- Скоро появилось воспоминание об одной сцене, неполное,
но вполне определенное, поскольку оно сохранилось. Груша лежала на полу, возле
нее стоял чан и метла из коротких прутьев; он был тут же, она дразнила или
высмеивала его. То, что тут недоставало, легко было пополнить другими
воспоминаниями. В первые месяцы лечения он рассказывал о навязчивой влюбленности
в крестьянскую девушку, от которой заразился болезнью, послужившей поводом к
дальнейшему заболеванию. Странным образом он противился тогда назвать имя
девушки. То был совсем единичный случай сопротивления; обычно он безусловно
подчинялся основному аналитическому правилу. Но он утверждал, что должен очень
стыдиться, произнося это имя, потому что оно совсем мужицкое. Знатные девушки
никогда не носили бы такого имени. Имя, которое, наконец, стало известным, было
Матрена. Оно звучало матерински. Стыд был, очевидно, не по адресу. Самого факта,
что это увлечение относилось к простой девушке, он не стыдился, а только ее
имени. Если это приключение с Матреной могло иметь нечто общее со сценой с
Грушей, то стыд нужно перенести на это раннее происшествие. В другой раз он
рассказал, что, когда он узнал о жизни Иоганна Гусса, он был очень потрясен этой
историей, и его внимание было приковано к связкам хвороста, которые тащили на
его костер. Симпатии к Гуссу будят вполне определенное подозрение; я часто
находил их у молодых пациентов, и мне всегда удавалось объяснить их одинаковым
образом. Один из них сделал даже драматическую обработку судьбы Гусса. Он начал
писать драму в тот день, когда лишился объекта своей тайной влюбленности; Гусе
погиб от огня, и, как другие отвечающие такому же условию, он становился героем
бывших энуретиков (enuresis - недержание мочи). Вязки хвороста на костер Гусса
мой пациент сам поставил в связь с веником (связка прутьев) молодой девушки.
Этот материал легко подошел к тому, чтобы восполнить изъян воспоминаний в сцене
с Грушей. Глядя, как
450
-3. Фрейд
девушка моет пол, он помочился в комнате, и после этого она в шутку погрозила
ему кастрацией1). Не знаю, догадываются ли уже читатели, почему я так подробно
сообщаю этот эпизод из раннего детства2). Он образует важную связь между
первичной сценой и более поздней навязчивой влюбленностью, сыгравшей такую
решительную роль в его судьбе, и, кроме того, вводит еще условие любви,
объясняющее эту навязчивость. Когда он увидел, как девушка лежала на полу,
занятая мытьем этого пола, стоя на коленях с выдающимися вперед частями задними
частями, а спиной - в горизонтальном направлении, он узнал в ней положение,
которое мать занимала в сцене коитуса Она стала его матерью, им ов ладело
сексуальное возбуждение, вследствие того, что в его воспоминании ожила та
картина, и он поступил по отношению к девушке, как отец, поступок которого он
тогда мог понять, как мочеиспускание. Мочеиспускание на пол у ребенка было в
сущности попыткой к соблазн}-, и девушка ответила угрозой кастрации, как будто
бы она его поняла. Навязчивость, исходящая из первичной сцены, перенеслась на
эту сцену с Грушей и продолжала свое действие. Но условие любви потерпело
изменение, указывающее на влияние второй сцены С положения женщины оно пере
неслось на ее деятельность в таком положении. Это стало очевидным, например, в
переживании с Матреной. Он гулял по деревне, принадлежащей (более позднему) име-
нию, и на берегу пруда увидел крестьянскую девушку, стоявшую на коленях и
занятую мытьем белья в пруде. Он моментально и непреодолимой силой влюбился в
прачку, хотя и не видал еще ее лица. Благодаря своему положению и работе она
заняла для него место Гр\тпи. Мы понимаем теперь, почему стыд, относившийся к
содержанию в сцене с Грушей, связался с именем Матрены. Навязчивое влияние сцены
с Грушей проявилось еще яснее в другом припадке влюбленности за несколько лет
I) Весьма замечательно, что реакция стыда так тесно связана с непроизвольным
мочеиспусканием (дневным и ночным), а не. как следовало бы ожидать, с
недержанием кала Опыт не оставляет в этой отношении никакого сомнения Заставляет
задуматься также постоянная связь между недержанием мочи и огнем. Весьма
возможно, что в этих реакциях и связях мы имеем дело с осадками культуры чело-
вечества, идущими глубже всего и сохранившими для нас свои следы в мифах и
фольклоре 2) По вре мени он с учился в возрасте 2 1/2 лет - между предполагаемым
наблюдением коитуса и соблазном
Дополнения из самого раннего детства
451
до этого. Молодая крестьянская девушка, исполнявшая в доме обязанности служанки,
нравилась ему уже давно, но ему удавалось все же сдержать себя и не приближаться
к ней. Однажды он был охвачен влюбленностью, когда застал ее одну в комнате. Он
нашел ее лежащей на полу, занятой мытьем пола, а возле нее находились ведро и
метла, т.е. совсем так, как та девушка в детстве. Даже его окончательный выбор
объекта, получивший такое большое значение в его жизни благодаря подробностям
обстоятельств, которых здесь нельзя привести, оказывается в зависимости от таких
же условий любви, проявлением навязчивости, которая, начиная с первичной сцены и
через сцену с Грушей, владела выбором его объекта. Прежде я заметил, что признаю
у пациента стремление к унижению объекта его любви. Это объясняется реакцией на
давление от превосходства сестры над ним. Но я тогда обещал показать, что не
один только этот мотив, самостоятельный по природе своей, имел решающее зна-
чение, а он покрывал более глубоко детерминированные, чисто эротические мотивы.
Эту мотивировку проявило воспоминание о моющей пол девушке, стоящей по своему
положению ниже его. Все позднейшие объекты любви были заместительницами этой
одной, которая, в свою очередь, сама была, благодаря случайному положению,
первой заместительницей матери. В первой мысли, пришедшей пациенту в голову по
вопросу о страхе перед бабочкой, потом уже легко узнать отдаленный намек на пер-
вичную сцену (5-ый час). Отношение сцены с Грушей к угрозу кастрацией он
подтвердил особенно содержательным сновидением, которое он сумел сам
истолковать. Он сказал: мне снилось, будто какой-то человек отрывает крылья
espe. - Espe? Я должен спросить, что вы хотите этим сказать? - Насекомое с
желтыми полосками на теле, которое кусает. Это, вероятно, намек на Грушу, грушу
с желтыми полосками. - Wespe - оса, хотите вы сказать? - поправил я. - Разве это
называется wespe? Я, право, думал, что это называется - espe (он, как и многие
другие, пользуется тем, что говорит на чужом ему языке, чтобы скрыть свои
симптоматические действия). Но - espe ведь это же я сам - P.S. (инициалы его
имени). - Espe, разумеется, искалеченное Wespe. Сон ясен: он мстит Груше за ее
угрозу кастрацией. Поступок ребенка в 2 1/2 года в сцене с Грушей пред ставляет
собой первое известное нам действие первичной
452
3. Фрейд
сцены; в этом поступке он является копией отца, и мы можем в нем узнать
тенденцию в том направлении, которое позже заслужит название мужского. Соблазн
вынуждает его на пассивность, которая тоже уже была подготовлена его положением
зрителя при общении родителей. Из истории лечения я должен еще подчеркнуть, что
получилось впечатление, будто с отдалением сцены с Грушей, первым переживанием,
которое он, действительно, сумел вспомнить и вспомнил без моих предположений и
моей помощи, разрешилась задача лечения. С этого момента не было больше
сопротивления, оставалось еще только собирать и составить весь добытый материал.
Старая теория травм, построенная на впечатлениях из психоаналитической теории,
вдруг опять получила свое значение. Из критического интереса я еще рез сделал
попытку навязать пациенту другое понимание его истории, более приемлимое для
трезвого рассудка. В сцене с Грушей сомневаться не приходится, но сама по себе
она не имеет никакого значения; лишь впоследствии она усилилась благодаря
регрессии, исходящей из событий, связанных с выбором его объекта, который,
вследствие тенденции унижения, перенесся с сестры на прислуг}. Наблюдение же
коитуса представляет его фантазию, явившуюся в более поздние годы; историческим
ядром ее могли быть какие-нибудь наблюдения или собственные переживания -хотя бы
наблюдение какого-нибудь самого невинного вливания. Некоторые читатели, может
быть, подумают, что только сделав это предположение, я приблизился к пониманию
данного случая. Пациент же посмотрел на меня, не понимая, в чем дело, когда я
изложил ему этот взгляд, и никогда больше на него не реагировал. Собственные мои
доказательства против такой рационализации я изложил выше. Но сцена с Грушей
содержит не только условия выбора объекта, имеющие решающее значение для всей
жизни пациента, но остерегает нас от ошибки переоценить значение тенденции
унизить женщину. Она может также оправдать меня в моем прежнем отказе от точки
зрения, объясняющей первичную сцену, как несомненный результат наблюдения над
животными незадолго до сновидения. Она возникла сама в воспоминании больного,
без моего содействия. Объясняющийся ею страх перед бабочкой в желтых полосках
показывает, что содержание ее имело большое значение или что была возможность
придать впоследствии ее содержанию такое значение. Все это зна-
Дополнения из самого раннего детства
453
чительное, чего не было в воспоминаниях, можно было с точностью пополнить
благодаря мыслям, сопровождавшим эти воспоминания и связанным с ними выводам.
Тогда оказалось, что страх перед бабочкой совершенно аналогичен страху перед
кастрацией; он в обоих случаях был страхом перед кастрацией, относившемся сперва
к лицам, грозившим кастрацией, и перенесенным затем на других, с которыми он в
соответствии с филогенетическим прообразом должен был связаться. Сцена с Грушей
произошла в 2 1/2 года, а страшное переживание с. бабочкой - наверное после
страшного сновидения. Легко было понять, что возникшее позже понимание
возможности кастрации вызвало впоследствии уже страх в сцене с Грушей; но сама
эта сцена не содержала ничего отталкивающего или невероятного, а скорее
банальные детали, в которых нет никакого основания сомневаться. Ничего не
наводит на мысль объяснить ее фантазией ребенка; да это и вряд ли возможно.
Возникает вопрос, вправе ли мы видеть сексуальное возбуждение в мочеиспускании
стоящего мальчика в то время, когда стоящая на коленях девушка моет пол? В таком
случае его возбуждение указывало бы на влияние прежнего впечатления, которое
могло в такой же мере исходить от действительно имевшей место первичной сцены,
как и от наблюдения над животными, сделанного до 2 1/2-летнего возраста. Или все
это положение было совершенно невинно, мочеиспускание ребенка чисто случайным, и
вся эта сцена была сексуализирована только впоследствии, в воспоминаниях, после
того как открыто было значение подобных положений? Тут я не рискую дать решающий
ответ. Должен сказать, что считаю большой заслугой психоанализа уже самую
постановку такого вопроса. Но не могу отрицать, что сцена с Грушей, роль,
которую ей пришлось сыграть в анализе, и влияние ее в жизни легче и полнее всего
объясняются, если считать в данном случае первичную сцену реальной, хотя в
других случаях она может быть фантазией. В сущности, ничего невозможного в ней
нет; допущение ее реальности очень хорошо вяжется с возбуждающим влиянием
наблюдения за животными, на которое указывают овчарки в картине сновидения. От
этого неудовлетворительного заключения перехожу к разбору вопроса, разрешить
который я пытался в "Лекциях по введению в психоанализ". Я сам хотел бы знать,
была ли первичная сцена у моего пациента фантазией или
454
3. Фрейд
реальным переживанием, но, принимая во внимание другие подобные случаи,
приходится сказать, что, в сущности, вовсе не важно разрешить этот вопрос. Сцены
наблюдения родительского сексуального общения, соблазна в детстве, угрозы
кастрацией представляют собой несомненно унаследованное психическое достояние,
филогенетическое наследство, но могут также быть приобретением в результате
личного переживания. У моего пациента соблазн, исходивший от старшей сестры, был
неоспоримой реальностью; почему же не принять то же самое для наблюдения
родительского коитуса? В первичной истории невроза мы видим только то, что
ребенок прибегает к этому филогенетическому переживанию в том случае, когда его
личного переживания недостаточно. Изъян в индивидуальной истине он заполняет
исторической истиной, на место собственного опыта ставит опыт предков. В
признании этого филогенетического наследства я вполне согласен с Юнгом
("Психология бессознательных процессов", 1917, труд, который не мог уже оказать
влияния на мои "Лекции"); но я считаю неправильным прибегать для объяснения к
филогенезу, не исчерпав предварительно всех возможностей онтогенеза; я не
понимаю, почему упрямо оспаривают у самого раннего детского периода то значение,
которое охотно признают за самой ранней эпохой предков; не могу не признать, что
филогенетические мотивы и продукции сами нуждаются в объяснении, которое могут
им дать в ряде случаев переживания индивидуального детства, и, в конце концов, я
не удивляюсь, если те же условия, сохранившись, органически создают у каждого в
отдельности то, что эти условия однажды в отдаленные времена создали и передали
по наследству, как предрасположение к личному приобретению. К промежутку времени
между первичной сценой и соблазном (1 1/2-3 1/4 года) нужно отнести еще и немого
водовоза, который был для ребенка заместителем отца подобно тому, как Груша была
заместительницей матери. Полагаю, что неправильно говорить тут о тенденции к
унижению, хотя оба родителя оказываются замененными прислугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80