Но мертвенная бледность не ушла. Он не п
роснулся, когда я зажгла свет, не шевельнулся, когда взяла за руку. Пальцы
ледяные, на запястьях, под кольцами браслетов, размазана кровь, камни нес
терпимо блестят, переливаясь алым огнем. Мокрые ресницы беспокойно треп
ещут, скулы перечерчивают блестящие дорожки слез. Я потрогала лоб Ц пол
ное отсутствие температуры. Абсолютный лед. Значит, не простуда. Тогда чт
о? Спросить не у кого, сегодня Вик на ночь не остался. И телефон мне не сказа
л. Родителям звонить не буду Ц за это потом он меня сам, лично убьет…
Тони глубоко вздохнул, сжал мою руку. Теперь не уйду. Но я и не собиралась. С
ела рядом, на край постели, леопардовым покрывалом укрыла вздрагивающие
плечи. Кровати в этом доме просто королевские Ц прямо как в замке, и Энтон
и казался сейчас на этом широком ложе непривычно маленьким и беззащитны
м. Обычно ведь я смотрю на него снизу вверх. Смущаюсь от ледяного пламени з
еленых глаз. Но сейчас пушистые ресницы чуть подрагивают во сне. Дерзкая
улыбка, насмешливый изгиб бровей исчезли до утра. Кроткий и уставший анг
ел, просто котенок… Я осторожно убрала упавшую на лоб прядь, неправдопод
обно черную на белой коже. Легкое прикосновение моей руки Ц и незаметно
е движение в ответ, теплая щека на мгновение прижалась к моей ладони. Я при
слушалась. Лихорадочная дрожь ушла, дыхание стало ровней. Губы обрели цв
ет и были уже не так плотно сжаты. Руку мою не отпускал, держал в ладонях, пе
реплетя пальцы с моими.
А я смотрела на него, крепко спящего, и ни о чем на думала.
Рядом на пятнистых подушках улегся успокоившийся кот. Долго устраивалс
я, перекладываясь с боку на бок, крутясь по часовой стрелке, и наконец разв
ернулся во всю свою длину, кверху пузом, растопырив лапы. Решил, что теперь
можно и поспать.
Луна спряталась за крыши соседних домов. Лишь облака серебрились в круге
перламутрового ореола.
Я закрыла глаза, и слова в моей голове сами собой стали выстраиваться, скл
адываться в рифмы. Не было в них ни глубокого смысла, ни особого значения.
Слова просто струились, легко, как дыхание.

Почеши меня за ушком,
Приласкай меня немножко.
Если хочешь, стану кошкой Ц
И на этой вот подушке
Я разлягусь в вольной позе,-
(как сейчас Князь. И вот ведь не свалится!)
Поцелуй меня, как розе
Целовал бутон багряный.
Хочешь, вихрем снежным стану Ц
Из цветов весенних вишен,
Ручейком, чей голос тонкий
Средь деревьев едва слышен,
Соловьиной песней звонкой.
Если хочешь, стану гроздью
Я рябины сладко-горькой Ц
Средь зимы кусочком лета.
Приласкай меня ты только…
Почеши меня за ушком,
Дай мне ласкою напиться.
Хочешь, стану нежной кошкой?
Или буду грозной львицей!

Хотя тут я себе польстила. Какая из меня львица? Так, дикий бойцовский тушк
анчик.

ГЛАВА 38
Теорема одеяла: сны заразны

Утро. Число не знаю, месяц не помню.
Вроде бы еще лето
Ну вот! Решила самоотверженно бодрствовать всю ночь до рассвета Ц и тут
же упала в объятия Морфея. Хотя стыдно жаловаться, выспалась я преотличн
о. Пожалуй, впервые за неделю не горела в кострах инквизиции и теперь чувс
твую себя как никогда отдохнувшей и свежей. Впрочем, можно еще немножечк
о понежиться в постели…
Так. В постели? А в какой конкретно? Что-то не при Ц помню, чтобы вчера я воз
вращалась в свою постель. Чуть-чуть приоткрыв один глаз, я скво
зь ресницы незаметно оценила обстановку.
Почивала я ровно поперек кровати, уютно завернувшись в пушистое леопард
овое одеяло. В зашторенное окно золотистыми лучами стучалось утреннее с
олнышко. А голова моя неразумная-безмозговая покоилась на коленях у Энт
они. Он сидел, откинувшись на высокие подушки (разумеется, тоже в хищное пя
тнышко), подперев голову рукой, смотрел на меня. А пальцами другой Ц и это
я прекрасно чувствовала, Ц нежно перебирал мои разметавшиеся кудряшки
. Какой ужас! Непричесанная, со сна я обычно выгляжу как Горгона Медуза. Бо
же, как неудобно… (В смысле Ц неудобно морально, лежать-то вполне даже уд
обненько и комфортненько.) От стыда и смущения я должна была, наверно, скво
зь землю провалиться. Но почему-то не проваливалась, не хотелось. Совсем и
нисколько. Дыркина, ты безнравственная особа.
Ц Венера, звезда моя утренняя, можешь не притворяться. Ты уже не спишь.
Ц Сплю, Ц пробурчала я.
Ц Неужели? Тогда плохая из тебя звезда.
Ц А из тебя Ц подушка!
Ц Почему это? Не пуховая, конечно, но смирная.
Ц Угу, зато с будильником, Ц парировала я, потягиваясь и не торопясь вст
авать.
Похоже, Энтони тоже никуда не спешил. И так на меня смотрит, что я невольно
натянула одеяло до самого носа, опасаясь, как бы мои щеки не засветились р
умянцем ярче солнышка.
Ц Спасибо за ночь, Венера, Ц сказал он.
Я насторожилась. Мягкий тон и искренность в голосе несказанно изумляли.
Плюс очаровательно милая улыбка Ц глубине моего смущения не было преде
ла.
Ц А разве этой ночью между нами что-то было? Ц осторожно уточнила я.
Ц Было.
Я обмерла от этого долгого многозначительного взгляда.
Ц Твои сны, Венера.
Ц Мои Ц что?
Ц Они прекрасны.
Ц Ты видел мои сны?
Я села, но тут же опомнилась и запахнулась в рубашку.
Ц Не буквально, конечно, не бойся. Только эмоции: но и это совсем не мало.
Ц Надо же, мне снилось что-то хорошее? Странно, а я помню только этот навяз
чивый кошмар про ведьминские костры…
Ц Костры? Ты их видела?
Ц Еще как! Которую ночь поджариваюсь под полной луной. Барбекю по-монаст
ырски! Говорят, навязчивые сны Ц по дедушке Фрейду Ц это голос нашего по
дсознания. Так может, у меня с головой не все в порядке?
Ц Не беспокойся, все у тебя в норме. Просто ты видела мои сны. На
верно, твои способности телепата это позволяют.
Ц А, утешил, спасибо. Значит, я окей, а помешательство у тебя. Ну-ка признав
айся, с какой это радости у тебя крыша едет?
И, требуя ответа, я набросилась на Энтони стремительной летучей мышью в о
деяле. Повалив в подушки и едва не свалившись с кровати, я вырвала признан
ие щекоткой:
Ц Да мне это проклятие по наследству досталось от прадедушки!
Ц Бедненький, Ц вздохнула я, отпуская его и отдавая обратно оторванную
от воротника пуговицу. Ц И давно это с тобой?
Ц Четвертый год, доктор. Не вздыхай, я давно привык. Это тебе в новинку. А з
а всемогущество, по которому от зависти сохнет наш старый друг Альвис, но
чные кошмары Ц пустяковая цена.
Ц Да? А что ж тогда, господин всемогущий, ночью тебе так паршиво было? Смот
реть страшно Ц бледный, как утопленник, и дрожишь, как в лихорадке, а сам л
едяной, как удав.
Ц А ты откуда знаешь? И кстати, почему ты здесь оказалась?
Ц Кот привел, Ц выпалила я. Ц Князь о тебе так беспокоится…
Ц А ты? Ц прищурился он.
Ц И я. Тоже. Немножко, Ц со скрипом пришлось признаться.
Ц Зря. Ночь была лунная? Тогда все ясно. В такие вампирские ночи любая неч
исть немножко не в себе. Я не исключение. Венера, ты что предпочитаешь к за
втраку Ц чай или кофе?
Ц Какао!
Но ни я, ни Энтони не двинулись с места. Он сидел на самом краю постели, обхв
атив колени руками. Рассматривал меня, как обложку книги, будто решая, сто
ит ли прочесть. Я тоже его изучала, в точно такой же позе Ц на противополо
жном углу кровати.
Зазвонил телефон. Тони не шелохнулся.
Включился автоответчик. Это оказался его отец. Старательно сдержанным г
олосом он сообщил, что позавчера две бабушки, Сандра и Линда, попали в авто
катастрофу. Вдвоем они отправились за покупками, и на обратном пути в их т
акси врезался мусоровоз. Таксист не пострадал. А вот бабушкам не повезло
Ц одна в реанимации, вторые сутки в критическом состоянии. Похороны дру
гой состоятся сегодня.
Автоответчик пискнул и отключился.
В комнате ничего не изменилось. Только солнце за окном стало холодным. И с
тарые часы в прихожей тикали нестерпимо громко.

ГЛАВА 39
Про фатализм

Печаль всегда бродит вокруг нас. Она похожа на глубокое синее море, котор
ое тебя медленно топит, когда ты устал и больше не можешь бороться…
«Этого не может быть. Здесь какая-то ошибка».
Мы ждали в приемной, пока тощая медсестра, рывшаяся в бумагах за конторко
й, скажет наконец номер палаты, куда определили Линду.
«Венера, поверь мне Ц этою не должно было случиться! Я точно знаю. У
меня доступ к спискам Дэкстера, я проверял Ц там не было ни Ли
нды, ни Сандры. В ближайшие десять лет вообще никто из моих родных не мог у
мереть!»
Ц Все будет хорошо, Ц пыталась я его успокоить, Ц Наверно, здесь действ
ительно кто-нибудь что-нибудь перепутал.
«Невозможно никаких „кто-нибудь“ и „что-нибудь“. Провидение случа
йностей не допускает. Этому может быть только одно объяснение Ц авария
кому-то понадобилась. Кому-то настолько могущественному, что он смог вме
шаться в ход судьбы и изменить ее за один день».
Ц И кому же это нужно? Ц задала я банальный вопрос.
Ц Господи Боже! Ц послышался дребезжащий голос.
Я обернулась: уставив на Энтони немигающий взгляд выцветших глаз, сморще
нный пенсионер, сидевший в кресле-каталке, мелко крестился костлявой ру
кой. Улучил минутку, пока сестра-сиделка отошла поговорить с врачом.
Ц Чего это он?
Ц Не обращай внимания, Венера. Ненормальных везде предостаточно.
Я бы рада не обращать, да только старик вдруг заверещал дурным голосом:
Ц Слуга диавола! Посланник смерти! Зачем ты здесь?! Не за моей ли душой ты п
ришел?!
На этот крик обернулось несколько человек.
Ц Не пугай народ, дед, Ц тихо сказала я, подойдя к пенсионеру. Ц Никто те
бя не трогает, чего тебе надо?
Ц Избавления, Ц вздохнул он, разом затихнув.
Ц Рано, Ц отрезал Тони. Ц Не пришло еще твое время.
Ц Устал я, сил больше нет…
Ц Не ропщи, Им лучше знать. Не торопи смерть, иначе потом сам пожалеешь, но
поздно будет. Твой путь пока не закончен, не все дела завершены.
Пенсионер задумался. Но когда вернулась сиделка и хотела его увезти, ста
рик снова разразился криком:
Ц Оставь меня, сестра, я хочу умереть! Забери моки душу, слуга дьявола! Я хо
чу избавления!
Ц Извините, он немножко не в себе, Ц кивнула нам сиделка.
Ц Я не сумасшедший! Я в здравом уме и твердой памяти! Я буду ждать тебя, пос
ланник смерти!
Но, слава пернатому богу Кетцалькоатлю, в тот мига нас позвала сестра-рег
истраторша.
Линда действительно выглядела крайне нездоровой. Замотанная бинтами, п
очти как мумия, подсоединенная к каким-то проводам и трубкам, подключенн
ая к попискивающим аппаратам.
Войдя и увидев такое, Тони невольно сжал мою руку.
Не хочу описывать те минуты, когда он стоял у постели больной. Только серд
це мое от такого зрелища разрывалось от жалости и сочувствия.
Ц Ей очень больно? Ц осторожно спросила я.
Ц Она ничего не чувствует. Если б это была просто боль, я мог бы ее снять, в
зять на себя. Но вылечить, исцелить я не могу. Это моя вина, Ц сказал он. Ц Е
сли б не я, ничего бы не произошло.
Ц Не надо, ты здесь ни при чем.
Ц Нет, Венера, Ц покачал он головой, Ц если б я не связался с Джеймсом, он
и были бы живы. Но у меня не было выбора, я не мог иначе. Прости меня, Линда. Ц
Он взял бабушку за руку.
Попискивающий аппарат запнулся и выдал бесконечно длинный сигнал. Вмес
то черточек и зигзагов на экране появилась сплошная линия.
Взглянув на бабушку, я открыла рот и, забыв его закрыть, ухватилась за плеч
о Энтони.
Ц Тони, ты пришел? Как я рада тебя видеть!
Ц Линда, не надо, вернись обратно в тело.
Ц Зачем? Мне так гораздо лучше. Ты давно меня не навещал. Я соскучилась, а у
тебя все дела, конечно…
Ц Линда, перестань! Возвращайся сейчас же! Я не хочу, чтобы ты умерла.
Ц Вздор! Я вовсе не собираюсь умирать. Наоборот, сейчас я чувствую себя г
ораздо лучше. Я скоро понравлюсь, не переживай.
Послышалось вежливое покашливание: в дверях стоял некто в помятом черно
м костюме-тройке, в шляпе-котелке с траурной лентой.
Ц Извините, господин граф, Ц начал этот субъект, Ц с прискорбием долже
н сообщить…
Ц Иди к черту!
Ц Но позвольте, я обязан… Ц возразил было тот с деловитым видом подходя
к постели умирающей.
Ц Не дождешься, Ц прошипел Тони.
И в мгновение ока субъект в черном оказался в весьма неудобной позе: на по
лусогнутых ногах, едва не падая, хрипя, оттого как шея его подверглась уме
лому приему «захват сзади». Котелок с головы, конечно, упал, обнаружив бле
стящую лысину, украшенную маленькими тупыми рожками.
Но в сущности это дело не меняло. Распахнулись два воронки: одна в полу, че
рная, пугающая, и вторая Ц сияющая, под потолком.
Ц Что происходит, Энтони? Ц растерялась бабушка.
Ц К свету! Иди к свету! Ц крикнул Тони, с трудом удерживая брыкающегося и
извивающегося беса. Ц Иди, не медли, умоляю! Ц поторопил он сомневающий
ся дух. Ц Прощай, Линда. Я буду скучать по тебе.
Ц Береги себя, мальчик мой! Ц донеслось тихо, еле слышно, как будто через
всю Вселенную.
Воронки захлопнулись.
Черный субъект высвободился из недружелюбным объятий. С обиженным видо
м напялил шляпу, поклонился и ушел.
В палате остались мы, пищащий аппарат и тело под белой простыней.
Тони шмыгнул носом, отвернувшись, неловко вытер глаза.
Ц Спрячь свою жалость в карман, Венера. Она режет меня больнее тупого нож
а.
Ц Постараюсь, Ц промямлила я.
Ц Никого не жалей, Венера! Ц Энтони взял меня за плечи, заглянул в глаза.
Мокрые ресницы блестели от недавней грозы, искусанные губы манили цвета
ми ветреных зорь… Ц Никого и никогда, слышишь! Сильному это не нужно, слаб
ому не поможет и тебя сделает уязвимой.
Как серьезен этот взгляд… Ох, уж не жалость Ц другие стихии захлестнули
бедное мое сердечко.
У дверей одной из палат я на секунду задержалась. Меня остановил громкий
голос уже знакомого пенсионера.
Ц Мне некогда умирать! Ц кричал он. Ц Я должен изменить свое завещание!

Ц Нет уж, милейший, извольте отправляться на тот свет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46