Эта есть та низшая, элементарная <душа>, которую Аристотель
усматривал уже в растительном царстве, а позднейшие пла-
тоники называли <руок - <действенной природой>, в отличие
как от высшей <души>, так и от чистой пассивности мертвой
материи.

Эта низшая, элементарная, как бы растительная энтелехия
душевной жизни, как уже было указано, настолько тесно слита
с стихией душевной жизни, с самим формируемым его мате-
риалом, что есть начало как бы пограничного порядка и обладают
сама всей стихийностью и непроизвольностью душевной жизни
вообще. В известном смысле можно было бы сказать, что эта
формирующая сила имманентна самой душевной жизни: ибо
лишь абстрактно, а не конкретно материал душевной жизни
отделим от этого начала формы в ней, которое реально присут-
ствует в нем же самом. Именно поэтому признание этой эг:;-
лехии есть не какое-либо гипотетическое умозаключение зт
следствия - оформленности душевной жизни - к его предпола-
гаемой внешней причине, а простое логическое выражение самой
.целестремительности или формостремительности душевной жиг-
ни, как имманентной внутренней силы. Непрерывность, слит-
ность душевной жизни требует и здесь совершенного отказа от
механистического гипостазирования ее различных начал, как
каких-то замкнутых в себе, обособленных, лишь внешним обог-
зом сообщающихся друг с другом существ. <Душа> не есть к
кая-либо особая вещь или субстанция и не есть даже реаль:
обособленный центр сил, извне действующий на стихию душевн.Л
жизни: это есть целестремительная формирующая энергия самой
душевной жизни, понятая как единство (ибо иначе целест-
ремительная энергия не может быть понята). И оформленною .а
душевной жизни есть не внешний результат ее действия, а ;-
посредственное ее самообнаружение. Достигаемая цель, процесс
ее осуществления и действующее целестремительное начало суть
не три реально различные инстанции, а лишь разные моме.я
единой реальности, само существо и единство которой состоят
в единстве формирующей действенности. Недоумение, в силу
которого мы склонны еще спрашивать, кто же является носите-
лем этой действенности и в чем состоит его внутреннее <суще-
ство>, основано лишь на наивном материалистическом само-
обольщении, которое хочет все представлять по образцу осяза-

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

емой вещественной действительности и не в силах понять, так
сказать, духовности душевного бытия.

С другой стороны, столь же важно уяснить себе, что несмотря
на близость этого формирующего начала к стихии душевной
жизни, оно все же реально отлично (хотя и не обособлено) от
нее. <Душа> в этом смысле есть все же не одно лишь название
для определенной черты душевной жизни, не результат гипоста-
зирования абстрактного момента: в качестве силы или энергии,
она есть совершенно самостоятельная конкретная реальность
(хотя и не осуществимая вне связи с формируемым материалом).
Конкретно это яснее всего обнаруживается в упомянутых яв-
лениях относительного освобождения стихии душевной жизни
из под власти формирующего начала. Больной, который посто-
янно теряет свое <я> - целестремительное, оформляющее, ин-
тегрирующее единство своей душевной жизни - и внутреннее
единство которого постоянно заполняется безбрежным, разнуз-
данным хаосом душевной бесформенности, есть живой пример
противоположности формы и материи душевной жизни, как раз-
нородных и противоборствующих начал. Но и в жизни <нор-
мального> человека все явления страсти и аффекта суть образцы
такого противоборства двух начал. Эмоционально-волевая реак-
ция, которая непосредственно выражает лишь целестремительную
направленность душевной энергии по известному пути, нужному
для целостной оформленности душевной жизни, в этих случаях
выходит из под власти направляющего начала, которое уже не
в состоянии управиться с неудержимо хлынувшей хаотической
силой, вызванной к действию им самим. Страх, парализующий
нас, вместо того, чтобы быть стимулом спасения, ярость любовной
страсти, доводящая до убийства любимого существа, и т.п.-
таковы явные примеры противоположности между стихийными
и оформляющими или целестремительными силами душевной
жизни. В таких случаях совершенно ясно, что даже чисто ор-
ганическая, элементарная формирующая сила осуществляется
с известной затратой энергии, через преодоление противоборст-
вующих хаотических сил душевной жизни. В других случаях
эта внутренняя борьба, это самопреодоление менее интенсивны
и потому легко остаются незамеченными. Тем не менее всякая
конкретная душевная жизнь, даже самая элементарная, есть
такого рода внутренняя борьба и самопреодоление. Под оформ-
ляющей силой целестремительной действенности в каждом из
нас дремлет и глухо волнуется сдерживаемый ею душевный хаос.
В явлениях бесформенной рассеянности, душевной вялости
и инертности, беспричинного <упрямства>, <капризов>, <разд-
ражительности> и т. п. хаос душевной жизни на каждом шагу
напоминает о себе и вынуждает формирующую действенную
силу бороться с собой. В каждое мгновение формирующая це-

лестремительность наталкивается в нас на преграды, слепые про-
тиводействия и должна внутренней борьбой расчищать себе до-
рогу.

IV

Характер самопреодоления или внутренней борьбы в такой ме-
ре типичен для конкретной душевной жизни и образует само ее
существо, что его отсутствие равносильно душевной болезни, раз-
ложению душевного существа. Именно поэтому явление самопре-
одоления есть лучший показатель существа формирующей дейст-
венности <души>, и наблюдение его разнородных форм непосред-
ственно обнаруживает различные слои самого формирующего
единства души. Доселе мы имели дело с элементарным единством
стихийной целестремительности вообще - с тем началом, которое,
отвечая на чувственные впечатления непосредственной реакцией
одобрения и неодобрения, приятия и отталкивания, производит
первичный отбор чувственного материала и через его посредство
создает элементарное единство ядра душевной жизни. Это есть
единство низшей, чувственно-эмоциональной сферы, через область
ощущений связанной с человеческим телом - то единство, кото-
рое обычно разумеется под совершенно неточным обозначением
<инстинкта самосохранения> В его лице человеческая душа
обнаруживается как прикрепленная к единичному телу энтелехия
психической особи. Вся область физических эмоций, т. е. эмоций,
непосредственно слитых с ощущениями, и соучаствующих в них
волевых моментов, поскольку она слагается в оформленное
единство, относится сюда. Но присматриваясь к явлениям самоп-
реодоления, мы встречаем в душевной жизни и явные признаки
формирующего единства высшего порядка.

Этот дальнейший, более глубокий слой формирующего единст-
ва не может быть конкретно охарактеризован лучше, чем пла-
тоновским указанием на явления <мужества> или <благородных
аффектов> вообще Ближайшая, самая заметная и распрост-
раненная область его проявления есть сфера родовой жизни
в широком смысле слова, именно там, где целестремительная
действенность родовой жизни сталкивается с индивидуальной це-
лестремительностью психической особи. Явления материнской

Отношение душевной жизни и ее различных инстанций к телу будет
исследовано подробнее в гл. VIII.

Платоново деление души на <три части> часто понимается по аналогии
с новым психологическим учением о <способностях> или <сторонах> душевной
жизни, В действительности оно, конечно, имеет совсем иной смысл: это есть
именно попытка наметить различные по глубине и близости к метафизическому
первоисточнику слои душевного единства. Характерно, что Платон подчеркивает
в этой связи важность явления самопреодоления.

К:

ДУША ЧЕЛОВЕКА

и супружеской любви, племенной или родовой солидарности не
только в человеческом, но и в животном мире, поскольку они
связаны с самопожертвованием, с преодолением <эгоизма> или
<инстинкта самосохранения>, суть в душевной жизни типические
случаи самопреодоления в форме победы высшего формирующего
начала над низшим. Но то же самое, по существу, мы имеем
в явлениях самопожертвования или самоотречения личности
в порыве национального, государственного и т. п. чувства. Во
всех этих случаях мы непосредственно переживаем не борьбу
отдельных <побуждений> или <стремлений>, а именно подчине-
ние - в результате более или менее интенсивной и заметной
внутренней борьбы - низшего целестремительного единства вы-
сшему. Характер такого переживания неопределим иначе, как
в понятии мужества или <силы воли>: это есть специфическое
сознание "бщей силы высшего порядка, преодолевающей столь
же общую; центральную силу низшей, органически-эгоистичес-
кой целес"ремительности. Правда, с чисто этической точки
зрения ",.{:ое самопреодоление может иметь и эгоистическую
цель: с ""-:м же чувством <мужества> дли <силы воли> мы реша-
ется, нал-.имер. на необходимую для нашего здоровья мучитель-
ную или опасную операцию или на нужное в наших личных
целях тятотное <объяснение> с человеком; но и здесь .характер
переживания соответствует объективному смыслу переживаемой
борьбы ?.2ух инстанций. Ибо и в этих случаях элементарная
стихийная це-лестремительность побеждается высшей формой
предметного сознания, которая, даже будучи по цели <эгоистиче-
ской>, по формальной своей природе, хак увидим позднее, зы-
водит за пределы индивидуальной душевной обособленности.
Псахология доселе не обращала достаточного внимания на сво-
еобразие этих переживаний самопреодоления. Руководясь пред-
взятым мнением, она рассматривала их как явления простой
борьбы или столкновения отдельных побуждений. Джемс, ка-
жется, первый отметил, что когда <идеальный> мотив <побеждает""
мотив низшего порядка, само переживание имеет своеобразный
качественный оттенок усилия, соучастия центральной волевой
инстанции: пьяница, лентяй, трус никогда не говорит (и не пе-
реживает) , что он преодолевает в себе стремление к трезвости,
энергию, самообладание, как это имеет место в обратных случаях
победы высших мотивов; он говорит, наоборот, о своей порабощен-
ности страстям и привычкам При этом следует, однако, обратить
внимание еще на два характерных момента. Во-первых, подлинное
самопреодоление описанного типа психологически отлично не
только от обратного случая победы низшего мотива над высшим и
не только от простой борьбы единичных стихийных побуждений

1ате. Ргшс1р1е8 о( Р8усЬо1ову, 1891, V, II, стр. 548 и ел.



ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

(вроде борьбы, например, между чувством голода и отвращением
, к неприятному вкусу блюда), но и от элементарного <самообла-
1 дания> в смысле переживания сдерживающей силы элементарной,
низшей формирующей инстанции, ее непосредственной власти над
стихией душевной жизни. Когда человек сдерживает прилив

- рыданий, грозящий перейти в истерический припадок, или вспыш-
ку гнева, готовую вылиться в неистовую ярость, или, убегая от
опасности, старается не поддаться чувству панического, бессмыс-
ленного и обессиливающего ужаса, он, правда, испытывает особое
чувство <самообладания>, но переживание внутренней борьбы
носит совсем иной характер, чем в случаях подлинного самопрео-
доления. Здесь есть сознание столкновения двух сил - хаотичес-
кой и оформляющей или сдерживающей, - но нет сознания стол-
кновения двух властей, двух центральных направляющих
инстанций. Напротив, когда в порыве самоотвержения или муже-
ства мы преодолеваем, так сказать, само <разумное> чувство са-
мосохранения, мы имеем сознание, что побеждаем не бесформен-
ные, хаотические силы в нас, а именно нас самих, наше низшее
<я>, которое само боится, протестует против боли, лишений, опас-
ности и т. п. Действуя вопреки нашему низшему, элементарному
<я>, мы сознаем здесь вместе с тем свободную, победоносную силу
в нас центральной управляющей инстанции еще более глубокого
порядка: здесь переживается именно столкновение двух <я> и побе-
да высшего из них над низшим. Во-вторых, не нужно думать, что
своеобразие переживаний такого рода определено исключительно
сознанием высшей ценности побеждающего мотива, чисто интел-
., лектуально-этическим отношением к нему. Мать, в заботах о ре-
бенке преодолевающая все свои естественные стремления к свобо-
де, покою, здоровью и пр., солдат, идущий в атаку, а тем более
человек, спокойно выносящий боль при выдергивании зуба или
: подавляющий в себе ради спокойствия и упорядоченности жизни
какое-нибудь естественное, но вредное влечение - по общему
правилу совсем не переживают сознания <этической ценности> или

<идеальности> побеждающего мотива. Наоборот, в чистом виде са-
мопреодоление такого типа носит, в известном смысле, еще совер-
шенно непосредственный, внеразумный характер. Здесь нет - или
по крайней мере может не быть - специфического переживания
долга, высшей обязанности, нет никакого сознания абсолютного,
, сверхиндивидуального значения побеждающей инстанции, и
именно в этом заключается специфическая особенность этого са-
мопреодоления и его отличие от самопреодоления высшего типа,
.к которому мы перейдем тотчас же ниже. Характерное сознание
победы <высшей> инстанции над <низшей> имеет здесь совсем не
этический смысл (такого рода этическая оценка может здесь быть
лишь внешним сопутствующим моментом), а смысл исключитель-
но психологически-онтологический: мы имеем сознание власти бо-


С. Л. франк

ДУША ЧЕЛОВЕКА

лее глубокой, внутренней, духовной инстанции в нас самих над
формирующим слоем менее глубоким, более стихийным и непос-
редственным. Если представить себе символически душевную
жизнь в виде конуса, обращенного вершиной вниз, вглубь, то внеш-
няя его сторона (его обращенное наружу основание) имеет
периферию и центр, который в свою очередь связан с более глу-
боким центром - лежащей в глубине вершиной конуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41