Человек
как живое духовное существо в этой позиции раздваивается на
субъект и объект при этом познающий субъект есть лишь чистый,
теоретический взор, чистое внимание, тогда как сама душевная
жизнь развертывается перед этим взором как отчужденная от
него внешняя картина. Поэтому для такого созерцания неизбежно

должно ускользать познание живого субъета, как такового:
его предметом может быть лишь то, что вообще может отчуж-
даться от субъекта - разрозненные, оторванные от живого центра
единичные явления душевной жизни, как бы оторванные листья
древа жизни, лишенные внутренней связи с его корнями. Объек-
тивное наблюдение (включая в него и обычное так называемое
самонаблюдение, которое было бы точнее назвать наблюдением
собственных душевных явлений) есть анатомическое вскрытие
трупа или анатомическое наблюдение отрешенных от живого
существа души его выделений или отмерших тканей, а не дейст-
вительное наблюдение внутренней, субъективной жизни, между
тем живое отношение человека к действительности - все мно-
гообразие явлений любви и ненависти, утверждения и отрицания,
стремлений и отталкиваний - есть именно та жизнь, которая
может быть лишь действительно внутренне наблюдаема в самом
ее переживании, в неразложимом единстве живого знания а не
объективно изучаема через внешнее анатомирование или психо-
логическую вивисекцию, возьмем для примера такое общерасп-
ространенное и важное явление внутренней человеческой жизни,
как влюбленность, что может в нем наблюдать так называемая
эмпирическая психология? Она прежде всего набросится, как на
самое легкое и доступное, на внешние, физические симптомы
этого явления - отметит изменения кровообращения, питания,
сна у наблюдаемого лица. но памятуя, что она есть все-таки
психология, она перейдет и к наблюдению <душевных явлений",
она констатирует изменения самочувствия, резкие смены состо-
яний душевного возбуждения и упадка, бурные эмоции приятного
и тягостного характера, в которых обычно проходит жизнь влюб-
ленного, господство в его сознании представлений, относящихся
к любимому лицу и его действиям, и т. п. Поскольку психология
при этом мнит, что в этих констатированиях она выразила, хотя
бы неполно, само существо влюбленности, - то есть насмешка
над влюбленным, отрицание душевного явления, предлагаемое,
как его описание. Ибо для самого влюбленного все это - лишь
симптомы или последствия его чувства, а не оно само. Его
существо заключается, примерно, в живом сознании исключи-
тельной ценности любимого лица, в эстетическом восхищении
им, в переживании центрального значения его для жизни влюб-
ленного, - словом, в ряде явлений, характеризующих внутрен-
ний смысл жизни. Уяснить эти явления - это значит сочувст-
венно понять их изнутри, симпатически воссоздать их в себе.
влюбленный встретит себе отклик в художественных описаниях
любви в романах, найдет понимание у друга, как живого чело-
века, который сам пережил подобное и способен перенестись
в душу друга: суждения же психолога покажутся ему просто
непониманием его состояния - и он будет прав. Ибо одно дело -
описывать единичные, объективные факты душевной жизни, в ко-
торых выражается или проявляется субъективное внутреннее
отношение человека к миру, а другое - уяснить само это отно-
шение, его живой смысл для самого субъекта, мы встречаем
здесь то же коренное различие, какое существует между эм-
пирической психологией и теорией познания, в смысле фило-
софски-антропологической проблемы. никакми ощущениями,
чувствами, представлениями нельзя объяснишь, ни к каким пси-
хическим явлениям такого рода нельзя свести само познание
как переживание или уловление субъектом смысла познаваемого.

Жизненные явления такого порядка в новейшей философии
были впервые намечены в идее предметной направлен-
ности или интенциональности, оказавшей такое сильное влия-
ние на всю современную гносеологию и психологию. Замеча-
тельно, что лишь неожиданный и счастливый случай обогатил
новейшую философскую мысль этой плодотворною идеей, которая
на наших глазах совершает и отчасти уже совершила крупнейший
переворот в психологии и теории познания Этот счастливый
случай состоял в том, что один из талантливейших современных
психологов, по религиозным убеждениям верующий католик
франц брентано, прошел основательную школу средневековой
философской мысли. Понадобилось углубление в религиозный
онтологизм средневековой мысли, чтобы через идею <интенции"
впервые поставить в современной философии саму проблему
философской психологии или антропологии, чтобы подойти к че-
ловеческой душе не извне, как к совокупности явлений, совер-
шающихся в известном внешнем порядке и сопутствующих изве-
стным фактам внешнего мира, а изнутри, как к живой личности,
жизнь которой состоит в ряде отношений субъекта к миру
и бытию.

с этим движением, выросшим из самодовлеющей потребности
внутреннего обновления философии и психологии, счастливо
встретилось и сочетайтесь течение, родившееся из кризиса ме-
ханистического натурализма, из потребности освободить от пред-
взятых, искажающих философских теорий, философски оправдать
и тем самым использовать для общего миросозерцания своеобраз-

ную позицию исторического и общественного знания. в ценном
учении виндельбанда и риккерта, в еще более глубоком и живом,
хотя логически менее стройном и потому менее оцененном учении
дильтея прежде всего уяснилась совершенная несостоятельность
обычной эмпирической - точнее, натуралистической - психо-
логии перед лицом проблем и основных понятий исторци и обще-
ствоведения. Обнаружился замечательный парадокс современного
состояния так называемого <гуманитарного" знания: историки (в
самом широком смысле), исследователи социальной жизни чело-
века (экономисты, государствоведы, этнографы, <социологи" и пр.)
не могли никаким образом, даже в минимальной степени, исполь-
зовать столь прославленные успехи эмпирической психологии, ко-
торая, казалось бы, должна была давать прочное основание для их
построений, и должны были пользоваться самодельной психо-
логией, созданной для их собственного употребления. наука о
человеке в его духовной жизни безнадежно раздвоилась на обще-
ствоведение и натуралистическую психологию и потеряла единый
основополагающий центр. Школа виндельбанда-риккерта пытает-
ся внести реформу своим учением о ценности, как основополага-
ющем философском понятии: это учение, правда, внесло больше
путаницы, чем ясности в теорию знания и общую философию но
подчеркнуло действительно существенный и забытый момент не
обходимый для философской психологии дильтея философ-
ско-исторический интерес к живой человеческой личности и проб-
лемам ее жизни привел к построению первой программы психо-
логии как науки, основанной на подлинном внутренем наблю-
дении к созданию особой <науке о духе основанной на
внутреннем <понимании в смысле живого знания,
в противоположность отвлеченно-логическому постижения
наук о предметной действительности типа естествоз-
нания. Эти учения впервые дают надежду найти ответ на фило-
софские вопросы, поставленные развитием общественно-историче-
ского знания или по крайней мере, свидетельствуют о том. что
поняты сама законность и важность этих вопросов.

так, с двух разных сторон, современное научное развитие не-
отразимо свидетельствует о потребности в философской психо-

логии в указанном выше смысле и ставит ее на очередь. По само
осуществление этой задачи еще впереди оно требует еще не вы-
полненного пересмотра ряда господствующих философских
понятий, действительного уяснения лишь вдалеке, как бы в тумане
брезжащих горизонтов нового или, вернее, забытого мира внут-
ренней реальности человеческого духа.

мы резюмируем здесь кратко намеченную предыдущими со-
ображениями программу задачи и методов философской психо-
логии. Общей задачей философской психологии является поз-
нание не единичных душевных явлений, а природы <души". Под
душой же - ближайшим образом, до более точного уяснения
и обоснования этого понятия - разумеется обшая, родовая при-
рода мира душевного бытия как качественно своеобразного це-
лостного единства, метод этой науки есть самонаблюдение в под-
линном смысле, как живое знание, т. е. как имманентное уяс-
нение самосознающейся внутреней жизни субъекта в ее родо-
вой <эйдетической" сущности, в отличие от внешне-объектного
познания так называемой <эмпирической психологии". Коротко
говоря: философская психология есть научное самопознание че-
ловека, в отличие от познания отделенных от внутреннего су-
щества человека как субъекта и понятых как предметные процессы
единичных душевных явлений. Это есть научное выполнение
завета . По так как познание логической или
родовой сущности какого-либо предмета необходимо связано
с уяснением и его отличия от всео остального, и его положитель-
ных отношений к другим объектам, то философская психология
тем самым имеет и задачу определить место <души" в обшей
системе сущего, ее отношение к ины областям бытия. обеих
этих своих задачах философская психолгия есть н тес-
нае, а ило: она изучает не реальные процессы пред-
метного бытия в их причинной или какой-либо иной <естест-
венной" закономерности, а дает общее логическое уяснение иде-
альной природы и строения душевною мира и его идеального
же отношения к другим областям бытия.

Онтологически намечавшаяся здесь своеобразная область зна-
ния опирается на признание особой области бытия - бытия,
раскрывающегося в в отличие от бытия, образу-
ющего объект и Под миропоз-
нанием мы разумеем совокупность всех рн наук - наук
о конкретно-временной предметной природе в широком (кантов-
ском) смысле последнего понятия. Объектом огопознания также
в широком смысле слова является царство Логоса или идеального
бытия - сфера истины, красоты, добра и их высшего источника

или первоединства. Этот мир образует предмет познания логики
и высшей онтологии (первой философии) математики, этики,
эстетики и религиозной философии. По существо человека и его
внутреннего мира не исчерпывается ни тем, что человек с не-
которой своей стороны входит в состав природы и в этом каче-
стве есть объект естествознания (включая сюда и эмпирико-на-
туралистическую психологию), ни тем, что с другой стороны он
есть как бы лишь экран или фон для проявления или уловления
идеальных содержаний, которые даны в лице самих объектов
логики, математики, эстетики, этики и религии. Кроме этих
двух сторон, в человеке есть еще третья, промежуточная сторона.
в силу которой он есть то живое существо, тот конкретный
носитель реальности который может вступать в эти два отно
шения к двум разным сферам или сторонам бытия. в лице таких
областей бытия как наука, искусство, нравственность, общест-
венная жизнь, религия - взятых не со стороны объектов, на
которые они направлены, и не со стороны, их связи с природой
и процесса их внешнего осуществления, а в их собственном
внутреннем существе, как форм человеческого сознания или
человеческой жизни - мы имеем конкретное выражение этой
собственной, внутренней природы человека, которая образует
предмет его самосознания. Этим дается оправдание тому
давнишнему, общепризнанному в прежней философии и лишь
ныне забытому убеждению, что в состав философии, наряду
с теологической и космологической проблемой, входит и проб-
лема в силу этого также уясняется, что эта
антропологическая проблема не только разрешается, но даже и
не ставится ни в физических, ни в психологических исследо
ваниях о человеке, которые строятся по типу естествознания
следовательно, рассматривают его жизнь лишь как совокупность
явлений природы.

в этом онтологическом разъяснении мы вышли уже за пределы
вступительных формальных указаний. Предварительные, чисто
методологические соображения здесь необходимо кончаются. Они
помогают лишь навести мысль на сознание какого-то пробела,
наметить идеал новой области знания. Наполнение этого пробела
и даже действительное, окончательное доказательство осмыслен-
ности и осуществимости этого идеала новой науки может дать
лишь исследование существа самого предмета.

Первый вопрос, подлежащий нашему рассмотрению, есть воп-
рос об области душевной жизни, что мы называем душевной
жизнью, <внутренним миром" психического бытия, в отличие от
всякого <внешнего", <материального", <объективного" бытия? Ка-
ков круг явлений, которые входят в состав <нашей душевной
жизни" и объемлются ею? речь идет не о логическом опреДелении
понятия душевной жизни: такие определения, предвосхищающие
исследование, всегда бывают или голословными, или бессодер-
жательными, и в обоих случаях бесполезны, здесь же мы просто
пытаемся очертить, хотя бы приблизительно, группу явлений,
которые мы называем <душевными" или явлениями <душевной
жизни", говоря языком логики, мы ищем не определения со-
держания понятия <душевной жизни", а лишь указания <объема"
этого понятия.

на первый взгляд кажется, что эта задача чрезвычайно про-
стая и разрешается сама собой. не выступают ли явственно
такие явления как гнев и страх, любовь и ненависть, страдание
и наслаждение, влечения, ощущения и пр. как явления особого
порядка, практически явственно отличные от явлений внешнего,
материального мира? не понимает ли поэтому каждый человек
нечто вполне определенное, когда ему говорят о <душевном
явлении"

К сожалению, однако, это не так. тут перед нами прежде
всего встает трудность, которую здравый смысл ощущает (и не
без основания) как какую-то схоластическую софистику совре-
менной философии, но обойти которую, к несчастью, невозмож-
но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41