний момент удалось занять деньги у некоего Пола Миллера, в ту пору делавшего первые шаги в своей карьере финансиста.
По теперешним масштабам сумма была до смешного мала – всего несколько сот долларов. Элистер Мак-Куин взял деньги и вернул их с процентами, когда «Кью» начала приносить прибыль. Только платежи на этом не кончились.
На протяжении многих лет Элистер Мак-Куин исследовал немало сообщений о деятельности Пола Миллера. Ему стало известно, что Миллер замешан в подкупе, взятках и махинациях с ценными бумагами. Написанные им об этом статьи даже сейчас, когда Монк читал их, не утратили своего обличительного пафоса. Однако Элистер Мак-Куин ни одной из них не опубликовал.
Но своим возмущением Мак-Куин поделился с молодым многообещающим политиком по имени Чарлз Хамболт. Не скрывая своего гнева, он рассказал Хамболту о наглых намеках Миллера: если хоть один из материалов увидит свет, он, Мак-Куин, будет разорен, а его газета, название которой всегда было символом честности и журналистской порядочности, превратится в посмешище, и тогда ее основателя будут считать лицемером, который хочет уничтожить человека, когда-то спасшего от гибели его мечту. Чарлз Хамболт посоветовал Элистеру Мак-Куину оставить Миллера в покое. «Есть много других мишеней для критики, которые больше заслуживают твоего внимания, – писал он. – Забудь о Миллере. Поверь мне, ему от тебя ничего не нужно».
Монк мог лишь вообразить, какие невыносимые душевные муки пришлось тогда пережить отцу. Однако он все-таки оставил в покое Миллера, а статьи не были уничтожены и до сих пор ждали своего часа.
Громко зазвонил телефон, и Монк долго слушал, как он трезвонит, не снимая трубки.
– Добрый вечер, сенатор.
– Хелло, Монк. Ну что, должно быть, все уже прочли?
– Да.
– Будете печатать?
Монк не знал, что ответить.
– Подумайте о вашем отце. Подумайте, как это повлияет на его доброе имя… Вы играете в чужие игры, Монк. Роза Джефферсон сама сумеет о себе позаботиться. Если надо, она пустит в ход все средства. Но если вы возьметесь нести знамя в ее битве, расплачиваться придется вам одному. Монк, сынок, не делай этого.
Монк вскипел от ярости. Как смеет Хамболт указывать ему, что следует или не следует делать для Розы?!
– Я знаю, о чем вы думаете, – продолжал Хамболт. – Вы единственный, кто может ей помочь. Она целиком на вас положилась, и вы не хотите бросать ее в беде. Остановитесь и подумайте, Монк. У Элистера Мак-Куина было много поводов, чтобы использовать то, что он знал о Миллере. Он видел, сколько порядочных людей страдает из-за этого подонка. Но он никогда его не трогал. Знаете почему? Потому что «Кью» должна была сохранить свою силу и авторитет, чтобы ваш отец мог охотиться за дичью покрупнее этого Миллера. Как ни ненавидел он компромиссы, он понял, что на этот компромисс он должен пойти. Поймите это и вы.
– Поэтому он и передал вам все сведения о Миллере? – спросил Монк. – Потому что знал, что вы позаботитесь о том, чтобы они не попали в чужие руки?
– Да, именно поэтому, – негромко сказал Хамболт.
– Не верю вам, сенатор.
– Монк…
– Еще вопрос. Это Миллер попросил вас показать мне эти материалы?
По молчанию Хамболта Монк понял, что вопрос застал его врасплох.
– Он думал, что я смогу объяснить все гораздо лучше, ведь мы с твоим отцом были друзьями. Но сейчас мне на это наплевать. Не печатай этих статей, Монк. Ты знаешь, я прошу не ради себя. Я пытаюсь позаботиться о тебе.
– Я ценю вашу заботу, сенатор, – сказал Монк. – Я буду держать вас в курсе.
Всю ночь Монк не мог уснуть. Он сидел у приоткрытой стеклянной двери на балкон, куря сигару за сигарой и глядя на огни Капитолия, словно пытаясь угадать ответ на свой вопрос. Он старался рассмотреть проблему объективно, взвесить все «за» и «против». Но напрасно: все его мысли были о Розе.
В пять утра Монк вызвал коридорного и велел принести полный кофейник, пишущую машинку и двести листов бумаги. Пора было приниматься за работу.
Роза сидела на террасе Дьюнскрэга за белым металлическим столиком, под огромным полосатым, красно-синим зонтом. Она смотрела на залив, видневшийся вдали за зеленой лужайкой. Там Стивен занимался парусным спортом. Роза гордилась его ловкостью и сноровкой в управлении двадцатифутовым судном, спорящим с капризными морскими течениями.
– Только что пришло для вас, мэм, – сказал Олбани, протягивая ей большой конверт.
Просматривая первую страницу журнала «Кью», Роза почувствовала, что сердце выскакивает у нее из груди. Она начала читать, заставляя себя внимательно вглядываться в каждое слово.
– Олбани, позвоните, пожалуйста, Хью О'Нилу.
Ее голос, наверное, сильно изменился, когда она произносила эти слова, так как слуга тут же спросил:
– Что-нибудь не в порядке, мэм?
Роза улыбнулась ему.
– Все в порядке, и даже больше чем в порядке! – Ока помедлила. – Свяжитесь также с мистером Голлантом.
Сотни мыслей роились в ее голове, пока она бежала к дому. Она никогда не видела, чтобы сын помахал ей рукой, выполняя какой-нибудь сложный поворот; он никогда не звал ее, чтобы привлечь к себе внимание.
* * *
Аромат дорогих сигар витал в роскошных апартаментах на седьмом этаже отеля «Уолдорф». Но сидевший перед Полом Миллером молодой человек не курил, а пепельницы были чистыми.
– Вы можете это объяснить? – спросил он бесцветным голосом, похлопав рукой по обложке журнала «Кью».
Пол Миллер отрицательно покачал головой. Он выглядел безукоризненно: свежевыбритый, с изящно отполированными ногтями, в безупречно скроенном синем костюме. Он только беспокойно озирался, как бы ища выхода из комнаты.
Он откашлялся.
– Я звоню в редакцию «Кью» все утро. Люди Мак-Куина утверждают, что его нет на месте, и отказываются сообщить, где его можно найти.
– Нам говорят то же самое, – заметил молодой человек. – И все-таки, как вы понимаете, в этом деле затронуты интересы мистера Вандербильта.
– А мои – нет? – взорвался Миллер. – Этот подонок закладывает меня по-черному! Мне нужна помощь! Что я, не знаю, что Вандербильт сидит в соседней комнате? Почему он не выйдет сюда и не поговорит со мной?
Молодой человек, казалось, не слышал вопроса.
– Надеюсь, вы сознаете всю серьезность последствий, – сказал он. – Будет начато расследование. Разумеется, в этой ситуации мистер Вандербильт не может поддерживать с вами никаких контактов.
– Не поздно ли вы спохватились? – резко возразил Миллер.
– Отнюдь. Мистер Вандербильт не имел никакого отношения к вашим прежним делам. Он связан с вами исключительно через «Толбот Рейлроудз». Уверен, вы со мной согласитесь, что теперь эта связь должна быть прекращена.
Глаза Миллера сузились.
– Что вы хотите сказать?
– Вы должны устраниться от всякого участия в делах «Глобал Энтерпрайсиз», через которые вы связаны с «Толбот Рейлроудз».
– То есть я должен вернуть акции? – недоверчиво спросил Миллер. – Я же одолжил Толботу деньги с одной-единственной целью: закрепиться в фирме, чтобы в дальнейшем и она перешла в руки Вандербильта.
– Планы меняются, мистер Миллер. Мы готовы уладить с вами эту проблему, когда вы, так сказать, окажетесь за пределами пристального внимания общественности.
– Это точно, окажусь. За решеткой!
Пол Миллер старался не выходить из себя. Теперь, больше чем когда-либо, ему нужно было быть начеку.
– Каким же образом вы собираетесь это уладить? – осторожно спросил он.
– Пятьдесят тысяч долларов, наличными.
Пол Миллер вздрогнул. Это было еще хуже, чем жалкие гроши. Это было оскорбление. Он понял, что кроется за этой подачкой.
– Отделаться от меня хотите? Чтобы я убрался отсюда побыстрее и подальше?
– Мы предлагаем вам обеспечить себе спокойную старость, – равнодушно заметил молодой человек. – Подумайте об этом, мистер Миллер. Хорошо подумайте.
Пол Миллер кивнул, как будто обдумывая решение. Затем внезапно вскочил на ноги и со всего размаху обрушился на дверь соседнего номера. Несмотря на его массу и силу удара, дверь даже не дрогнула.
– Выходи, Вандербильт! – ревел он. – Выходи и расскажи сам, как ты собираешься меня продать!
Молодой человек достал свой пистолет, но отложил его, увидев, что Миллер рыдает. Он готов был застрелить Миллера в случае необходимости. Теперь же он мог только пожалеть его.
– Ну, вот и я. Хорошо, что застал тебя. Пол Миллер вошел в оранжерею и нагнулся, чтобы поцеловать Розу.
– Пол, прошу тебя… – Роза уклонилась в сторону. Миллер рассмеялся.
– Ах, какие мы стали вдруг стеснительные!
Пол Миллер был уже не тем человеком, что несколько часов назад. После сокрушительного разгрома, пережитого в отеле «Уолдорф», он помчался домой, на Парк-авеню, где постарался как можно спокойнее взвесить все свои возможности. Оставался единственный шанс: если Роза еще не читала ту статью, он все еще может уговорить ее заключить договор с Вандербильтом. Единственное, что его может спасти – если Роза сейчас в Дьюнскрэге. Вероятно, журнал «Кью» в Лонг-Айленд еще не доставили. Значит, необходимо оказаться там раньше.
Пол Миллер достал из кармана маленькую коробочку, обернутую в серебристую бумагу, и положил ее на стол.
– Ну-ка, Роза, открой ее.
Роза сняла крышку и открыла оказавшийся в коробочке бархатный футляр от фирмы «Картье». Огромный брильянт, чистый, как слеза, вставленный в золотой ободок кольца, сверкнул перед глазами.
– Зачем, Пол? – спокойно спросила она.
– Затем, что я люблю тебя, Роза, – ответил он, не отводя от нее взгляда. – Все, что произошло между нами за последние недели, только подтвердило то, что я знал и раньше: я хочу жениться на тебе, Роза, хочу стать твоим мужем.
Роза громко захлопнула крышку футляра. Протянув руку, она взяла свежий номер журнала «Кью» и бросила на стол.
Миллер вздрогнул.
– Я предполагал, что ты это уже прочла, – проговорил он как можно более ровным голосом. – Прошу тебя, поверь мне, обвинения Мак-Куина совершенно беспочвенны. Я уже разговаривал с моими адвокатами. Сегодня же они подадут на него в суд.
Тактика Миллера оказалась для Розы неожиданной. По ее предположениям, он должен был скорее спровоцировать ее на сделку с Вандербильтом, чем преподнести обручальное кольцо. Если только Вандербильт не исчез со сцены…
Не говоря ни слова, Роза пододвинула Миллеру лист бумаги. Затем сняла колпачок с авторучки и вручила ее ему.
– Это отказ от прав, Пол, – сказала она бесцветным голосом. – Ты подпишешь его и откажешься от всех претензий на акции «Глобал Энтерпрайсиз», которые сейчас в твоем распоряжении.
Миллер смотрел на нее в упор. Будь он проклят, если позволит этой женщине запугать себя.
– А почему я должен это подписать, Роза?
– Потому что очень скоро ты предстанешь перед судебным комитетом Сената. Затем тебе предъявят в гражданском суде обвинения во взяточничестве, вымогательстве и мошенничестве. Если ты сейчас подпишешь эту бумагу, Пол, то я не присоединю свой иск к длинному перечню других исков против тебя.
– Ты сама не знаешь, о чем просишь меня, Роза.
– Знаю, – ответила она, кладя перед ним второй лист бумаги. – Вот список обвинений против тебя, которые Хью О'Нил готов представить завтра в федеральный суд вместе с ходатайством о конфискации у тебя акций. Учитывая твои обстоятельства, я не думаю, что кто-либо из судей встанет на твою защиту, находясь в здравом уме.
Роза выдержала небольшую паузу.
– Конечно, ты можешь рискнуть и пойти к Вандербильту. Насколько я понимаю, сейчас это твоя единственная возможность.
Пол Миллер долго не сводил глаз с обоих документов, словно пытаясь с помощью одной силы воли изменить то, что в них написано. Потом посмотрел на Розу и увидел в ее глазах абсолютную пустоту. Такое же непостижимое выражение, лишенное радости, он уже замечал у нее однажды. Это было после того, как они занимались любовью; она не подозревала, что он смотрит на нее, или ей это было безразлично. Тогда он подумал, что Роза фригидна. Теперь он понял: холод исходил из ее сердца.
– Сколько? – хрипло спросил он. – Сколько ты предлагаешь за акции?
– Ни цента! – отрезала Роза. – У тебя была прекрасная возможность договориться со мной. Ты предпочел другое. Ты хотел большего; в конце концов ты это получил. Но ты еще никогда не платил такую высокую цену за то, чтобы переспать с женщиной. Так вот тебе счет! Подписывай и уходи.
Пол Миллер изумленно уставился на нее.
– Так ты легла под меня ради фирмы, ради… вещи?
– Подписывай, Пол, – тихо сказала Роза. – Пока я не передумала и не вызвала полицию.
Миллер смотрел на нее, словно чего-то не понимал. Его рука дрожала, когда он схватил ручку и торопливо расписался на листе с отказом от прав.
– Да поможет тебе Бог, Роза, – прошептал он. – Потому что когда-нибудь настанет и твой черед!
– Если от этого тебе легче, Пол, что ж, можешь так думать!
Разоблачения, опубликованные в «Кью», были подхвачены газетами всей страны. За ними последовали парламентские запросы, заявления губернаторов штатов, петиции граждан с требованием расследования дела Миллера в Конгрессе.
Пока на Капитолийском холме царило волнение, Монк Мак-Куин вернулся в Нью-Йорк. Редакция «Кью» пребывала в атмосфере подавленности, почти в траурном настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104