– Думаю, это те джентльмены, чьи печатные машины вы разбили несколько недель назад, – сказал Ирвин.
Он вытер салфеткой рот. Утка была великолепна. Человек в черном пальто подошел к ним и остановился, глядя на них сверху вниз. Позади него стоял черногвардеец.
– Вы сэр Ирвин? – Гришин говорил только по-русски. Винсент перевел.
– Сэр Найджел, вы хотите сказать. С кем я имею удовольствие говорить?
– Прекратите игру. Как вы попали в нашу страну?
– Через аэропорт.
– Ложь.
– Уверяю вас, полковник, – вы ведь полковник Гришин, не так ли? – мои документы в абсолютном порядке. Правда, они у администратора отеля, иначе я показал бы их вам.
На мгновение Гришиным овладела нерешительность. Когда он отдавал приказания государственным органам, подкрепляя их взятками, эти приказания исполнялись. Но где-то могло не сработать. Кто-то другой заплатил.
– Вы вмешиваетесь во внутренние дела России, англичанин. И мне это не нравится. Вашего американского щенка Монка скоро поймают, и я лично сведу с ним счеты.
– Вы закончили, полковник? Если да, то, раз уж мы расположены к откровенности, позвольте и мне быть настолько же откровенным с вами. – Винсент, торопясь, переводил. Гришин не верил своим ушам. Никто так с ним не разговаривал, тем более беспомощный старый человек. Найджел Ирвин перевел взгляд со своего бокала с вином и посмотрел прямо в глаза Гришину. – Ваша личность вызывает глубокое отвращение, а человек, которому вы служите, еще более отвратителен, если только это возможно.
Винсент открыл рот, снова закрыл и тихонько сказал по-английски:
– Босс, а это разумно?
– Ты переводи, будь хорошим мальчиком. – Винсент перевел. На лбу Гришина вздулась и ритмично пульсировала вена. Бандит, стоявший за его спиной, выглядел так, словно его воротник вот-вот лопнет от раздувшейся шеи. – Русские люди, – продолжал невозмутимо, словно беседуя, Ирвин, – возможно, совершили много ошибок, но они, как и ни одна другая нация, не заслуживают, чтобы ими распоряжался такой подонок, как вы. – Винсент запнулся на слове «подонок», проглотил слюну и воспользовался русским словом «говнюк». Вена на лбу Гришина забилась еще быстрее. – Короче, полковник Гришин, шансы, что вы и ваш сутенер-хозяин никогда не будете править этой страной, пятьдесят на пятьдесят. Постепенно люди начинают понимать, что скрывается за вашими личинами, и через месяц вы обнаружите, что они изменили свое мнение. Так что же вы собираетесь делать в таком случае?
– Я думаю, – сдерживаясь, сказал Гришин, – что для начала я убью вас. Будьте уверены, вы не покинете Россию живым.
Винсент перевел и добавил по-английски: «Думаю, что и он тоже».
В зале стояла тишина, и люди за столиками по обе стороны зала слышали перевод Винсента. Гришина это не беспокоило. Москвичи, пришедшие поужинать, не собирались вмешиваться или потом вспоминать увиденное. Отдел убийств МУРа все еще бесцельно занимался поисками убийц лондонского журналиста.
– Не самое мудрое решение, – заметил Ирвин.
Гришин презрительно ухмыльнулся:
– А кто, вы думаете, поможет вам? Эти свиньи?
«Свиньи» было ошибкой. Слева от Гришина раздался удар. Он обернулся. Блестящее лезвие пружинного ножа вонзилось в стол и все еще слегка дрожало. Это мог быть нож для стейка из прибора ужинающего, но он оставался около тарелки. Еще левее другой посетитель снял со стола свою белую салфетку. Под ней оказался 9-миллиметровый «стейр».
Гришин тихо спросил через плечо черногвардейца:
– Кто это?
– Чеченцы, – прошипел телохранитель.
– Все?
– Боюсь, что все, – заметил Ирвин, а Винсент перевел. – И им очень не нравится, когда их называют свиньями. Мусульмане, знаете ли. И память у них длинная. Они, возможно, не забыли даже о Грозном.
При упоминании о разрушенной столице Чечни в зале послышались щелчки снимаемого с предохранителей оружия полусотни посетителей. Семь пистолетов взяли на прицел троих черногвардейцев, стоявших у дверной драпировки. Метрдотель, скорчившись, присел за кассой, моля Бога, чтобы тот позволил ему еще раз увидеть внуков.
Гришин посмотрел на сэра Найджела.
– Я недооценил тебя, англичанин. Но это последний раз. Убирайся из России и держись от нее подальше. Прекрати вмешиваться в ее внутренние дела. Откажись от новых встреч со своим американским другом.
Он повернулся на каблуках и пошел к двери. Гвардейцы последовали за ним.
Винсент медленно и с облегчением вздохнул.
– Вы знали, какие люди сидели вокруг нас, правда?
– Да, я надеялся, что мое сообщение дошло. Пойдем? – Обратясь к залу, он поднял бокал с остатками крепкого красного вина: – Джентльмены, за ваше здоровье и примите мою благодарность.
Винсент перевел, и они ушли. Ушли и остальные. Чеченцы наблюдали за отелем весь остаток ночи, а утром проводили гостей в Шереметьево, где те сели в самолет, отправляющийся в Лондон.
– Мне наплевать, сколько заплатят, сэр Найджел, – сказал Винсент, когда самолет британских авиалиний поднялся над Москвой и взял курс на запад, – но я никогда – повторяю, никогда – не вернусь в Москву.
– Вот и прекрасно, потому что и я тоже.
– А кто этот американец?
– А, боюсь, что он все еще где-то там, внизу. Живет на грани. Буквально на грани. Он совершенно особый человек.
Умар Гунаев вошел без стука. Монк сидел за столом, изучая крупномасштабную карту Москвы. Он взглянул на вошедшего.
– Нам надо поговорить, – начал чеченский лидер.
– Вы недовольны, – заметил Монк. – Очень сожалею.
– Ваши друзья уехали. Живыми. Но то, что произошло в «Серебряном веке» вчера вечером, – просто безумие. Я согласился, потому что я ваш должник с давних пор, а долги мы всегда выплачиваем. Но этот долг – мой личный долг. Мои люди не должны подвергаться опасности из-за того, что ваши друзья желают играть в безумные игры.
– Я сожалею. Старый человек приехал в Москву. У него была встреча, очень важная встреча. Никто другой, кроме него, не мог этого сделать. Поэтому он приехал. Гришин узнал, что он здесь.
– Тогда ему следовало ужинать в отеле. Он был бы там в относительной безопасности.
– Видимо, ему было необходимо увидеть Гришина, поговорить с ним.
– Поговорить так, как он поговорил? Я сидел за третьим столиком от него. Он буквально напрашивался, чтобы его убили.
– Я сам этого не понимаю, Умар.
– Джейсон, в этой стране существует две с половиной тысячи частных охранных фирм, и восемьсот из них – в Москве. Он мог бы нанять полсотни людей в любой из них.
Рост бандитизма вызвал быстрое и широкое развитие еще одного бизнеса – частной охраны. Цифры, приведенные Гунаевым, были достаточно точными. Фирмы службы безопасности набирали своих сотрудников из числа бывших милиционеров, а также уволившихся в запас военнослужащих, морских пехотинцев, спецназовцев, десантников, сотрудников КГБ – всех их можно было нанять.
К 1999 году число частных охранников составило восемьсот тысяч на все население России, треть из них приходилась на Москву. Теоретически милиция, выдававшая лицензии таким агентствам, должна была проверять всех кандидатов на частную службу, их криминальное прошлое, если таковое имелось, соответствие работе, чувство ответственности, выдаваемое им оружие, в каком количестве, какой марки и с какой целью.
Такова была теория. На практике достаточно толстый конверт мог обеспечить любую лицензию. Крыша «агентства службы безопасности» оказалась настолько удобной, что банды создавали и регистрировали собственные агентства, так что каждый городской хулиган мог предъявить документ, удостоверяющий, что он охранник из службы безопасности, которому разрешается носить под мышкой то, что он и носит.
– Беда в том, Умар, что их всех можно купить. Они увидят Гришина, поймут, что могут заработать вдвое больше, и тут же перейдут на другую сторону и выполнят работу сами.
– И вы использовали моих людей, потому что знали, что они не предадут вас?
– У меня не было выбора.
– Вы понимаете, что Гришину теперь прекрасно известно, кто вас прикрывает? Если он не мог догадаться раньше, то теперь он знает. С этого часа наша жизнь станет очень трудной. Уже ходят слухи, что долгоруковским велели готовиться к большой войне между бандами. Вот чего мне совершенно не нужно – так это такой войны.
– Если Комаров придет к власти, долгоруковские станут самой мелкой из ваших проблем.
– Какую заваруху вы устроили здесь, вы и ваша проклятая черная папка!
– Что бы мы ни устроили, мы не можем это остановить, Умар.
– Мы? Что значит «мы»? Вы обратились ко мне за помощью. Вам требовалось укрытие. Я предложил вам свое гостеприимство. Таков обычай моего народа. А теперь мне грозят открытой войной.
– Я могу попытаться помешать этому.
– Каким образом?
– Поговорю с генерал-майором Петровским.
– С этим чекистом? Вы знаете, сколько моих операций сорвали он и его ГУВД? Вы знаете, сколько налетов он устраивал на мои клубы, публичные дома, казино?
– Он ненавидит долгоруковских сильнее, чем вас. А еще мне надо встретиться с патриархом. Последний раз.
– Зачем?
– Есть вещи, которые необходимо сообщить ему. Но на этот раз мне потребуется помощь, чтобы уйти.
– Никто не подозревает его. Оденьтесь священником и идите.
– Это сложнее, чем кажется. Я думаю, что англичанин воспользовался лимузином из отеля. Если Гришин проверит журнал вызовов машин – а он это, вероятно, сделает, – то станет ясно, что англичанин ездил к патриарху. Дом в Чистом переулке, возможно, находится под наблюдением.
Умар в изумлении покачал головой.
– Знаете, мой друг, этот ваш англичанин – старый дурень.
Полковник Гришин, сидя за столом в особняке, рассматривал увеличенную фотографию с нескрываемым удовлетворением. Наконец он нажал кнопку интеркома.
– Господин президент, мне нужно с вами поговорить.
– Заходи.
Игорь Комаров посмотрел на фотографию, сделанную с письма, найденного в атташе-кейсе сэра Найджела Ирвина. Было ясно, что это официальный документ Патриархии, и начинался он словами: «Ваше королевское высочество». Под текстом стояла подпись и печать его святейшества Алексия Второго.
– Что это?
– Господин президент, совершенно ясно, что против вас создается за границей заговор. Он состоит из двух частей. Внутри России – это подрыв вашей избирательной кампании, распространение страхов и мрачных прогнозов, основанных на вашем секретном манифесте, который показывают отдельным избранным лицам. Результат – разрушение печатных машин, давление банков на телевидение, прекратившее широкую трансляцию ваших выступлений, и разоблачения этого старого дурака-генерала. Все это повредило, но не может помешать вам победить на выборах. Вторая часть заговора по-своему даже более опасна. Она предполагает заменить вас российским троном. Ради своих интересов патриарх клюнул на это. То, что лежит перед вами, – это его личное письмо к некоему принцу, живущему на Западе, в поддержку восстановления монархии и с согласием, в случае принятия такого решения Церковью, прислать ему приглашение.
– Твои предложения, полковник?
– Очень простые, господин президент. Без наличия кандидата заговор развалится.
– И ты знаешь человека, который может… разубедить благородного джентльмена?
– Навсегда. Он вполне подходит. Привык работать на Западе. Он работает на долгоруковских, но его можно нанять. Его последний контракт касался двоих изменников, которым поручили положить двадцать миллионов долларов в банк в Лондоне, а они решили присвоить эти денежки. Две недели назад их нашли в квартире в Уимблдоне, пригороде Лондона.
– Думаю, нам требуются услуги этого человека, полковник.
– Предоставьте это мне, господин президент. В течение десяти дней кандидат исчезнет.
И тогда, думал Гришин, возвратясь в свой кабинет, когда драгоценный принц сэра Найджела будет лежать под мраморной плитой, а Джейсон Монк, выслеженный ФАПСИ, – висеть в камере, мы пошлем сэру Найджелу Ирвину целый пакет фотографий в качестве подарка к Рождеству.
Когда зазвонил телефон, начальник ГУВД сидел с маленькой дочерью на коленях и смотрел ее любимый мультфильм. Трубку сняла жена.
– Это тебя.
– Кто?
– Он только сказал: «Американец».
Генерал поставил дочь на пол и поднялся.
– Я возьму трубку в кабинете.
Когда он, закрыв за собой дверь, снял трубку, то услышал щелчок, означавший, что жена повесила трубку параллельного аппарата.
– Слушаю.
– Генерал Петровский?
– Да.
– Мы разговаривали на днях.
– Да.
– У меня есть информация, которая может оказаться для вас полезной. У вас есть ручка и бумага?
– Откуда вы говорите?
– Из телефонной будки. У меня мало времени. Пожалуйста, побыстрее.
– Продолжайте.
– Комаров с Гришиным убедили своих друзей из долгоруковской мафии начать войну между бандами. Они собираются послать вызов чеченской мафии.
– Итак, волк против волка? Очень мне нужно беспокоиться!
– Если бы не один факт. Делегация Всемирного банка ведет в Москве переговоры об очередном предоставлении кредитов на развитие экономики. Может получиться, что, если на улицах будут свистеть пули, исполняющий обязанности президента Марков, старающийся хорошо выглядеть в глазах всего мира и ввиду предстоящих выборов, будет весьма огорчен. Он может заинтересоваться, почему это должно было случиться именно сейчас.
– Дальше.
– Шесть адресов. Пожалуйста, запишите.
Монк перечислял их, а генерал-майор Петровский записывал.
– Что это за адреса?
– Первые два – арсеналы, забитые оружием долгоруковских. Третий – казино; в подвале хранится большинство их финансовых документов. Последние три – склады. Там на двадцать миллионов долларов контрабандных товаров.
– Откуда вы это знаете?
– У меня есть друзья в разных местах. Вы знаете этих офицеров? – Монк назвал два имени.
– Конечно. Один – мой заместитель, а другой – командир подразделения войск СОБРа. А в чем дело?
– Они оба на службе долгоруковской мафии.
– Вам бы лучше знать это наверняка, американец.
– Это абсолютно верно. Если вы хотите произвести какие-то рейды, я бы не говорил о них заранее и держал этих двоих в неведении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67