Тогда машина двинулась вперед и свалила решетку на землю.
Несмотря на огонь, черногвардейцы врывались внутрь Кремля, превосходя президентское войско по численности в соотношении четыре к одному. Часть обороняющихся отступила в различные бастионы и редуты кремлевских стен. Другая – рассыпалась по тремстам тысячам квадратных метров дворцов, арсеналов, соборов, садов и площадей Кремля, и в некоторых местах бой переходил в рукопашный. Постепенно черногвардейцы начали брать верх.
– Джейсон, что, черт возьми, происходит? – Это звонил по радиотелефону Умар Гунаев.
– Гришин пытается захватить Москву, да и всю Россию, друг мой.
– У вас все в порядке?
– Пока да.
– Где вы?
– Еду из Останкина, пытаюсь объехать стороной Лубянскую площадь. А что?
– Один из моих людей ехал по Тверской. Там огромная толпа громил из движения «Новая Россия» пробивается в резиденцию мэра.
– А вам известно, что ДНР думает о вас и вашем народе?
– Конечно.
– Почему бы не позволить вашим парням свести с ними счеты? Сейчас никто не помешает вам.
Спустя час три сотни вооруженных чеченцев прибыли на Тверскую, где уличные банды ДНР буйствовали в здании правительства Москвы. На противоположной стороне улицы каменная статуя Юрия Долгорукого, основателя Москвы, сидящего верхом на своем коне, с презрением смотрела на происходящее. Входная дверь в мэрию была разнесена в щепки, вход – широко открыт.
Чеченцы, вынув длинные кавказские кинжалы, пистолеты и мини-"узи", вошли в здание. Каждый из них помнил о разрушении Грозного в 1995 году и насилии над Чечней в последующие два года. Прошло десять минут, и сражаться было уже не с кем.
Здание Думы, «Белый дом», пало под натиском наемников из охранных агентств почти без борьбы, потому что там находились лишь несколько привратников и ночных сторожей. Но на Старой площади тысяча бойцов СОБРа сошлась в бою за каждую улицу, каждое помещение с долгоруковской бандой, собранной из двухсот принадлежавших им охранных агентств, и мощь тяжелого оружия сил быстрого реагирования из московской милиции уравновешивалась численным превосходством противника.
На Ходынском аэродроме спецназовцы «Вымпела» неожиданно встретили сопротивление нескольких десантников и офицеров разведки ГРУ, которые, получив вовремя предупреждение, забаррикадировались внутри казарм.
Монк свернул на Арбатскую площадь и в изумлении остановился. На восточной стороне треугольной площади белый гранитный куб Министерства обороны стоял в молчаливом одиночестве. Никаких черногвардейцев, никакой стрельбы, никаких следов нападения. Из всех объектов тот, кто планировал государственный переворот в Москве или любой другой столице, на первое место поставил бы Министерство обороны. В пятистах метрах, со стороны Знаменки и за Боровицкой площадью, он слышал стрельбу разгоравшегося боя за Кремль.
Почему Министерство обороны не взято в осаду? Из целого леса антенн на крыше, должно быть, разлетались по всей стране призывы к армии прийти на помощь Москве. Монк сверился со своей тоненькой записной книжкой и набрал номер на радиотелефоне.
У себя дома, в двухстах метрах от главного въезда на базу в Кобякове, генерал-майор Михаил Андреев перед уходом завязывал галстук. Он часто удивлялся, зачем он надевает форму на встречу Нового года в офицерском клубе. К утру она будет вся в пятнах, и ее придется отдавать в чистку. Когда наступало время праздновать встречу Нового года, танкисты гордились, что тут им никто не указ.
Зазвонил телефон. Это, должно быть, заместитель хочет поторопить его, жалуясь, что ребята собрались и хочется начать; сначала водка с бесконечными тостами, затем закуски и шампанское в полночь.
– Иду, иду, – сказал он, обращаясь к пустой комнате, и снял трубку.
– Генерал Андреев? – Голос был ему не знаком.
– Да.
– Вы меня не знаете. Я был в некотором роде другом вашего покойного дяди.
– Вот как?
– Это был хороший человек.
– Я тоже так думаю.
– Он сделал все, что смог. Разоблачил Комарова в своем интервью.
– Кем бы вы ни были, что вам нужно?
– Игорь Комаров организовал государственный переворот в Москве. Сегодня. Командует его пес, полковник Гришин. «Черная гвардия» захватывает Москву, а с ней и Россию.
– Ладно, шутка затянулась. Возвращайтесь к своей водке и не звоните сюда.
– Генерал, если вы мне не верите, почему бы вам не позвонить кому-нибудь, кто находится в центре Москвы?
– Зачем мне звонить?
– Кругом стреляют. Половина города слышит стрельбу. И последнее. Дядю Колю убили черногвардейцы. По приказу полковника Гришина.
Миша Андреев смотрел на аппарат и слушал гудки в трубке – его собеседник отсоединился. Он разозлился. Он был зол на то, что вторглись в его личную жизнь, позвонили по его личному телефону и оскорбили его дядю. Если что-то серьезное происходит в Москве, Министерство обороны немедленно поднимет по тревоге армейские части в радиусе ста километров от столицы.
Военная база Кобяково, занимавшая площадь в восемьсот тысяч квадратных метров, находилась всего в сорока шести километрах от Кремля; он знал это, потому что однажды проверил по спидометру. База была местом постоянной дислокации Тамайской дивизии – элитной дивизии, известной как Таманская гвардейская, и он испытывал гордость оттого, что командует ею.
Он положил трубку. Телефон тотчас же зазвонил.
– Давай, Миша, без тебя мы не начнем. – Это был его заместитель из клуба.
– Иду, Костя. Вот только сделаю пару звонков.
– Ладно, но не задерживайся, а то начнем без тебя.
Андреев набрал номер.
– Министерство обороны, – ответили ему.
– Позовите дежурного офицера.
Довольно быстро включился другой голос:
– Кто это?
– Генерал-майор Андреев, командующий Таманской дивизией.
– А это заместитель министра обороны Бутов.
– Простите, что беспокою вас. В Москве все в порядке?
– Конечно. А в чем дело?
– Ни в чем. Я только что слышал… что-то странное. Я мог бы мобилизовать…
– Оставайтесь на месте, генерал. Это приказ. Все части остаются на базах. Возвращайтесь в свой клуб.
– Слушаюсь.
Он снова положил трубку. Заместитель министра обороны? В коммутационном зале, в десять часов в новогодний вечер? Почему он, черт бы его побрал, не со своей семьей или с любовницей где-нибудь за городом? Он поискал в глубине памяти имя своего товарища еще по военному училищу, который попал в разведку ГРУ. Наконец он сверился с секретным военным телефонным справочником и позвонил.
К телефону никто не подходил, и он посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Конечно, все уже напились. На Ходынском аэродроме кто-то снял трубку. Прежде чем он успел что-либо сказать, голос в трубке закричал: «Алло! Алло!»
В трубке был слышен треск и стрекот.
– Кто у телефона? – спросил он. – Полковник Демидов там?
– Как я, б…, могу знать? – прокричал голос. – Я лежу на полу, увертываюсь от пуль. А вы из Министерства обороны?
– Нет.
– Тогда слушай, друг, позвони им и скажи, чтобы поторапливались с помощью. Мы не сможем продержаться долго.
– С какой помощью?
– Пусть министерство присылает войска из-за города. Здесь у нас настоящий ад!…
Говоривший бросил трубку и, очевидно, отполз в сторону.
Генерал Андреев стоял с замолкшей трубкой в руке. Нет, они не пришлют, думал он, они и не собираются кого-либо присылать.
Он получил приказ официально, для беспрекословного исполнения. Он получил его от генерала с четырьмя звездами и заместителя министра. Оставаться на базе. Он может подчиниться приказу, и его карьера останется незапятнанной.
Он смотрел на засыпанные снегом дорожки и ярко освещенные окна офицерского клуба метрах в сорока от него, откуда доносились веселые голоса и смех.
Но видел на снегу высокую прямую фигуру и рядом маленького нахимовца. «Что бы они ни обещали тебе, – говорил высокий человек, – какие бы деньги, повышения или почести ни предлагали, я не хочу, чтобы ты предал погибших солдат».
Он нажал на рычаг и отключился от линии, затем набрал две цифры. Его заместитель взял трубку, в которой слышались раскаты хохота.
– Костя, не важно, сколько «Т-80» готовы к походу или сколько БТРов, я хочу, чтобы все, имеющееся на базе и способное двигаться, через час было готово к выступлению, а каждый солдат, способный стоять на ногах, был полностью вооружен.
Несколько секунд длилось молчание.
– Хозяин, ты это серьезно? – спросил Костя.
– Серьезно, Костя. Таманская идет на Москву.
Прошла всего одна минута нового «лета Господня 2000», как первые танки Таманской гвардейской дивизии выехали за ворота базы и, повернув на Минское шоссе, взяли курс на Кремль.
Узкая подъездная дорога от базы до шоссе была всего три километра длиной, но колонна из двадцати шести боевых танков «Т-80» и сорока одного «БТР-80» была вынуждена идти в один ряд, что снижало скорость движения.
На главной дороге с разделительными полосами генерал Андреев приказал занять все полосы и увеличить скорость до максимума. Облака, закрывавшие днем небо, рассеялись, и между ними сверкали яркие звезды. По обе стороны ревущей танковой колонны на обочинах потрескивали от мороза сосновые леса. Колонна шла со скоростью шестьдесят километров. Если навстречу попадался одинокий водитель, то, увидев в свете фар надвигающуюся на него массу серого металла, он съезжал с дороги прямо в лес.
В десяти километрах от Москвы колонна подошла к милицейскому посту на границе области. Из своей металлической будки выглянули в окно четыре милиционера; увидев колонну, они присели, поддерживая друг друга и бутылки с водкой, потому что будка затряслась от вибрации.
Андреев сидел в головном танке и первым увидел грузовики, заблокировавшие дорогу. Несколько частных машин подъезжали в течение ночи к блокировке и, прождав некоторое время, разворачивались и уезжали обратно. Колонна слишком спешила, чтобы останавливаться.
– Одиночный огонь! – скомандовал Андреев.
Его стрелок прищурился и выпустил один снаряд из башенного 125-миллиметрового орудия. На расстоянии четырехсот метров снаряд, все еще не потерявший начальной скорости, ударил в один из грузовиков и разнес его на куски. Заместитель Андреева, находившийся в танке на другой стороне дороги, последовал его примеру и уничтожил второй грузовик. В стороне от грузовиков из засады раздались беспорядочные выстрелы.
Внутри стального купола башни стрелок Андреева прочесал обочину из своего 12, 7-миллиметрового тяжелого пулемета, и стрельба прекратилась.
Колонна пошла дальше, а молодые боевики, не веря своим глазам, смотрели на обломки грузовиков и разбитую засаду, затем потихоньку начали исчезать в темноте.
Через шесть километров Андреев снизил скорость движения колонны до тридцати километров и дал распоряжения двум подразделениями пять танков и десять БМП он отправил направо, на помощь гарнизону, осажденному в казармах Ходынского аэродрома, и, интуитивно, другие пять танков и десять машин – налево, чтобы они добрались на северо-восток и прикрыли телевизионный комплекс «Останкино».
На Садовом кольце он приказал оставшимся шестнадцати «Т-80» и двадцати одному БМП двигаться направо до Кудринс-кой площади, а там повернуть налево, к Министерству обороны.
Теперь танки снова шли, снизив скорость до двадцати километров в час и круша гусеницами асфальт; они выстроились в линию и направились к Кремлю.
В подвале, в коммутационном зале Министерства обороны, заместитель министра услышал над головой шум и узнал то единственное творение рук человеческих, которое может производить такой глухой гул на улицах города, охваченного войной.
Колонна прогрохотала по Арбатской площади, направляясь теперь прямо к Боровицкой площади и стенам Кремля. Никто из сидящих в танках и БМП не заметил автомобиль, стоящий вместе с другими совсем рядом с площадью, как и человека в стеганой куртке и сапогах, вылезшего из машины и теперь следовавшего за колонной.
В пабе «Рози О'Грейди» ирландский контингент, проживающий в российской столице, делал все, чтобы отпраздновать Новый год по-настоящему, включая непрерывный фейерверк, звук которого доносился со стороны Кремля и площади, когда мимо окон прогрохотал первый «Т-80».
Ирландский атташе по культуре поднял голову от кружки «Гиннесса», выглянула окно и заметил, обращаясь к бармену: «Боже мой, Пэт, это был е… танк?»
Перед Боровицкими воротами стоял «БТР-80», принадлежавший «черной гвардии», и из своего орудия обстреливал стены, на которых укрылись последние защитники из президентской гвардии. В течение четырех часов они пробивались через территорию Кремля, ожидая подкреплений и не зная, что остальные силы генерала Корина попали в засаду на окраине города.
К часу ночи черногвардейцы захватили все, кроме стен, растянувшихся на 2 235 метров и настолько широких вверху, что по ним могли пройти пять человек в ряд. Здесь закрепились несколько сотен президентских гвардейцев, обороняя узкие каменные лестницы, ведущие наверх, и не давая Гришину одержать полную победу.
С западной стороны Боровицкой площади появился головной танк таманцев. Андреев увидел БТР. Единственный снаряд, выпущенный в упор, уничтожил машину. Когда танки проходили по разбитой машине, то лишь обломки едва ли больше колесных колпаков разлетались из-под гусениц.
Около часа ночи генерал Андреев на своем «Т-80» спустился к трехполосному въезду в башню с воротами, проехал под аркой с разбитыми створками ворот и решеткой и въехал в Кремль.
Как и его дядя когда-то, Андреев считал ниже своего достоинства прятаться в закрытой башне, глядя в перископ. Крышка башни его танка была откинута, и он стоял, возвышаясь по пояс, в стеганом шлеме и защитных очках, скрывающих его лицо.
Один за другим «Т-80» проезжали мимо Кремлевского Дворца съездов и покрытых пулевыми отметинами Благовещенского и Архангельского соборов, мимо Царь-колокола, направляясь на Ивановскую площадь, где когда-то городской глашатай объявлял императорские указы.
Два БМП черногвардейцев попытались задержать танк Андреева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67