Цель состояла в том, чтобы заставить их уважать новый, хотя и не проверенный в действии дорожный чек, освободив, таким образом, американских туристов от пут компании «Кукс». Если дорожный чек приживется, турист сможет путешествовать где угодно, когда угодно, как угодно, а не просить милости у «Кукс».
Второе направление атаки Розы – убедить через Франклина пароходные и железнодорожные компании считать дорожный чек законным платежным средством. Это в будущем подрежет «Кукс».
Мишель понимала, что все сводилось к двум вещам – соблюдению тайны и быстроты. Если «Кукс» почует что-либо неладное, они привлекут свои огромные резервы наличности, не только чтобы непосредственно противостоять плану Розы, но и оказать давление на клиентов, убедить их отказаться от дорожного чека. Потери «Глобал» были бы сокрушительными, если не смертельными.
Чем больше Мишель вникала в план Розы, тем более смелым он ей казался. Предстояли деликатные переговоры по очень щекотливому вопросу. Все шаги необходимо тщательно продумать и не сделать ошибки. Нагрузка на Франклина…
Внезапно Мишель обернулась, случайно задев чернильницу, и черно-синяя клякса поползла по страницам.
– Стивен, ты меня до смерти напугал!
Немерцающие бледно-голубые глаза Стивена уставились на Мишель. Она хотела пошевелиться, но не могла. Этот десятилетний мальчик в серых шортах, белой рубашке и голубой школьной куртке загипнотизировал ее.
– Что ты здесь делаешь? – слабо пролепетала Мишель. – Почему ты не в школе?
– Сегодня нет занятий, – ответил Стивен. – Сегодня день спортивных игр.
– Я не поняла…
– Конечно, вы и не можете понять. Вы иностранка.
– Стивен, это нехорошо…
– Я не должен вести себя хорошо с вами. Вы иностранка! Вы не такая, как мы! Вы должны уехать. Не притворяйтесь, что хотите работать. Вы только хотите добраться до наших денег. Я слышал, как вы и дядя Франклин говорили об этом.
Глаза Мишель наполнились слезами.
– Почему ты так жесток, Стивен? Что я тебе сделала плохого? И мне не нужны твои деньги!
Стивен улыбнулся. Он подошел и приподнял за уголки пропитанные чернилами листы так, чтобы испачкать юбку Мишель.
– Я могу с вами делать все, что захочу, – сказал он спокойно и повернулся к Мишель спиной.
Мишель наблюдала, как Стивен вышел и как дверь библиотеки закрылась за ним. Она услышала голос шофера, затем хруст гравия под колесами лимузина Джефферсонов. Она вся дрожала. Затем она встала и постаралась вытереть со стола чернила. Ее страх сменился гневом, когда Мишель увидела, что юбка безнадежно испорчена. Она выбежала из библиотеки и поднялась в свою спальню, яростно расстегивая пуговицы. Рано или поздно Стивен придет домой. Тогда она потребует объяснений и извинений, даже если ей придется выпороть мальчишку.
Мишель открывала один из одежных шкафов, когда заметила свое нижнее белье, разбросанное на кровати.
«Как они Посмели!..»
Мишель застонала, поднимая изодранные на кусочки шелк и кружево. В ее голове возник образ Стивена, маячивший как призрак с его лишенными всякого выражения глазами, пронизывающими ее.
«Я могу делать с вами все, что захочу!»
21
Копперфилдская школа в Мюррей-Хилле была нью-йоркским учебным заведением, колыбелью будущих политиков, юристов, бизнесменов. Франклин и сам был ее питомцем, и ему не трудно было убедить директора привести Стивена Толбота со спортивной площадки для важного разговора. В ожидании Франклин массировал себе виски, пытаясь унять острую головную боль. Он все еще не мог поверить тому, что увидел, вбежав в Толбот-хауз: застывшая на краю кровати Мишель, ее залитое слезами лицо, а позади ворох искромсанного дамского белья, ножницы, блеснувшие сквозь кружево. Гнев захлестнул его, когда Мишель рассказала о случившемся со Стивеном. Дверь открылась, Стивена привели, его шорты и футболка в грязи после футбольного матча, его ботинки в траве и грязи на отполированном полу.
– Мистер Франклин, если я буду нужен, я в соседней комнате, – сказал директор и вышел.
– Сядь, Стивен.
Мальчик не послушался. Остался стоять, расставив ноги, дерзко глядя на Франклина.
– С мамой все в порядке? – спросил он.
– Все прекрасно. Я хотел поговорить о другом. Стивен, что ты сделал Мишель в библиотеке?
Тень улыбки мелькнула на губах Стивена.
– Я не знаю, о чем ты, дядя Франклин.
– Ты пролил чернила ей на платье?
– Нет! Это она сама!
– А перед этим заходил ты в нашу комнату?
– Нет!
Франклин зажмурился от резкого приступа головной боли. Потом он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
С трудом выговаривая слова, он произнес:
– И ты… ты ничего не брал из тетиного комода?
– Она мне не тетя!
– Я спрашиваю не об этом! Ты взял нижнее белье Мишель и порезал его?
– Не знаю я ничего про ее нижнее белье! Можно я пойду?
Не ожидая ответа, Стивен повернулся к двери. Он не успел сделать и шага, как Франклин схватил его за шиворот и швырнул в кресло.
– Ты порезал вещи Мишель? – прошептал он охрипшим голосом.
Стивен был испуган, но не сдавался.
– Ну и что, если порезал?
Франклин схватил Стивена за плечи, его пальцы вцепились в кожу мальчика.
– Запомни. Если ты еще будешь груб с Мишель, если ты попытаешься сделать ей больно, я накажу тебя самолично.
– Не посмеете! – взвизгнул Стивен. – Я скажу маме!
Франклин глубоко вздохнул и ослабил хватку.
– Не трудись. Я сам ей все расскажу.
Стивен не знал, что овладело им. В эту секунду ненависть к Мишель перешла в злобу на весь мир. Очень медленно он откашлялся и плюнул Франклину в лицо.
Франклин пошатнулся. Боль ослепила его. Сквозь розовый туман он увидел, что на него опускается осклабившееся лицо Сержа Пикара.
В соседней комнате директор вскочил на ноги, услышав звон бьющегося стекла. Он вбежал и увидел Франклина, держащего Стивена в воздухе. Мальчик царапал его лицо, через разбитое матовое стекло двери торчали покрытые кровью ноги ребенка.
– Мистер Джефферсон!
Франклин прорычал что-то и отшвырнул директора так, что тот потерял равновесие.
– Ты, маленький ублюдок! – орал он. – Ты больше никому не сделаешь больно!
Находясь в состоянии шока, директор наблюдал, как Франклин Джефферсон швырнул своего племянника сквозь разбитое стекло; мальчик пронзительно закричал, поранившись об острые осколки.
– Он с ума сошел! – подумал директор, шатаясь и хватая Франклина, распахивающего дверь, чтобы снова схватить Стивена.
– Оставьте его! Если вы его еще тронете, я вызову полицию, клянусь!
Заслонив мальчика, директор видел, как Франклин попятился, потом вдруг повернулся и выскочил в коридор, сбивая с ног всех, кто оказался на его пути.
– Не держите его! – крикнул директор. Он наклонился к Стивену, который лежал на полу и стонал.
– Медсестру сюда, быстро!
– Вызвать полицию? – спросил кто-то.
– Никакой полиции! – отрубил директор.
Что бы там ни случилось – это была Копперфилдская школа – и больше того: дело касалось не кого-нибудь, а Джефферсонов. Директор знал, что он должен делать.
Роза возвратилась в отель «Уиллард», перебирая в памяти подробности дня, проведенного в Бюро по печатанию и чеканке денег. Аргументы в пользу дорожного чека оказались убедительными, она имела весьма приятный ланч с директором, согласовывая детали. В большом черном портфеле лежали пятьдесят чеков – первые ласточки. Роза дождаться не могла, когда покажет их Франклину. Роза спешила через вестибюль, когда ее остановил гостиничный менеджер.
– Мисс Джефферсон, слава Богу, – потом, понизив голос, добавил: – Будьте добры зайти ко мне. Очень срочно.
Едва закрыв за собой дверь, менеджер протянул ей пачку телеграмм. Роза быстро их просмотрела. Три были от Мишель, три от Мак-Куина, остальные от доктора Генри Райта. Содержание всех было одинаковым: она должна немедленно выехать в Нью-Йорк.
– Можно от вас позвонить?
Через десять минут лицо Розы было мертвенно-бледным.
– Это, должно быть, ошибка.
– Боюсь, что нет, Роза, – ответил доктор сквозь треск в телефонной трубке. – Приезжайте скорее.
– Я буду вечерним поездом. Спасибо, Генри…
Роза сказала менеджеру, что уезжает прямо сейчас. Она велела упаковать вещи, заказать место в «Кэпитл Экспресс». Вскоре Роза уже ехала в поезде, пытаясь осознать то, что сказал ей Райт. Это было непостижимо. И тем не менее…
На следующий день в час ночи Роза стояла у кровати сына. Его лицо имело синеватый оттенок от ночной лампы на туалетном столике. Она с трудом сдерживала слезы, глядя на забинтованные подбородок и лоб.
– Необратимых повреждений нет, – громко сказал доктор Райт. – Кости целы, шрамов нет и, – он поднял палец, – что наиболее важно, ни один осколок в глаз не попал. Он счастливец, Роза. Я дал ему успокоительное, чтобы ночью он поспал. Завтра будет как огурчик.
– Что произошло? – прошептала Роза, теребя волосы Стивена. Прибыв домой, она проигнорировала Мишель и Монка, который ждал ее внизу, и вбежала прямо в комнату Стивена.
Доктор Райт, опустив глаза, рассматривал свои ботинки.
– Как говорит директор, Франклин швырнул Стивена через стеклянную дверь.
– Но это невозможно. Доктор пожал плечами:
– Скажите это в школе.
– Полицию вызывали?
– Нет.
Роза оживилась.
– Я полагаю, я могу рассчитывать на ваше благоразумие. – Это было утверждение, а не вопрос.
– Конечно, – Генри Райт поднял портфель. – Все в порядке, Роза, поверьте мне. Я загляну завтра.
Роза не слышала, как он ушел. Она села около Стивена, держа его руку, стараясь унять страх, не отпускавший ее в течение всего времени как она добиралась из Вашингтона.
«Как мог Франклин сделать такое?»
Роза считала себя счастливейшей матерью: такой сын! Лидер, пользуется популярностью среди других мальчиков. Учителя и наставники всегда хвалили его за успехи, никто на него не жаловался – ни в школе, ни дома.
Хотя Стивен, казалось, не придавал значения тому, что растет без отца, Роза всегда держала его при себе в Толбот-хаузе, не отправляя в интернат. Она таким образом пыталась опекать его, показывая, как она его любит. Нет, она его не баловала. «Глобал» отнимала так много времени, что она учила Стивена быть самостоятельным, думать и заботиться о себе самому. Чтобы восполнить свое отсутствие, Роза пыталась открыть ему свой мир, рассказывая ему о его дедушке и компании, им созданной, которая в один прекрасный день станет его. Ничто не приносило ей такого удовольствия, как видеть глаза сына, вспыхивавшие от ее рассказов о будущем.
– Я так виновата, милый мой, – прошептала Роза. – Это больше никогда не случится, обещаю тебе. – Роза поцеловала сына в щеку и тихо вышла из комнаты. Стивен досчитал до десяти и открыл глаза. Боль от порезов вообще не беспокоила его. В действительности он был счастлив. Теперь, может быть, мама увидит, что дядя Франклин – сумасшедший и что виновата во всем Мишель. Так или иначе, Стивен был уверен – мать вычеркнет француженку из их жизни. А если нет, он еще не то устроит этой Мишель Лекруа.
– Где Франклин?
Роза влетела в гостиную и столкнулась с Монком и Мишель.
– Здесь его нет, Роза, – ответила Мишель. – Никто его не видел с тех пор, как… с тех пор, как в школе вот это случилось. Я беспокоюсь…
Роза опять почувствовала страх, похолодело где-то в животе.
– Что, он даже не дал знать о себе?
– Ни слова, – ответил Монк. – Мишель не смогла найти его в «Глобал», позвонила мне. Я обошел всех его друзей, все клубы. Никто его не видел.
Роза села на оттоманку.
– Не понимаю. Зачем ему исчезать?
Она взглянула на Мишель, и голос ее напрягся:
– Тут что-то произошло, не так ли? Что именно? Мишель колебалась. Она могла вообразить, что должна чувствовать Роза, увидев израненного сына. Она не хотела снова причинять ей боль, но также не могла скрывать правду. Она медленно начала рассказывать, что произошло между ней и Стивеном в библиотеке, потом – что она увидела в спальне.
– Я не знала, что думать, – сказала она. – Я была в шоке. Я позвонила Франклину, он приехал. Когда он увидел, что сделал Стивен, он пошел прямо в школу.
Роза не могла поверить тому, что она услышала.
– Ты сказала Франклину, что это Стивен изрезал твое нижнее белье! Мишель, это же смешно! Стивен не способен на такое.
Глаза Мишель вспыхнули.
– Ты хочешь, чтобы я показала, что он сделал?
– Мишель, в самом деле. У тебя истерика.
– Твой сын ненавидит меня, – тихо сказала Мишель. – Это с того дня, как я здесь появилась.
Роза вздохнула:
– Теперь я понимаю. Ты такое наплела вокруг этой истории, даже если действительно Стивен провинился… что Франклин поверил тебе и решил в клочки разорвать моего сына в виде наказания.
– Он не наказывал, Роза, – прервал Монк. – Директор говорит, Франклин потерял над собой контроль. Я рад, что у Стивена ничего серьезного, но меня тревожит поведение Франклина и это его исчезновение.
– Я разберусь досконально, что там случилось в Копперфилде, – запальчиво сказала Роза. – Что же касается Франклина… ему, вероятно, стыдно за то, что он сделал.
– Он, конечно, стыдится, Роза, – сказала Мишель, – но только если он осознает, что он сделал. Последнее время он жаловался на головные боли и головокружение. Такого он себе никогда не позволял. Я никогда не видела, чтобы он вел себя так, как, по словам директора, он вел себя в школе. Туг что-то… странное. Я позвоню доктору Харрису.
– Какой в этом смысл? Мишель повернулась к Розе.
– Если Франклин выбежал из школы в таком состоянии, то, кто знает, что могло потом случиться? Он мог и сам пораниться. Или какой-нибудь несчастный случай…
– Мишель, ТЫ чрезмерно реагируешь…
– Может быть, но Франклин – мой муж. Я так же забочусь о нем, как ты о своем сыне.
Когда Мишель ушла, Роза встала, качая головой.
– Мишель перевозбуждена. Франклин, слава Богу, взрослый человек. Вы оба относитесь к нему, как к какому-то инвалиду.
Роза сама ужаснулась последнему слову, неведомо как сорвавшемуся у нее с губ, но Монк не придал ему значение.
– Нет, Роза, – сказал он. – Мишель относится к нему как к мужу. А ты? Тебя это не волнует?
Роза холодно посмотрела на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104