КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

отправную сферу, как бы твердую базу для всего его знания и
<миросозерцания>. Бэтой предопределенной ограниченности чувст-
венной основы знания обнаруживается роковая слабость человече-
ского духа, его прикованность к ограниченному человеческому телу.

Как бы значительно ни было ограничивающее влияние этой
стороны душевной жизни, его не следует преувеличивать, как то
склонно делать обыденное психологическое размышление, созна-
тельно или бессознательно исходящее из некоторого вульгарного
сенсуализма. Необходимо помнить, что, по крайней мере при нор-
мальном, более или менее здоровом человеческом теле, чувствен-
ный материал - как бы он ни был ограничен и своеобразен у каж-
дого - сам по себе достаточен для достижения общей, всеобъемлю-
щей картины мира. Ибо обычно упускается из виду, что предопре-
делен и ограничен только непосредственно-данный сырой
материал чувственных ощущений, а никак не какое-либо готовое
предметное знание. Что каждый может познать на основании этого
материала - это зависит от него самого, от направления его
внимания и мысли, от спонтанной силы самого познающего соз-
нания. Для того чтобы знать мир, не нужно чувственно воспринять
всю бесконечность его состава. Кант, не выезжая из Кенигсберга, не
только построил грандиозную философскую систему, но - что не-
посредственно кажется более замечательным - имел богатые, са-
мые детальные и конкретные географические знания. О Моммзене
говорят, что в последние годы своей жизни он путал современный
ему Берлин с древним Римом, в котором, силою творческого
исторического воображения, он идеально прожил большую часть
своей жизни. И известно, что в сознании творцов-художников обра-
зы их творческого духа часто совершенно заслоняют реальный,
окружающий их мир. Но разве и средний человек не живет не только
чувственно-воспринимаемой средой, но всегда вместе с тем и прош-
лым, и будущим, и теми пространственно-далекими, от-
сутствующими в чувственном восприятии местами, к которым
почему-либо приковано его внимание? Эта способность расширения
наглядного знания за пределы чувственно-данного называется во-
ображением, и общеизвестные данные психологического и гносео-
логического анализа показывают, что и то, что мы зовем
восприятием, есть не нечто непосредственно-данное, в готовом
виде предстоящее и как бы лишь пассивно запечатлеваемое нами, а
итог аналогичного творческого построения образов на основе чувст-
венно-данного материала или, вернее говоря, проникновения
в реальность, запредельную самому чувственному материалу
Правда, этим не устраняется тот бесспорный факт, что воспринять
<воочию> что-либо значит иметь более точное и совершенное знание
о нем, чем знание, достижимое воображением или мыслью, - что,

например,путешествие по своему образовательному значению пре-
восходит тысячи географических книг или что последней основой
исторического знания являются все же показания современников
или конкретно-воспринимаемые реальные следы и остатки прошло-
го. Но как бы существенно ни было это различие, оно - как мы
пытались это показать в другом месте - только относительно.
Восприятие, непосредственно наслояющееся на чувственно-данный
материал или вырастающее из него, есть лишь более легкое, не-
произвольно-навязывающееся и вместе с тем более яркое и нагляд-
ное знание, чем знание, достижимое воображением и мыслью; при
этом, однако, не надо упускать из виду, что, с одной стороны,
восприятие, как бы легко и непроизвольно оно ни было на первый
взгляд, есть тоже трудный и ответственный итог познавательной
деятельности внимания и что, с другой стороны, соучаствующие
в нем воображение и мысль принципиально, при достаточной
остроте и напряженности, могут и сами по себе - вне приурочен-
ности к данной комбинации чувственного материала - также
достигать вполне конкретного и точного знания. В лице восприятия
мы имеем знание до известной степени даровое или, точнее говоря,
знание, приобретение которого облегчено нам внешними телесными
условиями нашего существования; но человек не мог бы использо-
вать даже этих благоприятных внешних условий, если бы он не
обладал творческой силой выходить за пределы самого чувственно-
данного, как бы разрывать оковы телесной ограниченности своего
сознания.

Если обычно, однако, чувственный материал непосредственно
окружающей среды оказывает сильнейшее влияние на характер и
строение познавательного содержания сознания, то это обусловле-
но некоторыми внутренними свойствами душевной жизни: с одной
стороны, естественной инертностью познания, склонного идти по
линии наименьшего сопротивления, и, с другой стороны, тем, что
ближайшее, окружающее нас предметное бытие имеет для нас осо-
бое практическое значение и потому в особой мере привлекает
наше внимание. Основной, важнейшей ограничивающей силой че-
ловеческого знания является в действительности не внешняя
ограниченность чувственно-доступного ему горизонта, а внутрен-
няя ограниченность направления его внимания.

III

Внимание, как мы знаем, есть психологическое условие пред-
метного сознания вообще. Из совокупности ежемгновенно проте-
кающих в нас ощущений и образов предметный смысл, т. е. зна-
чение показателей некой объективной реальности, приобретают

Ср.: <Предмет знания>, гл.

См.: <Предмет знания>, гл. XI.

ДУША ЧЕЛОВЕКА

лишь те, на которые произвольно или непроизвольно мы направ-
ляем внимание. Поле внимания, сфера, озаренная или осмыслен-
ная вниманием, имеет всегда центральную точку - как бы центр
мишени, на которую устремлено внимание - и периферические
части, озаренные как бы лишь косвенными лучами внимания и
потому пребывающие в промежуточном состоянии между чистыми
образами и образами осмысленными, <опредмеченными>. Вокруг
же этого поля внимания простирается область чистых переживаний
- ощущений и образов, неосвященных мыслью, а просто бессмыс-
ленно живущих в нас, в прихотливых переливах роящихся в ду-
шевной жизни. В силу этого предметное сознание есть всегда
результат некоторого отбора, и притом двойного: с одной стороны,
из всей совокупности ощущений и образов лишь небольшая,
избранная часть становится носителем предметного значения, и,
с другой стороны, эта избранная часть истолковывается каждым
сознанием различно,- точнее говоря, берется только с определен-
ных сторон, как показатель лишь определенных предметных со-
держаний из бесконечного числа возможных вообще, связанных
с ним предметных содержаний. Живя в деревне, один человек мо-
жет обращать внимание на природу, другой - на людей и образ
их жизни, третий - на строения, четвертый - на небо и пр.; но
и природа - например, злаки и травы - для сельского хозяина
означает одно, для ребенка -другое, для ученого ботаника -
третье. Так каждый человек из состава бесконечного богатства
окружающей его среды подбирает себе свой особый мир.

Чем определяется направление этого отбора? Конечно, тем,
что мы в широком смысле слова называем нашими <интере-
сами> - будут ли то первичные оценки-стремления или более
развитые, сознательные цели и хотения. Какими бы силами
душевной жизни не производилось деление предметов окружа-
ющего мира на <важные> и <неважные>, <интересные> и <неинте-
ресные> - для нас фактически это деление совпадает с делением
среды на стороны, обращающие на себя наше внимание, и сто-
роны, ускользающие от него. Но так как лишь при направлении
внимания предметы впервые вообще открываются нам и начина-
ют конкретно для нас существовать, то мир практически для
нас существует только как единство всего <важного>, так или
иначе <интересного> или <существенного> для нас. Отвлеченно
все мы, конечно, знаем мир как бесконечное, необъятное, единое
для всех целое, вмещающее в себя всю полноту мыслимой реаль-
ности. Но это есть чистая <идея>, общее бесформенное сознание
бесконечного богатства, с одной стороны, и единства и объектив-
ности - с другой. Конкретное предметное содержание, заполня-
ющее для нас эту общую идею объективной реальности вообще,
есть нечто сравнительно очень бедное: оно состоит из ближайшего
нам по степени <важности> и <интересности> отрезка объективной



ЧАСТЬ П. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

реальности. Если я не географ по специальности или призванию
и если не произойдут какие-либо события, которые так или
иначе затронут мои практические или духовные интересы, то
какие-нибудь страны Центральной Африки или Австралии для
меня, а для менее образованных людей даже все за пределами
их родины, и может быть даже за пределами их города или
уезда вообще существует только на бумаге, как пустая идея,
как предмет школьного учения или газетного чтения, но не как
живая подлинная реальность. Точно так же для светской дамы
практически <не существует"" ничего, о чем не принято говорить
в <хорошем обществе>, для <положительного> человека не су-
ществует всего мира страстей, увлечений, падений и подвигов,
для горожанина, видавшего деревню лишь из окна вагона, не
существует конкретно всего бесконечно богатого мира земледель-
ческого труда и природы, в котором живут по крайней мере три
четверти людей; для ограниченного и педантически преданного
службе чиновника весь мир, за исключением разве только его
собственной семьи и ближайших знакомых, существует лишь,
поскольку он .отражается во входящих и исходящих бумагах и
в отношениях к начальству и сослуживцам и т. д. А многие ли
из нас имеют подлинное реальное знание той астрономической
действительности, которая нам всем была раскрыта в школе,
при изложении хотя бы коперниканской системы, и которую
мы, в качестве элементарно-образованных людей, казалось бы,
обязаны признавать? Многие ли из нас действительно сознают,
что мы лепимся вокруг какого-то шара, который с невыразимой
быстротой вращается и несется в мировом пространстве - соз-
нают с той живостью и конкретностью реального убеждения,
с какой, например, сидя в поезде, мы знаем о нашем передви-
жении в пространстве? Я думаю, что большинство даже обра-
зованных людей сошло бы с ума или по крайней мере пережило
величайшие душевные муки, если бы их заставили действительно
помнить и сознавать эту реальноть и конкретно представлять
себе свою жизнь и деятельность на фоне этого целого. Скорее
мысль об этом изредка, в минуту безделья и праздных грез,
промелькнет перед нами как жуткий сон, чтоб тотчас же уступить
место той <подлинной> реальности, в которой нас, как некий
центр, окружает маленький, привычный, прочный мир, создан-
ный нашими интересами, симпатиями и нуждами. А многие ли
из нас знают даже столь существенную для нас реальность как
неотвратимый грядущий факт нашей смерти - знают с той серь-
езностью подлинного знания, которая определяет соответствую-
щую практическую ориентировку? Вся практическая жизнь че-
ловека, по-видимому, вообще возможна лишь на почве такого
инстинктивного самообмана и невежества, не почве целесооб-
разного ограничения себя и искусственно подобранным уютным,.

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

знакомым, привычным мирком, сложенным по образу и подобию
наших вкусов, желаний и стремлений. Конкретно для человека
существует только то, что ему нужно, важно или чего ему
хочется.

Каждый из нас живет в таком особом мире, который мы назовем
предметным мирком человека. Мы имеем, конечно, некоторое
общее сознание, что этот мирок есть лишь частный отрезок необъ-
ятно-великого, единого общего для всех мира, - сознание, которое
является уже условием необходимого постоянного расширения,
исправления, и вообще подвижности и пластичности этого пред-
метного мирка. Подобно душевной жизни, предметное сознание
человека не ограничено в том смысле, что не имеет твердых, за-
мыкающих его границ. Напротив, то обстоятельство, что мы
принципиально можем познавать всю бесконечность реальности,
свидетельствует, что именно в потенциальной форме наше пред-
метное сознание безгранично. Подлинным предметом его является
всегда, как мы это подробно показали в другом месте, всеединство
бытия во всей его бесконечной полноте. Но этот предмет присут-
ствует в сознании лишь как X, как непроясненная бесконечная
тьма чего-то вообще или - что то же самое - всего вообще. Мы
непосредственно имеем перед собой эту бесконечность, не зная ее
содержания Здесь, однако, для нас существенно лишь двоякое.
Во-первых, поскольку из этого неопознанного бесконечного
единства выделяется опознанная часть, принципом отбора явля-
ются наши интересы, определяющие направление нашего
внимания; этим намечается особая часть мира, которая для нас
образует центральную, существенную часть. И, во-вторых, эта
избранная, опознанная часть бытия, сливаясь с единством нашей
душевной жизни, формируется в особый производный мирок,
с особым центром в лице нашей собственной личности или ее гла-
венствующего интереса и с особым размещением своих частей.

Мы подошли к констатированию этого своеобразного явления -
<предметного мирка> - из уяснения субъективного, ограничиваю-
щего влияния сил душевной жизни на человеческое знание. Но, по
существу, это явление имеет в феноменологии душевной жизни
гораздо более общее и принципиальное значение. В его лице наме-
чено особое характерное, глубоко заложенное в нас и чрезвычайно
существенное единство конкретного человеческого сознания.

То, что мы обычно называем <содержанием нашего индивиду-
ального сознания> и что, по крайней мере до последнего времени,
в неуясненном виде считалось, по некоторому безмолвному согла-
шению, естественным предметом психологического исследования,
есть именно этот предметный мирок человека в связи со слитыми
с ним душевными переживаниями в собственном смысле слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41