– Выходит…
– Но это невозможно!
– Почему – невозможно?
– Да потому, что мы вышли из этой дыры, где, впрочем, вино было совсем неплохое… так вот, мы вышли оттуда ровно в половину восьмого.
– Я же не виноват, что ты тащился, как черепаха.
– А ты хотел, чтобы я шел быстрее, когда ты висишь на мне, как мешок.
– Как что?! – спросил бродяга, оскорбленный в своих лучших чувствах, а уважение к собственной персоне у многих, несомненно, является их лучшим чувством. – Повтори еще раз!
Жемблу задумался на минуту. Потом, решив, что выяснение отношений следует отложить, он молча развернулся и вошел в гостиницу.
– А-а, испугался, парижанин! – крикнул ему вдогонку недавний собутыльник. – Вот и проваливай.
Последовать за Жемблу он не решился, догадываясь, что из гостиницы его вытолкают взашей, поэтому он пошумел еще немного и побрел прочь, спотыкаясь на каждом шагу.
А Жемблу, узнав от хозяина заведения о том, что д’Артаньяна еще нет, поднялся к себе и со словами: «Я же говорил, что эти дрянные часы сломались – вот и хозяина нет еще, а уж он-то никогда…» – не раздеваясь, повалился на кровать и захрапел, не закончив своей мысли.
Мы не развернули бы перед читателем полной картины событий, происходивших той ночью в Туре, если бы умолчали об Арамисе.
Между тем, покуда д’Артаньян поневоле находился в плену воинственного Марса, называемого античными греками Аресом, а Жемблу служил Вакху, пока не упал в объятия Морфея, Арамис находился в плену самом приятном – в плену крылатого Купидона – бога любви, известного также под именами Эрота и Амура.
Герцогиня де Шеврез, оставив у входа в монастырь старика, служившего у нее привратником, а сейчас выполнявшего роль провожатого, прошла прямо к настоятельнице.
Шпионы дю Пейра также остались за воротами монастыря, издали наблюдая за стариком, который явно намерен был дожидаться свою госпожу.
Урсулинка, имевшая задание доносить о всех посещениях монастыря г-жой де Шеврез, убедилась в том, что интересующая ее особа уединилась с настоятельницей, после чего скрылась в своей келье, постаравшись никому не попадаться на глаза. Время от времени она выглядывала оттуда, но двери кельи настоятельницы оставались закрытыми и никто не нарушал тишины коридора своими шагами.
Однако средневековые монастыри скрывают в своих поседевших от времени толстых стенах много тайн. И не все эти тайны доступны молоденьким монашкам.
Не много времени успело пройти с того момента, как настоятельница пригласила герцогиню в свою келью, а из незаметной калитки в задней глухой стене монастыря выскользнула женская фигура, закутанная в плащ с капюшоном. Она тотчас же скрылась между деревьями старого сада, прилегавшего к монастырю и принадлежавшего монахиням ордена Святой Урсулы.
Из тени деревьев навстречу женщине выступила другая фигура, также закутанная в плащ. Однако шпага, приподнимавшая край плаща и более высокий рост позволяли предположить, что это был мужчина. Он протянул даме руку, и они исчезли в темноте.
Получасом позже мэтр Дюпон, поджидавший поздних гостей, отворил двери двум закутанным в плащи людям. Незнакомцы поднялись наверх – в комнаты второго этажа, а достойный лавочник задвинул дубовую дверь тяжелым засовом и отправился спать.
Из всего вышесказанного следует, что д’Артаньяну в ту ночь повезло меньше всех.
Глава двадцать восьмая
Каким образом д’Артаньян разрешил свои проблемы
Мы сказали, что нашему гасконцу повезло меньше, чем Арамису, который, передав даме своего сердца послание иезуитов (точнее – испанского министра), посвятил оставшееся время делам сердечным.
Но все в этом мире имеет свою оборотную сторону, что и будет видно из дальнейшего.
Девушка нагрела воды, промыла и перевязала две легкие скользящие раны, полученные мушкетером.
Очутившись в доме, д’Артаньян получил возможность для передышки.
– Ты очень вовремя открыла дверь, Кэтти, – весело сказал он.
Гасконец и не думал унывать, хотя сердце его бешено билось в груди. К тому же он был уверен, что вооруженным головорезам нужен именно он собственной персоной.
Д’Артаньян не подозревал о том, что при первом же выпаде проткнул своей шпагой того единственного человека, кто знал Арамиса в лицо и, следовательно, мог разрешить недоразумение.
Несчастный Леруа мог, но не успел сделать это. Ему помешали излишнее рвение дю Пейра и его подчиненных, а также молниеносная реакция д’Артаньяна. Последние слова умирающего никем не были услышаны в пылу схватки.
Таким образом, сейчас уже некому было сообщить нападавшим, что человек, опасно ранивший двоих из них, а третьего – смертельно и успевший отступить обратно в дом, который он пытался покинуть, – не Арамис, разыскивающий г-жу де Шеврез и обвиняемый в заговоре против кардинала и Франции.
– Вы ранены, сударь! Ах, Боже мой, вы ранены! – воскликнула бледная, как полотно, Кэтти. – Почему вы только не послушались меня – вам следовало тотчас уйти отсюда.
– Как? Не отведав твоего ужина, Кэтти? Не ты ли сама пригласила меня задержаться?
– Ах, вам не надо было вообще появляться здесь. Они же теперь не успокоятся, пока не убьют вас! Они взломают двери! Ах, хорошо, что я закрыла ставни на окнах!
Говоря все это, девушка, однако, не теряла времени. Она нагрела воды, промыла и перевязала две легкие скользящие раны, полученные мушкетером.
Ее действия сопровождались несмолкаемым грохотом в двери и проклятиями по адресу д’Артаньяна.
– Теперь вам не уйти. Не лучше ли сложить оружие! – прокричал дю Пейра, приблизившись к дому. – Все равно мы узнали вас. Вы мушкетер роты Тревиля – Арамис, прибывший из Парижа с письмом к герцогине де Шеврез. С письмом от врагов Франции! Сдавайтесь! Видите – нам известно все!
– Вот так штука! Оказывается, меня приняли за Арамиса, – пробормотал д’Артаньян. – Видишь, Кэтти, не стоит слишком высоко ставить мою персону. Им нужен вовсе не я, а Арамис.
– Тогда есть надежда на спасение – вы объясните им, что вы не тот, кто им нужен!
– Надежда есть всегда! А вот разочаровывать их я, пожалуй, не стану.
– Что вы такое говорите, господин д’Артаньян! – вскричала Кэтти, всплеснув руками.
– Только то, что я постараюсь сыграть роль Арамиса как можно лучше и дольше. В конце концов – за кого ты меня принимаешь, Кэтти? Уж не думаешь ли ты, что я способен направить эту свору по следу моего друга, спасая свою шкуру?!
– Ах, господин д’Артаньян! У вас такое благородное сердце! Но я боюсь за вас – как вы выберетесь отсюда?
– Может быть, как раз с этим и не стоит спешить. Если я правильно тебя понял, герцогиня сейчас на свидании с Арамисом?
– Она, конечно, не показывала мне записки, которую ей прислал ваш друг…
– И что же ты, Кэтти? – со смехом спросил д’Артаньян.
Между тем люди дю Пейра кричали и стучали у входа.
– Мне неловко признаваться, но… госпожа, разорвав записку в клочки, поднесла ее к огню…
– Хочешь, я закончу за тебя, Кэтти?
– Господин д’Артаньян!
– Не все обрывки превратились в пепел, а все хорошенькие девушки очень любопытны…
Кэтти вспыхнула. Мы не беремся утверждать точно, каким именно чувством была вызвана эта краска на свежих щечках девушки: смущение это было или радость, однако глаза ее заблестели.
Шум снаружи продолжался.
– Что же будет, когда вернется госпожа?! – снова забеспокоилась Кэтти.
– Мне только сейчас пришло в голову, что мое долгое пребывание в доме герцогини компрометирует ее, – в раздумье отвечал д’Артаньян.
– Но что же делать?!
– Будем размышлять.
Однако времени на размышления оставалось немного. Входная дверь пока не поддавалась, но окна были атакованы с не меньшей силой, и ставни могли не выдержать.
«Как бы поступил на моем месте Портос? – сказал себе мушкетер. – Наш великан открыл бы двери, схватил в охапку первого попавшегося и, орудуя им, как палицей, разметал бы всю эту шайку. Честное слово, на это стоило бы поглядеть! Как жаль, что Портос теперь далеко отсюда!»
И д’Артаньян вздохнул.
«Итак, оставим Портоса. Что же сделал бы здесь Атос. Человек, благороднее и храбрее которого я не знаю. Он наверняка бы дрался столько, сколько смог, а увидев, что силы противников слишком значительны, дал бы себя арестовать и, не открывая своего имени, был бы препровожден… В самом деле – куда? А если сразу в Фор-Левек или в Бастилию?! Нет, я не Атос, я уже раздумываю о последствиях. Увы, метод Атоса не годится для меня еще и по той причине, что я сам в бегах, и кардинал вряд ли придет в восторг, узнав, что к Рошфору прибавилось еще два-три его человека. Положительно тактика Атоса мне тоже никак не подходит!»
И д’Артаньян вновь завершил это размышление вздохом.
«Остается Арамис! Наш скрытный аббат, конечно же, постарался бы обвести этих горлопанов вокруг пальца, что он, собственно говоря, уже и сделал, принимая во внимание их поведение и святую уверенность в том, что я – это он. Что же, милый Арамис вовсе не виноват в том, что меня угораздило оказаться тут в такой неподходящий момент. Этого он предвидеть никак не мог. А у меня совсем из головы вылетело, что его герцогиня тоже живет в Туре, иначе я еще хорошенько бы порасспросил того старика на рынке».
В ставни били чем-то тяжелым. Двери обнаружили признаки готовности к капитуляции.
«Почему бы мне не последовать примеру Арамиса? – подумал д’Артаньян. – Но как это сделать?!»
– Открывай, негодяй! – рычал снаружи дю Пейра. – Тебе все равно не уйти – дом окружен!
– Кэтти, хочешь помочь мне? – спросил мушкетер.
– Вы еще спрашиваете! – с упреком отвечала девушка, ломая руки. – Как бы я хотела, чтобы вы сейчас оказались за сто лье отсюда!
– Тогда слушай меня внимательно.
И мушкетер, склонившись к ее розовому ушку, коротко изложил созревший в голове план.
Через несколько минут двери особняка по улице Мюрсунтуа, в котором жила герцогиня де Шеврез, поддались под напором осаждавших, и те шумной гурьбой ввалились внутрь, толкая друг друга и держа оружие наготове.
Едва успев сделать несколько шагов, они были остановлены властным голосом д’Артаньяна:
– Если хоть кто-нибудь из вас сделает еще шаг, клянусь – эта девушка умрет.
Гасконец стоял на лестнице, ведущей наверх, и держал перед собою бледную от страха служанку герцогини, приставив пистолет к ее виску. Второй пистолет его был заткнут за пояс.
– Ты не сделаешь этого, негодяй! – воскликнул дю Пейра, не решаясь, однако, двинуться дальше.
– Я сделаю это! Мне нечего терять.
Воцарилось гробовое молчание.
– Отойдите подальше! Все, все, – скомандовал д’Артаньян и шепнул: – Давай, Кэтти, больше убедительности. Все идет, как надо.
Впрочем, девушку не надо было уговаривать. Ее испуг был неподдельным. Кэтти очень боялась за д’Артаньяна.
– Я требую, чтобы ваши люди расступились и дали мне пройти, – говорил д’Артаньян, адресуясь к дю Пейра и направляя на него пистолет. – И учтите: я вам нужен живым, в крайнем случае – раненым. Но если вы сделаете хоть малейшую попытку захватить меня, я успею спустить два курка, и вам достанутся лишь два мертвых тела. Кровь этой девушки падет и на ваши головы.
– А, подлец! – бормотал дю Пейра, кусая усы. Его подчиненные в замешательстве переглядывались.
– Отступите! – сдался наконец их начальник. – Отойдите назад, это приказ! – голос его сорвался. – Негодяй! Ты совершил поступок, недостойный дворянина. Ты повел себя, как наемный убийца.
– А я было принял за наемников вас и ваших головорезов, сударь. Правда, нескольких минут драки хватило для того, чтобы понять, что вы всего лишь шпионы, – с издевательским поклоном отвечал д’Артаньян, увлекая за собой Кэтти.
Один из людей дю Пейра, выхватив пистолет, прицелился в мушкетера, но крик неподдельного ужаса, вырвавшийся из груди Кэтти, заставил его замереть на месте.
– Оставьте, Лебрен, – чуть слышно проговорил дю Пейра, отводя в сторону его руку с пистолетом. – Не сейчас. Он не уйдет от меня – клянусь! Я разыщу его где бы он ни был, но… не сейчас.
Д’Артаньян вышел на улицу, помогая обессилевшей от волнения Кэтти. Больше никто не пытался преградить им путь. Дю Пейра и его люди молча наблюдали, как белый чепец Кэтти медленно растаял в темноте.
– Кэтти, ты спасла меня, – шепнул д’Артаньян, когда они свернули в переулок.
Но девушка почти не слышала его слов. Она тяжело повисла на руке мушкетера.
Тогда д’Артаньян взял ее на руки и понес прочь, стараясь не оступиться в темноте.
Свежий воздух и необычный способ передвижения оживили Кэтти. Сначала она слабо запротестовала. Однако видя, что мушкетер быстро шагает вперед, видимо, не считая свою ношу чересчур обременительной, она вскоре смирилась со своим положением и покорно замолчала.
– Куда же вы несете меня, господин д’Артаньян? – спросила в конце концов Кэтти, которая уже пришла к выводу, что вечер, начавшийся так ужасно, имеет не столь уж неприятное продолжение.
– В гостиницу, где я остановился, милочка, – отвечал мушкетер.
– Что это за гостиница?
– «Герб и корона».
– Но это неудобно! – неуверенно предположила Кэтти, мысленно поздравив себя с тем, что до названной гостиницы еще далеко.
– Неудобно сегодня будет Жемблу, потому что ему придется подыскать себе другое место для ночлега, – отвечал д’Артаньян, не замедляя шага.
– Ах, господин д’Артаньян, – тихонько вздохнула Кэтти, охватив шею мушкетера своими нежными ручками. – У вас на все готов ответ.
Теперь мы опустим занавес, повинуясь законам жанра и чувству деликатности, отметив лишь, что если эта ночь была осенена крылами Купидона для госпожи, то и служанка тоже принесла дары на алтарь кудрявого бога.
Глава двадцать девятая
Арамис появляется вовремя
– Удалось ли тебе узнать что-нибудь, Жемблу? – спросил д’Артаньян на следующее утро. – Я вижу, ты трудился, не жалея себя.
– Святая правда, сударь. Мне и сейчас еще хочется спать. Какая нужда гонит нас в дорогу?
– Пожалуй, Тур стал небезопасен для меня, а следовательно, и для тебя. Однако окончательное решение зависит от результатов наших поисков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59