До сих пор я всегда должна была
отвечать на этот вопрос отрицательно. Прав да, материал, который доставляет нам
ребенок, как вы уже видели из приведенных мною примеров, особенно ясен и
понятен. Он дает нам ключ к пониманию содержа ния детских неврозов; я оставляю
за собой право дать опи сание их в другом месте. Этот материал дает нам много
веских подтверждений таких фактов, о которых мы до сих пор говорили лишь на
основании выводов, сделанных из анализов со взрослыми людьми. Однако, существую-
щий у меня до настоящего времени опыт, накопленный с помощью описанной здесь
техники, показывает, что мы не можем перешагнуть за тот период, когда у ребенка
появ ляется речевая способность, то есть когда его мышление при равнивается к
нашелу. Теоретически это ограничение наших возможностей, на мой взгляд, нетрудно
понять. Все, что мы узнаем относительно этого "доисторического" периода времени
при анализе взрослых пациентов, добыва ет;я с помощью свободных ассоциаций и
толкования ре акций перенесения, т.е. с помощью тех двух технических прьемов,
которые неприменимы при детском анализе. Но, кроме того, наше положение в данном
случае можно сравнить с положением этнолога, который тщетно пытался бы пол /чить
у первобытного народа ключ к пониманию дои сторического времени более кратким
путем, чем при изучении культурного народа. Напротив того, у первобытно-
А. Фрейд
а он был бы лишен такого источника, как сказа-;фы, которые позволяют ему при
изучении куль-1арода сделать вывод о доисторических временах. жже и у меленького
ребенка нет еще реактивных ний и покрывающих воспоминаний, которые воз-лишъ во
время латентного периода, и из которых ный впоследствии анализ может добыть
скры-ними материал. Таким образом, вместо того, леть какие-нибудь преимущества
перед анализом лыми пациентами, детский анализ оказывается .агодарным также и в
добывании бессознатель-ериала. ib я перехожу к третьей и последней части нашего
использованию аналитического материала, кото-получен после тщательно
проведенного подгото-iro периода с помощью описанных здесь прямых ых путей.
После сделанных до сих пор выводов вы лены к тому, чтобы услышать от меня нечто
но-тупающее от классических правил анализа. :отрим еще раз более подробно
аналогичную си-/ взрослого пациента. Его невроз разыгрывается, наем, в пределах
его психических инстанций меж-г факторами: между его бессознательными влече-го Я
и сверх-Я, которое является представителем ix и эстетических требований
общества. Задача заключается в том, чтобы путем осознания бес-ьных влечений
упразднить конфликт, сугцеству-;жду этими тремя инстанциями. Побуждения, на-[еся
до сих пор в вытесненном состоянии, не под-ъ вследствие этого воздействию сверх-
Я. Анализ дает их, делает доступными влиянию сверх-Я, ко-ределяет теперь их
дальнейшую судьбу. Место вы-[ занимает теперь сознательная критика, осужде->й
части влечений, в то время как другие частич-мируются, отклоняются от
сексуальных целей, ча-ке допускаются к удовлетворению. Этот новый 1ЯТНЫЙ исход
связан с тем, что Я пациента, начи-о времени, когда 6ь1ло осуществлено
первоначаль-еснение, вплоть до того времени, когда анализ [л свою
освободительную работу, проделало все ческое и интеллектуальное развитие, и
таким об-пациента может принимать теперь совсем иные [, чем те, которые
принимались им раньше. Вле-лжны подвергнуться теперь разнообразным огра-
Лекцчя 4. Психоанализа в детском возрасте и воспитание 63 ничениям, а сверх-Я
должно отказаться от некоторых своих преувеличенных притязаний. На общем поприще
сознательной работы осуществляется теперь синтез между обеими инстанциями.
Сравните теперь с этим ситуацию, с которой мы встречаемся у ребенка. Конечно,
невроз ребенка тоже разыгрывается в прееделах психических инстанций; и в данном
случае он тоже определяется тремя силами: влечениями, Я и сверх-Я. Но мы уже
дважды сталкивались с обстоятельствами, подготовившими нас к тому, что при
анализе ребенка внешний мир является, хотя и неудобным для анализа, но
органически важным фактором и оказывает очень сильное влияние на внутренние
соотношения, во-первых, при рассмотрении начальной ситуации детского анализа мы
были вынуждены считаться с тем, что такой важный момент, как сознание болезни,
существует не у самого ребенка, а у окружающих его лиц, и во-вторых, при
описании ситуации перенесения выяснилось, что аналитику приходится делить любовь
и ненависть ребенка с его фактическими объектами. Таким образом, нас не должно
удивлять, что внешний мир оказывает гораздо более сильное влияние на механизм
инфантильного невроза и на течение анализа, чем у взрослого пациента. Мы сказали
раньше, что сверх-Я взрослого индивида является представителем моральных
требований общества, в котором живет человек. Мы знаем, что сверх-Я обязано
своим происхождением отождествлению ребенка с первыми и самыми важными любовными
объектами - с родителями, на которых опять-таки общество возложило задачу
внедрить в ребенка общеобязательные этические требования и добиться требуемого
обществом ограничения влечений. Таким образом, требование, которое имело
первоначально личный характер и исходило от родителей, становится лишь в ходе
прогресса (от объектной любви к родителям до отождествления с ними) Я-идеалом,
независи-мьш от внешнего мира и его прототипов. У ребенка же о такой
независимости не может быть и речи. Освобождение от привязанности к любимым
объектам произойдет лишь в далеком будущем, отождествление же при продолжающейся
объектной любви происходит очень медленно и частично. Тем не менее в этот ранний
перииод сверх-Я существует, и многие отношения между ними и Я аналогичны
соотношениям, существующим в более позднем возра-СГ- Однако, не следует
упускать из виду постоянной сме-
64
А. Фейд
Hbi взаимоотношений между сверх-Я и объектами, которым оно обязано своим
возникновением; мы можем сравнить их с соотношениями, имеющими место в двух
сообщающихся сосудах. Если усливаются хорошие отношения с родителями во внешнем
мире, то одновременно усиливаются и притязания сверх-Я и энергия, с которой оно
их предъявляет. Если эти отношения ухудшаются, то одновременно слабеет и сверх-
Я. Приведем в качестве первого примера совсем маленького ребенка. Если матери
или няне удается приучить маленького ребенка после первого года жизни отправлять
во время естественные надобности, то у нас получается такое впечатление, что
ребенок соблюдает это требование чистоплотности не только из боязни или любви к
матери или няне, но что у него самого возникает определенное отношение к этому
требованию, что он сам радуется своей опрятности и огорчается, если с ним
случается несчастье в этом отношении. Правда, мы всегда замечаем, что
последующая разлука с лицом, которое научило ребенка соблюдать опрятность
(временная разлука с матерью или перемена няни) ставит под угрозу это
завоевание. Ребенок становится опять неопрятным, таким же, каким он был до того,
как его научили соблюдать опрятность; он снова начинает соблюдать ее лишь тогда,
когда возвращается его мать или когда у него возникает привязанность к новой
няне. Тем не менее впечатление, что ребенок предъявлял уже сам к себе требование
соблюдать опрятность, не было ошибочным. Это требование существует, но оно
только тогда ценно для ребенка, если авторитетное лицо существует как объект во
внешнем мире. Если ребенок теряет связь с объектом, он утрачивает также и
радость от исполнения этого требования. В начале латентного периода соотношения
продолжают оставаться теми же самыми. При анализе взрослых мы часто получаем
подтверждение того, какие опасные последствия для моральной сферы и структуры
личности ребенка может им-еть каждое нарушение его привязанности к родителял1.
Если ребенок теряет своих родителей в силу каких бы то ни было причин, и если
они теряют для него ценность как объекты вследствие, скажем, душевного
заболевания или совершенного им преступного действия, то он подвергается вместе
с тем и опасности потерять или обесценить свое частично уже созданное сверх-Я.
Из-за этого он не может уже противопоставить своим
Лекция 4. Психоанализа в детском возрасте и воспитание 65 влечениям, требующим
удовлетворения, активных внутренних сил. Таким образом, можно было бы, пожалуй,
объяснить возникновение некоторых дисеоциальных типов и психопатических
личностей. Для характеристики этих соотношений, существующих еще и в конце
латентного периода, я привожу пример, позаимствованный мною из анализа мальчика,
находящегося в периоде, предшествующем половой зрелости. Однажды в начале
лечения я спросила его по какому-то поводу, не бывает ли у него каких-нибудь
дурных мыслей. Он ответил: "Если я нахожусь, например, один дома, и в доме есть
фрукты. Родители ушли и не дали мне попробовать этих фруктов. Тогда я все время
думаю о том, что теперь я мог бы попробовать их. Но я стараюсь думать о чем-ни-
будь другом, потому что я не хочу красть". Я спросила его, всегда ли он может
устоять против таких мыслей. Он ответил мне утвердительно, он никогда еще ничего
не украл. "А если твое желание станет очень сильным,"- спросила я,- "что ты
тогда сделаешь?" "Я все-таки ничего не возьму",- ответил он торжествующе,-
"потому что я боюсь отца". Вы видите, что его сверх-Я достигло большой
независимости, которая сказывается в его потребности не стать вором. Когда же
искушение становится слишком сильным, он должен призвать на помощь то лицо (т.е.
отца), которому обязано своим существованием это требование и от которого
исходят предостережения и угрозы наказания. Другой ребенок, находясь в таком же
положении, вспомнил бы, может быть, о своей любви к матери. Эта слабость и
зависимость требований детского Я-иде-ала, о которых я здесь говорю, вполне
согласуется также с другим наблюдением, которое может быть сделано в любом
случае при более близком ознакомлении с ним; ребенок имеет двойную мораль: одну,
предназначенную для мира взрослых, и другую - для себя и своих сверстников. Мы
знаем, например, что у ребенка в известном возрасте появляется чувство стыда,
т.е. он избегает показываться голым и отправлять свои естественные нужды в
присутствии чужих взрослых людей, а впоследствии также и в присутствии близких
ему людей. Но мы знаем также, что эти самые дети без всякого стыда раздеваются в
присутствии Других детей и что не всегда удается провести в жизнь запрещение
ходить вместе с другими детьми в уборную. К своему удивлению, мы можем
установить также, что дети брезгают некоторыми вещами только в присутствии
66
А. Фрейд
взрослых, т.е. как бы под их давлением, в то время как . эта реакция не
наступает у них, когда они находятся в одиночестве или в обществе детей. Я
вспоминаю десятилетнего мальчика, который во время прогулки оживленно
воскликнул, указывая на кучу коровьего помета: "Посмотри, какая странная
вещь..." Мгновение спустя он заметил свою ошибку и густо покраснел. Затем он
извинился передо мною: он сразу не заметил, что это такое, в противном случае он
никогда не сказал бы этого. Однако, я знаю, что этот же самый мальчик охотно
говорит со своими товарищами, не краснея, об экскрементальных процессах. Этот же
мальчик однажды уверял меня, что, когда он находится наедине с самим собою, он
может трогать руками свой собственный кал, не испытывая при этом брезгливого
чувства. Если при этом присутствует кто-нибудь из взрослых, то ему даже трудно
говорить об этом. Следовательно, стыд и отвращение, эти два важнейших реактивных
образования, назначение которых заключается в том, чтобы не допустить к
удовлетворению анальные эксгибиционистические стремления, нуждаются даже после
своего возникновения во взрослом объекте для своего укрепления и активности. Эти
замечания относительно зависимости детского сверх-Я и двойной морали ребенка в
вопросах, связанных со стыдом и отвращением, приводят нас к важнейшему различию
между детским анализом и анализом взрослого пациента. Детский анализ вообще не
является приватным делом, касающимся исключительно двух людей, аналитика и его
пациента. Поскольку детское сверх-Я еще не стало безличным представителем
исходящих от внешнего мира требований, поскольку оно еще органически связано с
внешним миром., постольку существующие в этом внешнем мире объекты играют важную
роль во время самого анализа и особенно последней его части, когда речь идет об
использовании влечений, освобожденных от вытеснении. Вернемся еще раз к
сравнению со взрослым невротиком. Мы сказали, что при анализе его нам приходится
считаться с его влечениями, его Я и сверх-Я; если обстоятельства складываются
благоприятно, нам не нужно беспокоиться о судьбе побуждений, выплывающих из
бессознательной сферы. Они подпадают под влияние сверх-Я, которое несет
ответственность за их дальнейшую судьбу. Кому же мы предоставим решение этого
вопроса при детском анализе? Принимая во внимание все вышеприве-
Лекцчя 4. Псчхоанализз в детском возрасте и воспитание 67 денные выводы и
сохраняя последовательность, мы могли бы сказать: лица-и, воспитывающим ребенка,
с которым его сверх-Я связано еще очень тесно, т.е. в большинстве случаев
родителям ребенка. Не забывайте с какими трудностями связано такое положение
вещей. Эти же самые родители или воспитатели предъявляли к ребенку чрезмерные
требования и привели его вследствие этого к чрезмерному вытеснению и неврозу. В
данном случае между образованием невроза и освобождением от него с помощью
анализа нет такого большого промежутка времени, как у взрослого пациента, Я
которого проходит в течение этого периода все стадии своего развития;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80