Оно своенравно, поэтому по-
рою, не зная отдыха, усердно трудится, добиваясь того, что
ему не только невыгодно, но и прямо вредоносно, однако
составляет предмет его желаний. Оно полно причуд и часто
весь свой пыл отдает предприятиям самым пустячным,
находит удовольствие в том, что безмерно скучно, бахвалит-
ся тем, что достойно презрения. Оно существует у людей
любого достатка и положения, живет повсюду, питается всем
и ничем, может примениться к изобилию и к лишениям,
переходит даже в стан людей, с ним сражающихся, прони-
кает в их замыслы и, что совсем уже удивительно, вместе с
ними ненавидит самое себя, готовит свою погибель, добива-
ется своего уничтожения, словом, в заботе о себе и во имя
себя становится своим собственным врагом. Но не следует
недоумевать, если иной раз оно объявляет себя сторонни-
ком непреклонного самоотречения и, чтобы истребить себя,
храбро вступает с ним в союз: ведь погибая в одном обли-
чий, оно воскресает в другом. Нам кажется, что оно отрек-
лось от наслаждений, а на деле оно лишь отсрочило их или
заменило другими: мы думаем, что оно побеждено, потерпе-
ло полное поражение, и вдруг обнаруживаем, что, напротив,
даже сдав оружие, оно торжествует победу. Таков портрет
себялюбия, чье существование исполнено непрерывных тре-
волнений. Море с вечным приливом и отливом волн -
вот точный образ себялюбия, неустанного движения его стра-
стей и бурной смены его вожделений.
R Сила .всех наших страстей зависит от того, насколько хо-
лодна или горяча наша кровь.
R Умеренность того, кому благоприятствует судьба, - это
обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх
перед потерей приобретенного.
R Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел
бы еще, да страшно заболеть.
R Мы любим осуждать людей за то, за что они осуждают нас.
R Гордость, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и
словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг яв-
ляется с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя мас-
ку: таким образом, высокомерие - это в сущности та же
гордость, во всеуслышание заявляющая о своем присутствии.
R Тот, кто одарен в малом, противоположен свойствами ха-
рактера тому, кто способен к великому.
- 67 -
R Человек, понимающий, какие несчастья могли бы обрушить-
ся на него, тем самым уже до некоторой степени счастлив.
R Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
R Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется,
или так счастлив, как ему хочется.
R Тайное удовольствие от сознания, что люди видят, до чего мы
несчастны, нередко примиряет нас с нашими несчастьями.
R Только зная наперед свою судьбу, мы могли бы наперед по-
ручиться за свое поведение.
R Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет
в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется
сейчас.
R Любовь для души любящего означает то же, что душа -
для тела, которое она одухотворяет.
R Не в нашей воле полюбить или разлюбить, поэтому ни лю-
бовник не вправе жаловаться на ветреность своей любовни-
цы, ни она - на его непостоянство.
R Любовь к справедливости рождена живейшим беспокой-
ством, как бы кто не отнял у нас нашего достояния; оно-то
и побуждает людей так заботливо оберегать интересы ближ-
него, так уважать их и так усердно избегать несправедли-
вых поступков. Этот страх принуждает их довольствовать-
ся благами, дарованными им по праву рождения или при-
хоти судьбы, а не будь его, они беспрестанно совершали бы
набеги на чужие владения.
R Справедливость умеренного судьи свидетельствует лишь о
его любви к своему высокому положению.
R Люди не потому порицают несправедливость, что питают к
ней отвращение, а потому, что она наносит ущерб их выгоде.
R Перестав любить, мы радуемся, когда нам изменяют, тем
самым освобождая нас от необходимости хранить верность.
R Радость, охватывающая нас в первую минуту при "виде счас-
тья наших друзей, вызвана отнюдь не нашей природной добро-
той или привязанностью к ним: она просто вытекает из се-
бялюбивой надежды на то, что и мы в свою очередь будем
счастливы или хотя бы сумеем извлечь выгоду из их удачи.
R В невзгодах наших лучших друзей мы всегда находим не-
что даже приятное для себя.
R Как мы можем требовать, чтобы кто-то сохранил нашу тай-
ну, если мы сами не можем ее сохранить?
R Самое опасное следствие гордыни - это ослепление: оно
поддерживает и укрепляет ее, мешая нам найти средства,
которые облегчили бы наши горести и помогли бы исце-
литься от пороков.
R Потеряв надежду обнаружить разум у окружающих, мы
уже и сами не стараемся его сохранить.
R Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою
лень, они хотят казаться усердными.
R У нас столько же оснований сетовать на людей, помогаю-
щих нам познать себя, как у того афинского безумца жало-
ваться на врача, который исцелил его от ложной уверенно-
сти, что он - богач,
R Философы, и в первую очередь Сенека, своими наставления-
ми отнюдь не уничтожили преступных людских помыслов,
а лишь пустили их на постройку здания гордыни.
R Не замечать охлаждения друзей
дружбу.
значит мало ценить их
R Даже самые разумные люди разумны лишь в несуществен-
ном; в делах значительных разум обычно им изменяет.
R Самое причудливое безрассудство бывает обычно порожде-
нием самого утонченного разума.
R Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или
неспособностью много съесть.
R Человеческие дарования подобны деревьям: каждое обла-
дает особенными свойствами и приносит лишь ему прису-
щие плоды.
6) Быстрее всего мы забываем то, о чем нам прискучило
говорить.
R Когда люди уклоняются от похвал, это говорит не столько
об их скромности, сколько о желании услышать более утон-
ченную похвалу.
R Люди порицают порок и превозносят добродетель только
из своекорыстия.
R Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в доб-
родетельных намерениях.
R Красота, ум, доблесть под воздействием похвал расцветают,
совершенствуются и достигают такого блеска, которого ни-
когда бы не достигли, если бы остались незамеченными.
R Себялюбие наше таково, что его не перещеголяет никакой
льстец.
R Люди не задумываются над тем, что запальчивость запальчи-
вости рознь, хотя в одном случае она, можно сказать, невин-
на и вполне заслуживает снисхождения, ибо рождена пыл-
костью характера, а в другом - весьма греховна, потому
что проистекает из неистовой гордыни.
R Величием духа отличаются не те люди, у которых меньше
страстей и больше добродетелей, чем у людей обыкновен-
ных, а лишь те, у кого поистине великие замыслы.
R Короли чеканят людей, как монету; они назначают им цену,
какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих
людей не по их истинной стоимости, а по назначенному
курсу.
R Даже прирожденная свирепость реже толкает на жестокие
поступки, нежели себялюбие.
R О всех наших добродетелях можно сказать то же, что некий
итальянский поэт сказал о порядочных женщинах: чаще
всего они просто умеют прикидываться порядочными.
R То, что люди называют добродетелью, - обычно лишь при-
зрак, созданный их вожделениями и носящий столь высо-
кое имя для того, чтобы они могли безнаказанно следовать
своим желаниям.
R Мы так жаждем все обратить в свою пользу, что видим
добродетели в пороках, несколько схожих с ними по внеш-
ности и ловко переряженных нашим себялюбием.
R Иные преступления столь громогласны и грандиозны, что
мы оправдываем их и даже прославляем: так, обкрадыва-
ние казны мы зовем ловкостью, а несправедливый захват
чужих земель именуем завоеванием.
R Мы сознаемся в своих недостатках только под давлением
тщеславия.
R Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно
плохи.
R Человек, неспособный на большое преступление, с трудом
верит, что другие вполне на него способны.
R Пышность погребальных обрядов не столько увековечивает
достоинства мертвых, сколько ублажает тщеславие живых.
R Сквозь изменчивость и шаткость, как будто царящих в мире,
проглядывает некое скрытое сцепление событий, некий из-
вечно предопределенный Провидением порядок, благодаря
которому все идет как положено по заранее предначертан-
ному пути.
R Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а что-
бы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновен-
ного мужества.
R Кто захотел бы определить победу по ее родословной, тот
поддался бы, вероятно, искушению назвать ее, вслед за по-
этами, дочерью небес, ибо на земле ее корней не отыскать.
И впрямь, победа - это итог множества деяний, имеющих
целью отнюдь не ее, а частную выгоду тех, кто эти деяния
совершают; вот и получается, что хотя люди, из которых
состоит войско, думают лишь о собственной выгоде и воз-
вышении, тем не менее они завоевывают величайшее все-
общее благо.
R Не может отвечать за свою храбрость человек, который ни-
когда не подвергался опасности.
R Людям куда легче ограничить свою благодарность, нежели
свои надежды и желания.
R Подражание всегда несносно, и подделка нам неприятна
теми самыми чертами, которые пленяют в оригинале.
R Глубина нашей скорби об утрате друзей сообразна порою не
столько их достоинствам, сколько нашей нужде в этих лю-
дях, а также их высокому мнению о наших добродетелях.
R Нелегко отличить неопределенное и равно ко всем относя-
щееся благорасположение от хитроумной ловкости.
R Неизменно творить добро нашим ближним мы можем лишь
в том случае, когда они полагают, что не смогут безнаказан-
но причинить нам зло.
R Чаще всего вызывают неприязнь те люди, которые твердо
уверены во всеобщей приязни.
R Нам трудно поверить тому, что лежит за пределами нашего
кругозора.
R Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в
других.
R Порою в обществе совершаются такие перевороты, которые
меняют и его судьбы, и вкусы людей.
R Истинность - вот первооснова и суть красоты и совершен-
ства; прекрасно и совершенно лишь то, что, обладая всем,
чем должно обладать, поистине таково, каким должно быть.
R Иной раз прекрасные творения более привлекательны, ког-
да они несовершенны, чем когда слишком законченны.
R Великодушие - это благородное усилие гордости, с помо-
щью которого человек овладевает собой, тем самым овла-
девая и окружающим.
R Роскошь и чрезмерная изысканность предрекают верную
гибель государству, ибо свидетельствуют о том, что все час-
тные лица пекутся лишь о собственном благе, нисколько
не заботясь о благе общественном.
R Леность - это самая безотчетная из всех наших страстей.
Хотя могущество ее неощутимо, а ущерб, наносимый ею, глу-
боко скрыт от наших глаз, нет страсти более пылкой и зло-
вредной. Если мы внимательно присмотримся к ее влия-
нию, то убедимся, что она неизменно ухитряется завладеть
всеми нашими чувствами, желаниями и наслаждениями;
она - как рыба-прилипала, останавливающая огромные
суда, как мертвый штиль, более опасный для важнейших
наших дел, чем любые рифы и штормы. В ленивом покое
душа черпает тайную усладу, ради которой мы тут же забы-
ваем о самых горячих наших упованиях и самых твердых
намерениях. Наконец, чтобы дать истинное представление
об этой страсти, добавим, что леность - это такой сладост-
ный мир души, который утешает ее во всех утратах и заме-
няет все блага.
R Судьба порой так искусно подбирает различные людские
поступки, что из них рождаются добродетели.
R Все любят разгадывать других, но никто не любит быть раз-
гаданным.
R Какая это скучная болезнь - оберегать свое здоровье че-
ресчур строгим режимом!
R Легче полюбить, когда никого не любишь, чем разлюбить,
уже полюбив.
R Большинство женщин сдается не потому, что сильна их
страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обыч-
но имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они
отнюдь не самые привлекательные.
R Нет вернее средства разжечь в другом страсть, чем самому
хранить холод.
R Любовники берут друг с друга клятвы чистосердечно при-
знаться в наступившем охлаждении не столько потому, что
хотят немедленно узнать о нем, сколько потому, что, не слы-
ша такого признания, они еще тверже убеждаются в неиз-
менности взаимной любви.
R Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и
длительность и той и другой нимало не зависит от нашей
воли.
R Высшее здравомыслие наименее здравомыслящих людей со-
стоит в умении покорно следовать разумной указке других.
R Мы всегда побаиваемся показаться на глаза того, кого лю-
бим, после того, как нам случилось приволокнуться на
стороне.
R Должен обрести успокоение тот, у кого хватило мужества
признаться в своих проступках.
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА РАЗНЫЕ ТЕМЫ
1. ОБ ИСТИННОМ
Истинное свойство предмета, явления или человека не ума-
ляется при сравнении его с другим истинным же свойством, и,
как бы ни отличались друг от друга предметы, явления или
люди, истинное в одном не умаляется истинным в другом.
При любом различии в значительности и яркости, они всегда
равно истинны, потому что это свойство неизменно и в боль-
шом и в малом. Военное искусство более значительно, благо-
роднр, блистательно, нежели поэтическое, но поэт выдерживает
сравнение с полководцем, равно как и живописец с законода-
телем, если они истинно те, за кого себя выдают.
Два человека могут быть не только различны, но и прямо
противоположны по натуре, как, скажем, Сципион и Ганни-
бал" или Фабий Максим и Марцелл, тем не менее, поскольку
Сципион Африканский (Старший), Нублий Корнелий (235 - 183 гг.
до н. э.) - римский полководец. Прославился победами над карфагеня-
нами во 2-ю Пуническую войну. Когда войска Ганнибала находились в
Италии, убедил римлян перенести военные действия на территорию Кар-
фагена. Его решительные действия в Африке принесли Риму несколько
важных побед, в том числе в битве при Заме (202 г. до н. э.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53