По-прежнему никого. Он двигался мимо двойной линии барьеров, образовывавших проход в главный зал, и как только он вошел туда, рядом кто-то произнес:
– Мистер Монк?
Человеку, который обратился к Монку, было лет тридцать, он был в джинсах и коричневой кожаной куртке, с коротко подстриженными волосами и исключительно крепкий на вид.
– Это я.
– Ваш паспорт, сэр, будьте добры. – Монк достал паспорт, и человек сверил фотографию. То, что он был бывшим солдатом, не вызывало сомнений, и, глядя на его руки с твердыми, тяжелыми суставами, державшие паспорт, Монк мог бы поспорить на что угодно, что военная служба этого человека не прошла в бухгалтерии. Он вернул паспорт. – Меня зовут Кайрэн. Пожалуйста, идите за мной.
Вместо того чтобы направиться к парковке, сопровождающий взял чемодан Монка и пошел к бесплатному автобусу, ходившему между зданиями аэропорта. Они молча доехали до терминала номер 1.
– Разве мы не едем в Лондон? – спросил Монк.
– Нет, сэр. Мы едем в Шотландию.
Билеты были у Кайрэна. Час спустя самолет бизнес-рейса Лондон – Абердин вылетел на север Шотландии. Кайрэн углубился в чтение своего журнала «Арми квортери энд дифенс ривью». Ему больше ничего не оставалось делать, поскольку светская беседа не являлась его сильной стороной. Монк вторично позавтракал в воздухе и наверстал сон, потерянный при перелете через Атлантику.
В аэропорту Абердина их ожидал транспорт в виде длинною «лендровера-дискавери» с еще одним неразговорчивым бывшим солдатом за рулем. Они с Кайрэном обменялись примерно восемью словами, что, очевидно, предполагало довольно долгий разговор.
Монк никогда не видел гор Северной Шотландии, по которым они проезжали, после того как выехали из аэропорта, расположенного на окраине прибрежного города Абердина. Безымянный водитель выбрал дорогу А96, ведущую в Инвернесс. а через семь миль повернул налево. На указателе стояло только: «Кемни». Они проехали деревню Монимаск, чтобы попасть на дорогу Абердин – Алфорд. Через три мили «лендровер» свернул вправо и, проехав Уайтхаус, направился к Кейгу.
Справа текла река. Монк подумал, не водится ли в ней лосось или форель. Не доезжая до Кейга, «лендровер» неожиданно свернул с дороги, переехал через реку и стал подниматься по аллее. Повернув пару раз, они увидели каменное строение древнего замка, стоявшего на чуть возвышенном плато, с которого открывался вид на окружавшие его холмы. Водитель повернулся к Монку и произнес:
– Добро пожаловать в замок Форбс, мистер Монк.
Тощая фигура сэра Найджела Ирвина с плоской матерчатой кепочкой на голове, из-под которой торчали белые пряди волос, спустилась с каменного крыльца.
– Хорошо доехали? – спросил он.
– Прекрасно.
– Все равно утомительно. Кайрэн отведет вас в вашу комнату. Примите ванну и поспите. Ленч через два часа. У нас полно работы.
– Вы знали, что я приезжаю, – заметил Монк.
– Да.
– Кайрэн никуда не звонил.
– Ах да, понимаю, что вы имеете в виду. Вот Митч, – он показал на водителя, вынимавшего чемодан, – он тоже был в Хитроу. И в самолете на Абердин. Сидел позади. Прошел паспортный контроль раньше вас: ему не надо было ждать багажа. Добрался до «лендровера» за пять минут до вас.
Монк вздохнул. Он не приметил Митча ни в Хитроу, ни в самолете. Плохая новость заключалась в том, что Ирвин оказался прав: работу предстояло проделать очень большую. Хорошая новость – что он оказался с неплохой профессиональной командой.
– Эти ребята поедут туда, куда и я?
– Нет, боюсь, что нет. Там, куда вы приедете, вы будете предоставлены самому себе. Чем мы намерены заниматься в течение следующих трех недель – это постараться помочь вам выжить.
Ленч состоял из какого-то бараньего фарша, прикрытого картофельной коркой. Хозяева называли его пастушьим пирогом и щедро поливали острым черным соусом. За столом сидело пятеро: сэр Найджел Ирвин в качестве хозяина, Монк, Кайрэн и Митч, которые всегда обращались и к Монку, и к Ирвину – «босс», и низенький настороженный человек с седыми волосами, хорошо говоривший по-английски, но с акцентом, который Монк определил как русский.
– Конечно, мы будем говорить и по-английски, – сказал Ирвин, – потому что не многие из нас знают русский. Но четыре часа вдень как минимум вы будете говорить по-русски. Вот – с Олегом. Вы должны вернуться на тот уровень, при котором вы по-настоящему сойдете за русского. – Монк кивнул. Прошли годы с тех пор, когда он говорил на этом языке, и ему предстояло узнать, насколько он забыл его. Но прирожденный лингвист никогда полностью не забывает того, чему учился, а стоит хорошенько попрактиковаться, и, как правило, владение иностранным языком восстанавливается. – Итак, – продолжал хозяин, – Олег, Кайрэн и Митч будут жить здесь постоянно. Другие будут приезжать и уезжать. Это касается и меня. Через несколько дней, когда все у вас наладится, я отправлюсь на юг и займусь… другими делами.
Если Монк предполагал, что перемену времени в связи с перелетом можно было бы принять во внимание, то он ошибался. После ленча он провел четыре часа с Олегом.
Русский разыгрывал целую серию сценариев. В один момент он изображал милиционера на улице, остановившего Монка для проверку документов, спрашивал, откуда тот приехал, куда он идет и зачем. В другой раз он становился официантом, расспрашивающим о деталях сложного обеденного заказа, или приезжим русским, спрашивающим дорогу у москвича. Уже через час Монк ощутил, как чувство языка возвращается к нему.
Вытаскивая удочки с уловом на Карибах, Монк считал, что он в неплохой форме, несмотря на увеличившуюся талию. Он ошибался. На следующее утро до рассвета он впервые побежки по пересеченной местности с Кайрэном и Митчем.
– Мы начнем с легкого, босс, – сказал Митч.
Поэтому они пробежали всего пять миль через заросли вереска высотой выше колен. Сначала Монк подумал, что умирает. Затем он уже желал умереть.
Весь штат прислуги состоял из двух человек. Экономка, грозная миссис Мак-Гилливрей, вдова иомена, готовила и убирала, встречая группы приезжающих и уезжающих экспертов неодобрительным хмыканьем за их английский акцент. Гектор следил за территорией имения и огородом, ездил по утрам в Уайтхаус за продуктами. Миссис Мак-Ги, как мужчины называли ее, и Гектор жили в двух небольших коттеджах около замка.
Приехал фотограф и сделал множество фотографий Монка для различных удостоверений, которые готовили для него где-то в другом месте. Появился парикмахер-стилист, он же гример; искусно меняя внешность Монка, он показал, как это можно сделать снова с минимальным количеством материала, причем его легко было купить или носить с собой, не вызывая ни у кого подозрений о его истинном назначении.
Когда внешность изменили, фотограф сделал еще партию снимков уже для другого паспорта. Откуда-то Ирвин достал настоящие документы и пригласил гравера-художника и каллиграфа, чтобы изменить их на другое имя.
Монк провел долгие часы, изучая огромную карту Москвы, запоминая план города и сотни новых названий – новых для него по крайней мере. Набережной Мориса Тореза, названной в честь покойного лидера Французской компартии, вернули старое название – Софийская набережная. Все упоминания о Марксе, Энгельсе, Ленине, Дзержинском и других коммунистических знаменитостях прошлого исчезли.
Он запомнил сотню самых выдающихся зданий и их расположение, как пользоваться новой телефонной системой и как останавливать на улице такси, махнув рукой с долларовой бумажкой, в любое время и в любом месте.
Долгие часы проводил он в комнате с экраном, вместе с человеком из Лондона, тоже говорившим по-русски, но англичанином, глядя на лица, лица и опять лица.
Надо было читать книги, речи Комарова, русские газеты и журналы. Тяжелее всего было запоминать частные номера телефонов, не ошибаясь ни на цифру, и наконец пятьдесят номеров остались у него в голове. В цифрах он никогда не был силен.
Через неделю вернулся сэр Найджел Ирвин. Он выглядел усталым, но довольным и не сказал, где был. Он привез одну вещь, которую член его команды после долгих поисков купил в антикварном магазине в Лондоне. Монк повертел предмет в руках.
– Как, черт побери, вы узнали об этом? – спросил он.
– Не имеет значения. У меня длинные уши. Тот же самый?
– В точности. Насколько я помню.
– Хорошо, тогда это поможет.
Он также привез чемодан, сделанный искусным мастером. Потребовался бы таможенник-ас, чтобы обнаружить внутреннее отделение, в которое Монк спрячет две папки: «Черный манифест» в оригинале на русском языке и документ, подтверждающий подлинность манифеста, переведенный на русский.
К концу второй недели Джейсон Монк был в превосходной форме, таким здоровым он не чувствовал себя последние десять лет. Его мускулы окрепли, и его выносливость возросла, хотя он знал, что ему не сравниться с Кайрэном и Митчем, которые могли идти час за часом, преодолевая боль и усталость, доходя до состояния, близкого к смерти, когда только воля заставляет тело двигаться.
В середине этой же недели прибыл Джордж Симе. Ему было приблизительно столько же лет, сколько и Монку; бывший младший офицер из полка СВДС – Специальной воздушно-десантной службы. На следующее утро он вывел Монка на лужайку. Оба были в спортивных костюмах.
– А теперь, сэр, – произнес он с певучим шотландским акцентом, – я буду очень вам признателен, если вы попробуете убить меня. – Монк поднял вопросительно бровь. – Но не беспокойтесь, вам это не удастся. – Он оказался прав. Монк приблизился, подготовился и сделал выпад. Горы перевернулись вверх ногами, а он оказался лежащим на спине. – Чуть-чуть не успел заблокировать меня, – сказал Симс.
Гектор, принесший свежевыдернутую морковь к ленчу на кухню, увидел в окне промелькнувшего вверх ногами Монка.
– Что это они такое делают? – спросил он.
– Да ну тебя, – сказала миссис Мак-Ги. – Просто джентльмены, друзья молодого лорда, забавляются.
Уйдя в лес, Симс познакомил Монка с «зауэром» – 9-миллиметровым автоматическим пистолетом.
– Я полагал, что вы, ребята, пользуетесь тринадцатизарядным браунингом, – заметил Монк, надеясь показать, что и он что-то знает.
– Раньше пользовались, но это было давно. Перешли на этот десять лет назад. А вам знакома позиция с пистолетами в обеих руках с припаданием к земле?
Когда– то на «Ферме», в Форт-Пэри, штат Виргиния, будучи стажером ЦРУ, Монк прошел обучение стрельбе из ручного оружия. Он был первым в группе -сказывались навыки, полученные на охоте с отцом в горах Блю-Ридж в детстве.
Шотландец установил мишень, изображающую присевшего человека, отошел пятнадцать шагов и выпустил пять пуль в сердце фигуры. Монк отстрелил у нее левое ухо и задел бедро. В течение трех дней они делали по сотне выстрелов дважды вдень, пока наконец Монк не стал попадать тремя из пяти в голову мишени.
– Обычно это сбавляет им прыти, – заметил Симе тоном человека, не рассчитывающего добиться большего.
– Если повезет, мне не придется прибегать к этому проклятому оружию, – сказал Монк.
– Ах, сэр, все так говорят. А потом везение кончается. Лучше уж уметь это делать, если потребуется.
В начале третьей недели Монка познакомили с его специалистом по связи. Из Лондона приехал удививший Монка своей молодостью человек по имени Денни.
– Это совершенно обычный портативный компьютер, – объяснил он, показав папку по размеру не больше обычной книги. Когда он раскрыл ее, на внутренней стороне оказался экран, а на другой – собранная клавиатура, которую можно было легко превратить в клавиатуру обычного размера. – Теперь такой компьютер носят в своих кейсах каждые восемь из десяти бизнесменов. Флоппи-диск, гибкая дискета, – Денни показал что-то похожее на кредитную карточку и, помахав ею перед носом Монка. вставил ее сбоку в компьютер, – содержит обычный объем информации, необходимой бизнесмену того класса, каким будете вы. Если кто-то воспользуется ею, все, что они узнают, – это коммерческая информация, представляющая нулевой интерес для всякого, кроме ее владельца.
– Итак? – спросил Монк. Он понял, что этот обезоруживающий своей молодостью юноша – один из тех, кто родился совсем в другое время, вырос на компьютерах и разбирался в их устройстве легче, чем в египетских иероглифах. Монк предпочел бы иероглифы.
– Теперь вот, – сказал Денни, показывая другую карточку. – Что это?
– Это кредитка «Виза», – сказал Монк.
– Взгляните еще раз.
Монк внимательно осмотрел кусочек тонкого пластика с магнитной полоской «смарт» на оборотной стороне.
– Ладно, она выглядит как «Виза».
– Она даже действует как «Виза», – сказал Денни, – но не пользуйтесь ею как кредитной карточкой. На всякий случай, чтобы какая-нибудь техническая ошибка не стерла ее. Берегите ее, где бы вы ни находились, прячьте от любопытных глаз и используйте только в случае необходимости.
– Что она делает? – спросил Монк.
– Очень многое. Зашифровывает все, что вы захотите напечатать. В ее памяти сто одноразовых шифроблокнотов, любых. Это не моя область, но, насколько я понимаю, их нельзя расшифровать.
– Нельзя, – повторил Монк, обрадованный, что услышал хоть одну знакомую фразу. Ему стало легче.
Денни извлек первый гибкий диск и вместо него вставил «Визу».
– Так вот, компьютер питается от литиево-ионной батареи с мощностью, позволяющей достигнуть спутника. Даже если у вас будет постоянный источник тока, пользуйтесь батарейкой – на случай, если напряжение упадет или возрастет в местном электроснабжении. Пользуйтесь им для зарядки батарейки. Теперь включите. – Он указал на переключатель энергии, и Монк повернул его. – Напечатайте послание сэру Найджелу на экране открытым текстом. – Монк напечатал сообщение из двадцати слов, подтверждая свое благополучное прибытие и первый контакт. – Теперь нажмите на эту клавишу, вот здесь. На ней написано совсем другое, но она отдает приказание зашифровать. – Монк дотронулся до клавиши. Ничего не произошло. Слова оставались на экране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67